Интервью с Раяновым Ф.М., доктором юридических наук, профессором, директором Уфимского научно-исследовательского института проблем правового государства, главным редактором журнала «Право-вое государство: теория и практика».
№ 7 (50) 2012г.
Визитная карточка: Раянов Фанис Мансурович – известный российский ученый-правовед, имеющий большой опыт научной, учебной и практической работы, Заслуженный профессор Башкирского государственного университета.
В 1965 году окончил Свердловский юридический институт (СЮИ) (ныне Уральская государственная юридическая академия – УРГЮА).
Работал в органах прокуратуры, в том числе прокурором района в Башкирии (1965–1970гг.). Много лет проработал заведующим кафедрой теории и истории государства и права (1977–2004гг.), деканом юридического факультета Башкирского государственного университета (1981–1992гг.).
Был в научных командировках в США, Великобритании, Федеративной Республике Германии и т.д.
В настоящее время возглавляет приоритетную университетскую научную школу: «Проблемы формирования правового государства», является учредителем и главным редактором журнала «Правовое государство: теория и практика».
Почетный работник высшего образования Российской Федерации, Заслуженный деятель науки Республики Башкортостан, Первый лауреат премии «Юрист года» в Республике Башкортостан.
Автор более 300 научных работ по государственно-правовым проблемам, опубликованных в российских и зарубежных изданиях. В том числе: «Проблемы теории государства и права (юриспруденции)» – (М.: Изд. дом «Право и государство», 2003); «Государственно-правовые болезни: исторический диагноз» – (Уфа.: БашГУ, 2005); «Правовое государство – судьба России» – (Уфа.: БашГУ, 2007); «Теория правового государства: проблемы модернизации» – (Уфа.: «Гилем», 2010); «Сущность правового государства» – (ФРГ, Palmarium Academic Publisning, 2012); «Правовое государство и современный мир» – (СПб.: «Юридический центр Пресс», 2012).
Подготовил и выпустил более 40 кандидатов, 3 докторов юридических наук.
Профессор Раянов Ф.М. – убежденный сторонник преобразования Рос-сии в подлинное правовое государство. Он считает, что общественно-политическая ситуация в сегодняшней России значительно напоминает ситуацию в России столетней давности. Тогда общественная мысль также вы-шла на позиции преобразования самодержавной России в разряд правовых государств. Были даже приняты определенные шаги в этом направлении. Однако эти шаги оказались настолько мизерными, что не смогли предотвратить революцию 1917 года. Страна сошла на семьдесят лет с эволюционного пути развития, и Россия не смогла встать на путь правового государства. Как и тогда, в начале ХХ века, в общественно-политической жизни современной России наблюдаются схожие направления развития общественной мысли и государственного устройства.
По мнению профессора Ф.М. Раянова, многие параметры правового государства могли бы быть внедрены в практику государственного строительства уже в сегодняшней России. Внедрение их способствовало бы успокоению (стабилизации) общественно-политической ситуации в современной России и значительно приблизило бы ее государственно-правовую систему к принятой в развитых странах практике.
**********************************************************************
– Многоуважаемый Фанис Мансурович, Евразийский юридический журнал из номера в номер освещает правовые проблемы развития евразийской интеграции в рамках СНГ. Позвольте начать нашу беседу с традиционных вопросов, связанных с тем, что государства-участники нашего Содружества вышли из единого многонационального государства – Советского Союза. Есть ли у Вас, человека, сформировавшегося как ученый в те десятилетия, ностальгия по временам СССР? Как Вы оцениваете состояние сегодняшней отечественной правовой науки по сравнению с советской?
– Скажу откровенно – некоторая ностальгия по временам СССР у меня, видимо, есть. Особенно это относится к оценке состояния сегодняшней отечественной правовой науки по сравнению с советской. Науке, включая правовую, в советские времена внимание уделялось куда больше, чем в наше время. Достаточно сказать, что тогда как в Москве, так и в столицах союзных республик функционировали государственные научно-исследовательские институты, вплотную изучающие природу и состояние советского социалистического государства и права. Проводились ежегодные научно-практические конференции, определялись задачи и направления основных исследований. И добавлю коротко, но емко: ученый, преподаватель, тем более доктор юридических наук и профессор – это звучало гордо!
