№ 8 (75) 2014г.

Golitsyn V. V. SOURCES OF INTERECOLAW: A VIEW OF INTERNATIONAL TRIBUNAL FOR THE LAW OF THE SEAJUDGE FROM HAMBURG

An interviews with Judge, the President of the Seabed Disputes Chamber of the International Tribunal for the Law of the Sea (Hamburg), Vice-President of the Russian Association of Maritime Law, Doctor of Law, Professor of the Faculty of Law of M. V. Lomonosov Moscow State University, Professor of International Law of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Relations of the Russian Federation Vladimir Vladimirovich Golitsyn.

Визитная карточка:

Голицын Владимир Владимирович (Judge, Vladimir Golitsyn) — Судья, Председатель Камеры по спорам, касающимся морского дна Международного трибунала по морскому праву (Гамбург), Вице-президент Российской ассоциации морского права, д.ю.н., профессор Юри­дического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, профессор международного права Московского государственного института междуна­родных отношений (Университета) МИД России. Красный диплом ФМО МГИМО МИД России (1970).

Более 40 лет активно работает в области международного права: глава отдела международного публичного права МИД СССР (1979-1982); Главный юрисконсульт Российской Федерации в делах в Международном трибунале ООН по морскому праву «Hoshinmaru» и «Tomimaru» (2007). В течение 25 лет работает в ООН: Офицер по связям в штаб-квартире ООН для Международного суда ООН (1995­2004); Директор Отдела по вопросам океана и морскому праву ООН (2004-2007). Преподавательская деятельность связана с Родосской академией по океанскому праву и правилам, Академией Международного фонда морского права (IFLOS) в Германии. Член Комиссии по вы­работке регламента Глобального форума по океанам (2004-н.вр.). Член Программного комитета по подготовке и проведению ежегодного Международного конкурса «ИнтерЭКОправовая АБВГДейка».

***********************************************************

—  Читателям «Антологии интерэкоправа», многим подписчикам «Евразийского юридического журнала» ин­тересен Ваш путь как авторитетного ученого и практи­ка, непосредственно знакомого с ролью, которую играют в развитии права и международных отношений авторские юридические издания. С Вашего позволения, уважаемый Владимир Владимирович, хотелось бы задать несколько вопросов о публикациях, касающихся применения Между­народным трибуналом морского права природоохран­ных и природоресурсных международно-правовых норм, и публикациях в этой же области, аргументы из которых наиболее повлияли (и будут влиять) на толкование, нор­мотворчество, правоприменение, правопонимание, юри­дическое образование. Когда впервые в научной работе Вы обратили внимание на вопросы международно-правового режима природных ресурсов, природоохранные аспекты международных отношений, что побудило Вас это сде­лать, были ли другие перспективные темы и насколько поставленные тогда вопросы эволюционировали за про­шедшее время?

—  Мой интерес к экологическим вопросам связан с на­чалом моей работы в Договорно-правовом отделе МИД СССР в начале 70-х годов. Мне поручили заниматься вопросами Ар­ктики и Антарктики, и в связи с их рассмотрением возникало множество проблем, касающихся сохранения окружающей среды. Я был членом Рабочей группы Межведомственной ко­миссии по Шпицбергену и Арктике, в рамках которой обсуж­дались в том числе и экологические вопросы, возникающие в связи с развитием хозяйственной деятельности в Арктиче­ском регионе. 70-е годы также связаны со всплеском интереса к антарктическим ресурсам, как минеральным, так и живым. В эти годы в рамках Антарктического договора состоялось три совещания, посвященных минеральным ресурсам, и, конеч­но, в ходе этих обсуждений экологические вопросы занимали центральное место, учитывая уязвимость окружающей среды. Что касается живых ресурсов, то в рамках Антарктического договора начались переговоры по заключению Конвенции об антарктических морских живых ресурсах и мы, Советский Союз, вышли на эти переговоры со своим проектом этой Кон­венции, в разработке которого я принял самое прямое участие. В случае с живыми ресурсами, как и в случае с минеральными, главный вопрос, который был предметом обсуждения — каким образом, и возможно ли вообще использовать ресурсы Антар­ктики, не нанося существенного ущерба ее окружающей среде. Что касается живых ресурсов, то это привело к принятию ре­шения о включении в Конвенцию положения об экосистемном подходе к сохранению и использованию этих ресурсов. Это была инновация, которая получила в последующем признание и распространение при решении вопросов сохранения и раци­онального использования морских живых ресурсов в других районах Мирового океана. Я продолжаю внимательно следить за развитием событий в Арктике и Антарктике. Мой интерес к экологическим аспектам этих регионов особенно возрос по­сле того, как в 1986 г. мне посчастливилось посетить различные районы Антарктиды, включая Южный полюс, в составе группы юристов и ученых из разных стран. Правовой режим Антар­ктики стал темой моей докторской диссертации и двух книг.

— Особенно интересно узнать, какие именно доктри­нальные положения получили развитие в Ваших работах и в каких изданиях они содержались?

— Как вы знаете, в 1972 г. состоялась Стокгольмская кон­ференция ООН по окружающей среде, которая дала главный толчок к развитию экологического права. Каких-то фундамен­тальных научных исследований в юридической науке, как на­шей, так и зарубежной, в то время еще не было, они появились позднее. Однако вопросы экологического права не в целом, а применительно к различным видам деятельности, таким как судоходство, рыболовство, использование ядерной энергии, были объектом исследований.

Статьи на эту тематику публиковались в ведущих наших изданиях, таких как «Советское государство и право».

— Использовала ли Межведомственная рабочая груп­па Совета Министров по Арктике и острову Шпицберген правоположения или юридические высказывания норма­тивного характера из доктрины? Если да, то какие источ­ники Вы оцениваете как наиболее повлиявшие на уста­новление режима природопользования на архипелаге, в его исключительной экономической зоне и могут ли они иметь значение для урегулирования разногласий в бу­дущем? Какие концепции используются в качестве кон­траргументов, есть ли, по Вашему мнению, юридические постоянные (в каких авторских изданиях они достаточно выражены), которые могут уравновешивать друг друга или использоваться для усиления позиции одной из сторон?

— Начну с того, что у Шпицбергена нет исключительной экономической зоны, есть только охранная зона. Парижский договор 1920 г. предоставляет его участникам равное право на участие в использовании природных ресурсов этого архи­пелага, включая морские живые ресурсы. Норвегия пытается оспаривать это, дает свое толкование положениям парижского Договора. В рамках Межведомственной комиссии по Арктике и Шпицбергену и ее Рабочей группы экологические вопросы, как я уже отмечал, постоянно находились в поле зрения, по­скольку рассматривались различные аспекты хозяйственной деятельности в Арктическом регионе.

Доктринальные исследования по вопросам природопользо­вания, конечно, принимались во внимание, хотя нельзя сказать, что какое-то одно или несколько таких исследований оказали решающее влияние на принимаемые решения. Следует также иметь в виду, что международное право, касающееся регу­лирования морских пространств, постоянно развивается, что влияет и на доктринальные подходы, которые за последние несколько десятилетий претерпели существенные изменения, и эта эволюция взглядов и подходов продолжается и в наши дни. Арктическая тематика всегда была довольно популярной. По ней защищен целый ряд докторских и кандидатских дис­сертаций. Однако Межведомственная комиссия в своей работе все-таки полагалась на материалы, которые представлялись ведомствами, ее членами.

Следует отметить, что Межведомственная комиссия внесла большой вклад в формирование основ урегулирования отно­шений в Арктике.

— Владимир Владимирович, простите за наивный во­прос, насколько продуктивным в источниковедческом плане было участие наших представителей в составе деле­гаций СССР в ООН, или позиционные документы сторон были известны с самого начала и каких-либо аргументов, приобретавших новое звучание, не было? Заимствова­лись ли наблюдения и заключения из трудов зарубежных юристов для отстаивания позиции Советского Союза, если да, то каких, было ли тогда что-либо неожиданным?