А что видим сегодня? Так новая Россия еще в 1993 году в своей Конституции начала позиционировать себя как демократическое федеративное правовое государство (ст. 1). Однако, насколько я знаю, в стране ни один институт с государственным статусом не занимается проблемами природы со-временного российского государства. За все эти прошедшие два с лишним десятка лет с приглашением представителей науки и образования со всей России не проведена ни одна научно-практическая конференция, посвященная, например, проблемам правового государства.
Вряд ли все это можно считать нормальным состоянием отечественной правовой науки. Ссылки на политический и идеологический плюрализм тут вряд ли уместны. Мы, юристы, знаем, что любая цивилизованная страна живет на основе собственной Конституции и общепризнанных принципов и норм международного права. Для обеспечения требований Конституции и общепризнанных принципов и норм международного права формируется национальное государство. В этом же ключе должны быть объединены юридические научные силы страны. В Российской Федерации сегодня, как показывают социологические опросы, граждане не знают, в каком государстве они живут. В основном такое же положение наблюдается и во многих странах СНГ и в странах будущего Евразийского союза.
– При таком положении дел с доктринальной природой государства в странах СНГ что могли бы Вы сказать относительно государственно-правового статуса будущего Евразийского союза? Какую роль здесь могли бы сыграть идеи правового государства?
– Конкретное государственно-правовое устройство Евразийского союза (ЕАС) пока еще не определено. Тем не менее, на мой взгляд, это дело недалекого будущего. Поэтому уже сегодня нужно вести концептуальные научные исследования, чтобы накапливать определенные знания о политико-правовых контурах будущего интеграционного союза. В сфере изучения проблем становления правового государства правовая теория должна подпитывать практику. Тем более, Евразийский союз должен быть привлекательным и с этой точки зрения для вступления в него других государств-участников СНГ.
Сегодня точно сказать о конкретном государственно-правовом статусе Евразийского союза вряд ли кто-то сможет. Ведь конкретно не определен государственно-правовой статус даже Европейского союза, хотя Договор о Европейском союзе (ЕС) был заключен еще в 1992 году. Хотя, с другой стороны, после вступления в 2009 году Лиссабонского договора происходят существенные изменения в рамках ЕС.
Однако сегодня можно однозначно сказать, что «планируемый» Евразийский Союз не может не быть некой наднациональной структурой по от-ношению к объединенным государствам. Иначе нет смысла в таком объединении. В частности, намечается формирование Евразийской комиссии (наподобие Еврокомиссии), которая и будет на первых порах выполнять наднациональные исполнительные функции. Причем соблюдение именно принципов правового государства вполне может выдвигаться в качестве наднационального принципа и в деятельности Евразийского союза. В этом смысле при разработке государственно-правового статуса будущего Евразийского союза вполне может пригодиться опыт Европейского союза.
В частности, применительно к тематике правового государства могу сказать, что Договор о Европейском Союзе предусматривает определенные требования не столько к статусу самого союза в целом, сколько к статусу будущих его членов. Так, в соответствии со статьей 2 Договора о Европейском Союзе, государства, претендующие стать членом ЕС, должны соответствовать требованиям правового государства.
Для этого страны ЕС еще в июне 1993 года на заседании Европейского Совета выработали так называемые Копенгагенские критерии, которые были окончательно утверждены (на заседании того же Европейского совета) в декабре 1995 года в Мадриде. Эти критерии требуют, чтобы в государствах, претендующих стать членами ЕС, соблюдались демократические принципы, принципы свободы и уважения прав человека, а также принципы правового государства.
– Наших читателей не может не интересовать то, на какой стадии развития с научной государственно-правовой точки зрения находятся страны, изъявившие желание войти в создаваемое сегодня новое евразийское интеграционное образование – Евразийский Экономический Союз?