— Делегации нашей страны принимали участие в рабо­те форумов ООН по самым различным аспектам. Участие в таких форумах предполагает довольно большую подго­товительную работу, которая включает проработку самых различных материалов, в том числе доктринальных подходов к рассматриваемым вопросам. Однако в ходе переговорного процесса на международных форумах многие доктринальные подходы часто претерпевают значительные эволюционные изменения. Возникают и получают развитие совершенно но­вые понятия и концепции. Характерным примером в этой связи служит Конференция ООН по морскому праву, которая увенчалась принятием Конвенции ООН по морскому праву в 1982 г. Конвенция сейчас рассматривается как своеобразная конституция для морей и океанов. На этой конференции возникли такие новые понятия, как «архипелажные воды», «исключительная экономическая зона». Получила развитие концепция общего наследия человечества, было выработано новое юридическое определение континентального шель­фа. Мне также повезло участвовать в этом сложном процес­се. Когда я поступил в аспирантуру МГИМО, то собирался писать кандидатскую диссертацию по совершенно другой тематике. Однако мне сказали на кафедре, что есть запрос из Министерства иностранных дел разработать тему право­вого положения внутриконтинентальных государств — тема­тика, которая рассматривалась на Конференции, вошла затем в состав Конвенции в качестве Части X. Моя диссертация, оценка и выводы, содержащиеся в ней, были использованы нашей делегацией в ходе ведения переговоров по этой части Конвенции. Такого рода исследования проводились также в других наших университетах — Московском, Ленинград­ском, и в научно-исследовательских центрах, занимающихся вопросами международного морского права. На основании этих разработок и исследований, соответствующие ведомства формируют позицию нашего государства.

Однако следует признать, что не всегда наша доктрина идет в ногу со временем. Так, например, когда я участвовал как де­легат ООН — как организации в Венской конференции по вы­работке Конвенции о праве договоров между государствами и международными организациями, в составе Советской де­легации был ряд наших профессоров, которые считали, что такую конвенцию вообще нельзя заключать, так как между­народные организации не являются субъектами международ­ного права и не могут заключать международные договоры. При этом в качестве основания для такой точки зрения они ссылались на свои публикации по данному вопросу. На мои аргументы о том, что только ООН ежегодно заключает десятки соглашений, они отвечали, что все равно это ничего не меняет, так как эти соглашения неправомерны. Анахронизм, но, к со­жалению, с такими случаями приходится сталкиваться.

— Насколько, как Вы полагаете, имеет значение науч­ное толкование международных договоров, какие приме­ры интерпретаций, которые были восприняты практикой, можно встретить в Ваших работах, решающую или вспо­могательную роль может играть книга в развитии толко­вания и что может способствовать повышению значения науки для практики?

— Надо сказать, что толкование международных догово­ров, и особенно в научных трудах, имеет большое значение. Исследователь обладает довольно большой свободой в своем анализе вопросов и поэтому может широко взглянуть на пред­мет исследования. Если такой анализ, интерпретация базиру­ются на анализе истории выработки конкретного положения договора, анализе практики применения этого положения договора, судебных решений, дающих толкование этому по­ложению, то такое научное исследование имеет большую прак­тическую ценность.

Что касается моих работ, то, конечно, в первую очередь мне хотелось бы упомянуть тот анализ, который был дан мной различным положениям Договора об Антарктике. В после­дующем этот анализ во многом помог мне в практической работе, позволяя аргументировать позицию нашей страны в ходе переговоров по различным аспектам антарктической тематики.

Работая в Юридическом департаменте Секретариата ООН, мне пришлось писать много заключений о правовом толкова­нии различных документов. Однако специфика работы в ООН заключается в том, что я не могу сослаться ни на одно из этих многочисленных правовых заключений, так как все они дела­ются от имени Генерального Секретаря ООН, такова практика этой организации. В последнее время я напечатал ряд работ, касающихся вопросов, возникающих в связи с толкованием ст. 76 Конвенции ООН по морскому праву, касающихся опреде­ления внешней границы континентального шельфа, и, в осо­бенности, ее применения в Арктике. Однако, мне как судье международного судебного органа, приходится быть очень осторожным в моих высказываниях и публикациях.

—  Какую юридическую литературу Вы рекомендова­ли бы использовать при нормотворчестве, касающемся охраны морских живых ресурсов, существуют ли издания, объясняющие возможности, например, использования юридических формул по охране антарктических живых ресурсов при разработке договоров со сходным предме­том в других регионах земного шара?

—  Такой литературы очень много и каких-то отдельных ра­бот выделять не хотелось бы. Как вы знаете, ФАО уделяет этой тематике большое значение. Она рассматривается в рамках региональных рыболовных организаций, является предметом ежегодного обсуждения Генеральной Ассамблеей ООН и пред­метом отдельной ежегодной резолюции по этому вопросу. Есть дольно большая группа неправительственных организа­ций, готовящих исследования по данной тематике. Как пока­затель динамики ее развития можно привести пример с Кон­венцией ООН по морскому праву. В ней заложен принцип регулирования рыболовства путем определения максимально допустимого улова. Однако, как я уже говорил, в Конвенции по сохранению морских живых ресурсов Антарктики заложен совершенно иной принцип — экосистемного подхода, который является доминирующим в настоящее время. В данной обла­сти международного морского права, как и в других областях, происходит постоянная эволюция, которая ставит своей целью найти оптимальный подход к сохранению и рациональному использованию морских живых ресурсов.

—  Как Вы считаете, какие основные проблемы в регу­лировании правоотношений по несудоходному исполь­зованию морей и океанов выдвигаются на передний план в условиях глобализации, доступны ли мнения, выражен­ные на этот счет в юридических изданиях?

—  В настоящее время мы сталкиваемся в этой области с но­выми видами деятельности, которые исторически не существо­вали. Среди них на первый план выходят проблемы, связанные с использованием минеральных ресурсов международного района морского дна, а также вопросы геоинжиниринга. Пока все эти проблемы находятся на стадии изучения, поиска опти­мальных путей их решения. Однако в том, что касается исполь­зования минеральных ресурсов морского дна, мы подошли вплотную к стадии их практического использования — раз­работки. Такая же ситуация складывается с использованием ресурсов континентального шельфа прибрежных государств за пределами 200 морских миль.

—  Кроме массива документов, связанных с Конвенци­ей ООН по морскому праву 1982 г., материалов практи­ки международных судебных учреждений, арбитражей и трибуналов, есть ли настольные книги — труды юри­стов, которые используются при урегулировании разно­направленных интересов? На какие из них следует обра­тить особое внимание для формирования экологического правопонимания и в сфере эколого-ориентированного юридического образования?

—  Конвенция ООН по морскому праву разрабатывалась в течение длительного периода времени. Есть материалы, подготовленные Морским центром в Вирджинии (США), в которых излагается история разработки всех положений Конвенции. Однако следует иметь в виду, что Конвенция 1982 г. — рамочная, и процесс выработки норм международ­ного права, регулирующих деятельность государств на морях и океанах, с принятием Конвенции не прекратился, он про­должается и в наши дни, причем довольно быстрыми темпа­ми. Каких-то работ, которые охватывали бы исчерпывающе все вопросы морского права, в настоящее время нет. Одна­ко имеется очень большое количество работ, посвященных детальному анализу различных аспектов международного морского права.

—  Насколько определяющую роль играет издание ком­ментариев и научных произведений, глоссариев и сло­варей в деятельности органов международного право­судия?

—  Подготовка и издание такого рода публикаций играют исключительно большую роль, так как они являются важным вспомогательным источником при подготовке фундамен­тальных исследований и, что особенно важно, незаменимым подспорьем в практической деятельности. Если взять работу международных судебных органов, таких как Международный суд и Международный трибунал по морскому праву, то они очень активно используют такие источники при подготовке своих судебных решений.