– Россия, Беларусь, Казахстан, в соответствии с их Конституциями, являются правовыми государствами. Так Российская Федерация в своей Конституции 1993 года продекларировала, что она есть демократическое федеративное правовое государство (ст. 1). В ст. 1 Конституции Республики Беларусь записано, что Республика Беларусь является унитарным демократическим социальным правовым государством. Несколько оригинальнее звучит ст. 1 Конституции Республики Казахстан. Здесь записано: «Республика Казах-стан утверждает себя демократическим светским правовым и социальным государством».
Конечно, конституционное закрепление такого статуса еще недостаточно для того, чтобы фактически соответствовать идеям и положениям подлинного правового государства. Как в Республике Казахстан, так и в Республике Беларусь имеются такие же недостатки в области формирования правового государства, что и в России. Поистине государства постсоветского пространства похоже друг на друга и в сфере постижения параметров правового государства.
Поэтому во всех странах Евразийского Союза должны быть приняты определенные меры в направлении реализации положений правового государства в реальную жизнь этих стран. Речь, например, идет о таких мерах, какие недавно были приняты в Российской Федерации по инициативе ее Президента. Я имею в виду уже принятые федеральные законы о выборности губернаторов, об упрощении регистрации политических партий и т.д. Но все это лишь начало большого пути в освоении идей правового государства в евразийском пространстве.
– Уважаемый профессор, почему Вы считаете, что члены Евразийского союза обязательно должны соответствовать требованиям правового государства? Ведь в мире много государств, которые с формальной точки зрения не являются правовыми, да и вряд ли стремятся непременно стать таковыми. Например, США по своей Конституции не объявлены правовым государством.
– Да, США в конституционном смысле не объявлено правовым государством, но в то же время считается самым развитым демократическим государством в мире. Вроде парадоксально, но это так и есть в действительности. В нашей же отечественной правовой науке, на основании немецкого происхождения термина «правовое государство», многие и сегодня считают, что о правовом государстве нужно говорить лишь применительно к романо-германской правовой семье. Поэтому, по их мнению, необходимо различать такие понятия, как «правовое государство», «правление права», «верховенство права», поскольку они относятся к различным доктринам.
По-моему, и в этом вопросе необходимо разобраться по существу. Действительно, США являются самым развитым и современным государством, полностью отвечающим требованиям правового государства. Однако нам полезно задумываться над вопросом о том, как они стали таковыми.
Я убежден, что история процветания США самым непосредственным образом связана с их Конституцией. Конституция же США была разработана и окончательно оформлена в точном соответствии с обобщенными идеями английских философов Нового времени, в частности, с положениями трудов Дж. Локка. Американцы (это, в основном, бывшие англичане, хорошо знакомые с перипетиями, происходившими в Англии XVII века) прекрасно усвоили уроки европейских буржуазных революций и очень хорошо представляли вопросы социального назначения государства и права. К тому же источники права для американцев (так же, как и для жителей других стран, принадлежащих к англо-саксонской правовой семье) – это общее право, т.е. представление о разумном праве. Именно на основании общего права, т.е. представления о том, каковым право должно быть, суды как в Великобритании, так и в США решали и решают дела и создают соответствующие прецеденты.
Практика этих стран свидетельствует о том, что необходимая взаимосвязь общества и государства, где общество является первоосновой государственной власти, а государственная власть – структурой, обслуживающей интересы общества, может оптимально оформляться только правом, исходящим от общества. Право в данном случае выступает формой выражения воли государствообразующего (гражданского) общества. Где-то это право про-является в форме общего права или народного разума, а где-то – в форме Конституции или иных писаных источников. Этот момент имеет, на мой взгляд, очень большое значение. Именно отсюда вытекает положение о том, что правовое государство ограничивает не само себя, а его деятельность ограничивается волей государствообразующего (гражданского) общества, при-обретающей различные внешние формы.