—  Владимир Владимирович, каким образом Камера по спорам, касающимся морского дна, при необходимости и на перспективу взаимодействует с подразделениями ООН, региональных объединений и государств для полу­чения и обобщения современной научной информации и позиций сторон по делимитации континентального шельфа там, где такое разграничение не проведено, на­пример, в районе хребта Ломоносова? Если, на Ваш взгляд, научная литература может способствовать решению этого вопроса, то вышли ли в свет такие издания?

—  Прежде всего, что касается Камеры по спорам, касаю­щимся морского дна, то она вопросами делимитации морских пространств не занимается, эти вопросы не входят в сферу ее компетенции. Среди юристов, к сожалению, не всегда есть чет­кое понимание того, что означает «delimitation» и «delineation». Первый термин означает «разграничение», а второй — «опре­деление внешней границы континентального шельфа». Ни то, ни другое не относится к компетенции Камеры. Вместе с тем Камера внимательно следит за тем, как развивается практика в этой области, обращая особое внимание на работу Комиссии по границам континентального шельфа и Международного органа по морскому дну. Являясь судебным органом, Камера формально не взаимодействует с какими-либо подразделе­ниями ООН или региональными объедениями, но, как я уже отмечал, внимательно следит за тенденциями, которые выявля­ются в ходе работы Международного органа по морскому дну, поскольку его деятельность имеет прямое отношение к сфе­ре компетенции Камеры. Камера также внимательно следит за теми решениями, которые принимаются Международным судом, с точки зрения определения тенденций, которые могут иметь важное значение при рассмотрения Камерой дел, каса­ющихся международного района морского дна.

—  Уважаемый Владимир Владимирович, наш совре­менник, английский юрист Филипп Сэндз — автор не­однократно переиздававшейся книги «Принципы между­народного экологического права», отмечает в ней[1], что принцип устойчивого развития и принцип принятия предупредительных мер (которые наименее связаны с пу­бличными интересами (v, iii)) определяют то, будут ли международные природоохранные обязательства играть маргинальную или центральную роль в международных отношениях. Другие метапринципы интерэкоправа (в по­рядке приоритета): i) охраны окружающей среды на благо нынешнего и будущих поколений; ii) ответственности за трансграничное нанесение ущерба; iv) сотрудничества; vi) предосторожности; vii) «загрязнитель платит» — пред­ставляются не менее важными для действенности при­родоохранных обязательств. Что, по Вашему мнению, не­обходимо для усиления целенаправленного регулятивного действия международного экологического права?

—  Я хорошо знаю Филиппа Сэндза. Он, кстати, был од­ним из адвокатов, представлявших интересы Бангладеш в споре этой страны и Мьянмы по разграничению морских пространств, который рассматривался в нашем Трибунале по морскому праву. В последующем он также представлял интерес Ганы в ее споре с Аргентиной по поводу задержания в Гане аргентинского тренировочного военно-морского судна.

Все принципы, перечисленные Вами, имеют большое зна­чение и были заложены в Декларации принципов, одобренной Конференцией ООН 1992 г. в Рио-де-Жанейро по окружающей среде и устойчивому развитию. Хотя эта декларация и не явля­ется нормоустанавливающим документом, она была принята консенсусом и оказала и продолжает оказывать значительное влияние на то, как развивается международное экологическое право.

Центральный вопрос — это как совместить устойчивое раз­витие с сохранением окружающей среды. Устойчивое развитие нельзя обеспечить, если будет нарушен безвозвратно баланс в окружающей среде. В то же время охрана и сохранение окру­жающей среды не может быть самоцелью, так как человечество не может остановиться в своем развитии. Охрана окружающей среды подразумевает сохранение устойчивого развития. Не по­нимать этого означает не понимать того, что представляет собой экологическое право. Принцип принятия предупреди­тельных мер — это одно из средств сохранения окружающей среды и обеспечения устойчивого развития. Все остальные принципы, перечисленные Вами, также важны — они все яв­ляются составными элементами обеспечения баланса между сохранением и обеспечением устойчивого развития и охраной, сохранением окружающей среды.

—  Скажите, пожалуйста, какие научные и практи­ческие издания могут быть полезны при защите пози­ций Российской Федерации и укреплении ее авторитета на международной арене через использование экологиче­ских аргументов, «мягкой силы»?

—  Научные исследования помогают делать позицию на­шей страны более аргументированной и обоснованной, и, если необходимо, то вносить в нее необходимые коррективы. Мы живем в глобальном мире, где интересы всех стран тесно вза­имосвязаны и есть целый ряд общих ценностей, без которых человечество не может существовать и для обеспечения со­хранения которых нужны коллективные усилия и общее вза­имопонимание. Поэтому по целому ряду вопросов — таких как, например, сохранение климата, интересы нашей страны совпадают с интересами других государств, и такие проблемы могут решаться только коллективными усилиями. Поскольку само наше выживание на планете Земля может оказаться под вопросом, то и решать такие проблемы можно только коллек­тивными усилиями, и наша страна в этой области играет зна­чительную конструктивную роль, что способствует укреплению ее авторитета на международной арене.

—  В казусе Arctic Sunrise, возникшем в связи с инци­дентом на «Приразломной», независимо от того, кому это выгодно экономически и частного случая, поскольку рас­смотрение этого аспекта отвлекло бы от выбора условных приоритетов и экологического взгляда, как представляет­ся, выражены конкурирующие принципы и презумпции права — с одной стороны, направленные на обеспечение безопасности работ на объекте, с другой — на охрану окружающей среды. Известен институт пределов допусти­мой самообороны. Природа не может защитить себя сама. Каждый имеет право на защиту публичного блага всеми незапрещенными способами. Правонарушению формаль­но соответствует определенная мера ответственности. Однако правонарушение может быть вызвано необхо­димостью временных мер или предотвращения угрозы большему числу лиц и объектов.

Отсюда дифференцированное применение ответствен­ности. Общественная опасность, противоправность соот­носятся с мотивами, величиной защищаемого публичного интереса. Речь об условиях, в которых объективные право­вые принципы в целях охраны природы могут превали­ровать над субъективными правами. Есть ли в литературе примеры частных случаев приоритета права на благопри­ятную окружающую среду, экологических прав будущих поколений над крупными интересами и незначительной общественной опасностью покушения на проведение де­монстративных акций?

—  Целый ряд неправительственных организаций, включая Гринпис, отстаивают подход, о котором Вы говорите. Я его не разделяю. Нормы и правила поведения устанавливаются международным правом и, перенесенные в национальное зако­нодательство, существуют для всех и должны всеми неукосни­тельно соблюдаться. Иначе в мире не будет правового порядка и будет хаос. Нельзя допустить ситуации, при которой кто-то мог бы считать себя выше закона, какими бы благородными и гуманными соображениями они не руководствовались. Су­ществующие законы не препятствуют отстаиванию различных точек зрения и существуют многочисленные возможности для пропаганды выражения протеста. Однако это должно осущест­вляться в рамках и с соблюдением действующих националь­ных законов и норм международного права. Завтра, 22 ноября [интервью взято 21 ноября 2013 г.], Трибунал обнародует свое решение о временных мерах по делу Arctic Sunrise, и я надеюсь, что Вы найдете в этом решении и других документах Трибу­нала, включая мнения отдельных судей, ответ на Ваш вопрос. Однако в заключение как юрист хочу повторить, что законы и правила поведения обязательны для всех. Это касается как внутреннего права, так и международного права.

—  Ваша честь, расскажите, пожалуйста, о самых «го­рячих» спорах, при урегулировании которых могли ис­пользоваться обзоры практики, изданные прецедентные решения и другие печатные источники, связанные с при­родоохранными и природоресурсными вопросами?

—  Каждый спор является важным и сложным, и не хоте­лось бы выделять какой-то отдельный спор или дело. Насколь­ко это необходимо, в каждом споре могут использоваться об­зоры практики и прецедентные решения судебных органов.