Предлагаю обратить внимание на то, что в понимании правового государства или его аналогов (правление права, верховенство права), используемых в странах, относящихся к другим правовым семьям, самым главным является его сущность. А подлинная сущность правового государства может проявиться лишь при реальном функционировании демократических институтов. Другими словами, если государство формируется (учреждается) государствообразующим (гражданским) обществом, т.е. выборным путем, контролируется институтами гражданского общества, нарушители конституционных положений из числа государственных служащих, включая самых высоких уровней, привлекаются к соответствующей ответственности, то мы имеем перед собой правовое государство.
Отсюда государства, функционирующие в рамках принципа «правления права» (например, в США), или в рамках принципа «верховенства права» (например в Великобритании), так же, как и государства, функционирующие в рамках Конституции (например, в ФРГ), по своей сущности относятся к одному и тому же типу государств. Поэтому все эти государства можно называть правовыми государствами, равно также можно их называть государствами, функционирующими на основе принципов «правления права» или «верховенства права».
– Вы так рассказываете о составляющих правового государства, что даже создается впечатление, что речь идет не о нашей стране или о странах Евразийского союза. Ведь в отечественных учебниках по дисциплине «Теория государства и права» о правовом государстве пишут несколько иначе. Вы здесь, видимо, имеете в виду свои научные разработки, которые местами существенно отличаются от принятого изложения этого же материала в отечественной теоретической юридической литературе?
– Спасибо за то, что обратили на это внимание! Да, конечно, я опираюсь в значительной мере на собственные научно-правовые разработки. Проблемами правового государства Ваш покорный слуга уже занимается более 15 лет. Мои концептуальные подходы больше всего основываются на англо-саксонской модели общественно-политического и государственно-правового устройства. Такой методологический подход пришлось выбрать потому, что именно страны англо-саксонского мира уже длительное время в истории человечества находятся в числе самых развитых государств.
В этих странах уже давно в общественной жизни реально функционируют принципы «правления права», «верховенства права». Поэтому у них лучше развита экономика, социальная жизнь в целом благоприятная. В на-шей же стране, по признанию самих руководителей государства (в частности, Д.А. Медведева), в общественной жизни верховодит правовой нигилизм. Даже закрепленные Конституцией страны демократические права и свободы не всегда удается реализовать. В Российской Федерации (впрочем, так же, как и в Казахстане, в Беларуси) не только полностью не соблюдаются требования правового государства, но еще даже не разработана сама теория правового государства. Например, в отечественной теоретической правовой литературе нет ясности даже в вопросе об истоках правового государства.
Ситуация здесь такова, что, с одной стороны, истоки правового государства многие представители науки теории государства и права связывают с жившими в Новое время именами И. Канта, К. Велькера, Роберта фон Моля. С другой стороны, эти же авторы, рассуждая об истоках правового государства, выходят на труды Платона, Аристотеля и некоторых других античных имен. Получается первое и достаточно серьезное противоречие, без раз-решения которого вряд ли можно правильно определиться в сущности правового государства.
Я думаю, что поиск ответа на это противоречие лежит в русле того, что вкладывается в понятие «правовое государство», и какова его сущность. Если мы будем понимать под правовым государством такое государство, где его правители ограничены в своей деятельности законами, исходящими от само-го же государства, то, действительно, можно опираться на труды Платона, Аристотеля и других античных авторов. Но тогда такое понятие правового государства вряд ли существенно будет отличаться от любого другого государства, поскольку всякое государство в той или иной степени пользуется законами, обязательными и для самих государственных служащих.
Кстати говоря, в отечественной науке теории государства и права многие так и представляют понятие «правовое государство». Так в одном из учебников читаем: «В узком, инструментальном смысле правовое государство означает требование подчинения государства в своей организации и деятельности праву. Деятельность всех государственных органов должна быть основана на правовых началах; произвол, который ведет к нарушению прав граждан, должен быть исключен». Такое объяснение сущности правового государства почти ничем не отличается от объяснения сущности социалистической законности, общепринятой в советские времена.
Вряд ли существенно меняют ситуацию и те несколько отклоненные от отмеченной концептуальной трактовки случаи толкования понятия правового государства. Так, например, В.С. Нерсесянц и его последователи считают, что правовое государство – это такое государство, которое ограничивает свою деятельность не просто законами, а правовыми законами. Действительно, несколько странным является то, что, понимая правовое государство даже таким образом, В.С. Нерсесянц к числу его родоначальников относит Плато-на, Аристотеля и других авторов античного мира.
Хотел бы особо отметить, что понимание правового государства, как «государства, ограничивающего свою деятельность правовыми законами» и в своих истоках уходящего к античным временам, не может быть признано правильным по двум основаниям.
Во-первых, при таком понимании правового государства теряется типологическая его сущность. Ведь если истоки правового государства считать с античного времени, то получается, что мы имеем перед собой не правовое, а некое аморфное государство. Такое государство не сравнимо ни с теологическими, ни с деспотическими, ни с капиталистическими, ни с какими-то другими типами государств, существовавшими в реальной жизнедеятельности человечества с тех давних времен.
Но как в теории, так и на практике такого не бывает. Любое реальное государство имеет свою типологическую (сущностную) характеристику. Правовое государство также не является исключением. Если мы на сегодня не знаем типологическую сущность правового государства, то это наши не-разрешенные теоретические проблемы, а вовсе не отсутствие такой сущности применительно к правовому государству.
Я считаю, что правовое государство – это самостоятельный тип государства со всеми присущими ему сущностными типологическими характеристиками. Если разобраться с присущими типологическими характеристиками правового государства, то мы неминуемо придем к выводу о том, что такие типологические факторы, которые делают государство правовым, не могли появиться в античные времена. Отсюда истоки правового государства начинаются не в античный период, а значительно позже. По моему мнению, истоки правового государства нужно искать в философии и практике Нового времени.
Во-вторых, государство, ограничивающее самого себя своими же законами – это ненадежное, не гарантирующее незыблемость своей сущности государство. При принципиальном подходе к вопросу о самоограничении государства нетрудно прийти к выводу о том, что здесь отсутствуют какие-то внешние силы, гарантирующие поступать государству так, а не иначе. То есть так называемое «самоограничивающее» себя государство не обременено никакими внешними по отношению к нему силами, способными гарантировать его определенное поведение.
Такое государство (не будем греха таить, в России, к моему великому сожалению, это становится чуть ли не обыденным явлением) в любое время может отступить от собственных целей и намерений развития и принять те законы, которые выгодны государству, а не обществу. Оно может нарушить закрепленные в документе, даже названном Конституцией, сущностные характеристики. Так, например, как раз и случилось в Германии, когда в ее истории при как бы существующем в теории правовом государстве к власти пришел А. Гитлер, и страна фактически превратилась в фашистское государство. Фашистское государство так же издавало законы, но совершенно не со-ответствующие духу правового государства.
Поэтому правовое государство – это не то государство, которое само себя ограничивает своими же законами, а нечто другое, по существу отличающееся от подобных государств. По этому основанию также видно, что правовое государство, даже его зачатки, не могло появиться в античное рабовладельческое время. Да и трудно назвать какое-то конкретное античное государство, осознанно нацеленное на степень правового государства. К тому же в это время нельзя было очертить объективные параметры правового государства вследствие отсутствия таковых во всей природе тогдашней государственности.
Объективные основания, позволяющие говорить о сущностных пара-метрах того государства, которое можно охарактеризовать как правовое государство, по моему убеждению, появились в Новое время. Именно в этот период развития человечества впервые стали говорить о том, что государство – это не божественное и никакое другое, независящее от воли и сознания людей явление. Короли, императоры представляют собой вполне рукотворную власть, создаваемую для обслуживания интересов государствообразующего общества. Идея о том, что люди сами создают государственную власть для обслуживания своих же потребностей, а отсюда государственная власть может быть изменена, как раз усовершенствована и явилась начальным периодом возникновения параметров правового государства.