—  Молодые коллеги из Центра интерэкоправа вына­шивают идею подготовки справочника об «экологических делах» в широком смысле, о которых ранее не было на­писано по-русски. Известны ли Вам подобные проекты, издания и есть ли международные эколого-правовые или экологические международно-правовые проекты, для ко­торых участие экспертов и ученых из России, СНГ, Евра­зийского региона могло бы быть полезным?

—  Есть в настоящее время целый ряд глобальных проек­тов по экологическим вопросам. К сожалению, по причинам, которые мне трудно объяснить, мы практически не участвуем в таких проектах, и что особенно обидно — в готовящихся гло­бальных исследованиях такого рода ссылки на наши исследо­вания практически полностью отсутствуют.

Мне приходилось неоднократно обращать на это внимание инициаторов таких глобальных проектов. Их ответ в большин­стве случаев был таким, что очень трудно вовлечь российских ученых в подобные проекты. В этом плане есть явный пробел. Нам надо более активно участвовать в глобальных проектах, не замыкаться только на наших внутренних инициативах.

—  По Вашему мнению, какие направления наиболее актуальны в познании и развитии международного права охраны окружающей среды и природопользования, как это отражено в юридической литературе?

—  Все направления важны.

— Как Вы планируете свободное от работы время, есть ли у Вас хобби, не связанные с правом, как Вам уда­ется так много успевать и одновременно передавать свой опыт молодежи?

— Я активно и регулярно занимаюсь спортом. Мои лю­бимые виды спорта — это плавание и велосипед. У меня большая нагрузка. В дополнение к моим судебным обязан­ностям я преподаю международное право в МГУ и МГИМО, а также в трех летних академиях за рубежом. Кроме того, я являюсь членом Арктического совета Всемирного эконо­мического форума и членом Совета по вопросам Мирового океана. Все это совместить трудно, однако если правильно и рационально организовывать свое время, то можно найти время для всего.

— Владимир Владимирович, что бы Вы хотели поже­лать читателям «Антологии» и «Евразийского юридиче­ского журнала»?

— Хотелось бы пожелать не быть излишне консерватив­ными, не бояться высказывать свое мнение и отстаивать даже самые максималистские идеи, если они интересны и достаточ­но хорошо обоснованы. Только творческое мышление может успешно развивать науку.

— Уважаемый Владимир Владимирович, от имени из­дателей, авторов и читателей благодарю за источниковед­ческий и действенный взгляд на развитие знакомой Вам области международного права, который представляет живой интерес и полезен для многих начинающих ученых и практиков. Спасибо за подробные ответы на вопросы о роли юридической литературы, роли идей и эколого­ориентированной позиции судей Международного трибу­нала по морскому праву! Спасибо за интересное интервью «из первых уст»! Позвольте пожелать Вам здоровья, успеха на благо защиты российских интересов, ради господства права, охраны и рационального использования природы и ресурсного потенциала Планеты и дальнейшего плодот­ворного сотрудничества.

—  В заключение желаю Вам и всем участникам проекта успехов в Ваших начинаниях.

Беседу вел: И.З. Фархутдинов, доктор юридических наук, главный редактор «Евразийского юридического журнала»

Пристатейный библиографический список

1. Антология интерэкоправа: учебное пособие, тематиче­ский каталог, ссылки на скачивание полных текстов, источни­коведческие обзоры, интервью и статьи / Под. ред. Е. А. Вы- сторобца; [предисл. В. И. Данилова-Данильяна, к читателям А. Д. Буриана, пролог Р. М. Валеева]. — 2-е изд. — М. — Уфа: МИРмпОС, Центр интерэкоправа ЕврАзНИИПП, 2014. — 678 с. // Московская инициатива в развитие международного права окружающей среды [Электронный ресурс]. — 2014.— Режим доступа: http://mield.narod.ru/index/anthology_of_ interecolaw/0-10. — Дата доступа: 22.01.2014.

[1] Prof. Dr Philippe Joseph Sands. Principles of international environmental law. — 2nd ed. — Cambridge University Press, 2003. — P. 290.