Нет сомнения в том, что истоки правового государства появились в на-ступившем Новом времени, когда в человеческом сознании произошли радикальные перемены о происхождении государства и права и об их социальном назначении. По большому счету, правовое государство – это результат появления в мире либерализма как антипода этатизма, в его абсолютистской и недемократической формах правления обществом. Без либерализма, понимаемого как возвышение индивидуальных свобод человека и признания ценностей рыночной экономики, о правовом государстве нечего и говорить.
Уверен, идеям правового государства очень сильно мешали и продолжают мешать социалистические, коммунистические и другие авторитарные режимы. Отсюда аксиома: насколько в той или иной стране внедрены ценности классического либерализма, настолько же здесь созданы условия для реализации идей правового государства.
– Вы так подробно и довольно оригинально говорите об истоках идей правового государства, что этим значительно усложняете привычные представления о правовом государстве. По этой же причине, видимо, усложняются и проблемы их реализации в нашей повседневной жизнедеятельности. Какие, на Ваш взгляд, основные проблемы стоят в России да, видимо, и перед Казахстаном, Беларусью, чтобы добраться до реализаций требований правового государства?
– Давайте, я лучше буду говорить о России, а ученые Казахстана, Беларуси уже сами оценят состояние проблем в области формирования у них правового государства.
Доктрина правового государства, в духе общемировой ее трактовки, в России получила распространение в начале ХХ века в форме русского либерального конституционализма. Основной проблемой в реализации доктрины правового государства и в современной России является непонимание ее сущности почти на всех уровнях российского общества. Отсюда и недостаточная актуальность вопросов формирования правового государства на практике политической жизни.
Как уже говорил выше, остается неразработанной и современная теория правового государства. Более того, ею в стране толком никто и не занимается. Нет и «команды» сверху, а поэтому наша огосударствленная наука не обращает на нее никакого внимания. Кстати говоря, в советские времена десятки НИИ и высших учебных заведений специализировались на тематике природы советского социалистического государства и освещали его со всех сторон. Вынужден сразу оговориться: в данном случае отмечаю не качественную сторону тех научных изысканий, а говорю о том внимании, которое уделяло государство данной проблематике.
Сегодня Россия однозначно утверждает в своей действующей Конституции, что она есть демократическое правовое государство, но, к сожалению, научные концептуальные разработки этого основополагающего положения в России не ведутся. Отсюда и представления о правовом государстве таковы, что вряд ли кто из представителей зарубежных стран поймет то, что у нас понимается под понятием «правовое государство».
Объективная реальность такова, что не лучшим образом обстоят дела и с пониманием правового государства в учебниках по дисциплине «Теория государства и права». В большинстве учебников под правовым государством понимается государство, ограничивающее себя своими законами от каких-то неправильных решений и поступков. По этой причине и студенты юридических вузов, будущие юристы, тоже выйдут из этих учебных заведений, почти ничего не узнав о подлинной сущности правового государства с точки зрения теории права.
К сожалению, на таком же уровне и понимание в нашем обществе вопросов конституционализма, без которого правового государства просто не бывает. Подробных сведений о конституционализме нет даже в учебниках по конституционному праву, в юридических справочниках и словарях. О конституционализме нет никаких сведений даже в Большом энциклопедическом словаре и т.д. В тех же отечественных источниках, где встречаются сведения о конституционализме, умышленно или по ошибке дается неправильное его толкование. Российская юридическая энциклопедия объясняет: «Конституционализм – теория и практика организации государственной и общественной жизни в соответствии с Конституцией». Между тем, именно конституционализм и есть учение об ограничении государственной власти в интересах государствообразующего (гражданского) общества.
Что касается состояния реального (практического) конституционализма в нашей стране, то он может быть охарактеризован многочисленными при-мерами из практики. Так самый яркий и самый свежий пример на этот счет можно почерпнуть из страниц газеты «Комсомольская правда» от 29 мая 2012 года, где описывается встреча Президента Российской Федерации В.В. Путина со спикером верхней палаты Федерального собрания Российской Федерации Валентиной Матвиенко. Здесь, кроме отчета В. Матвиенко о проделанной Советом Федерации работы, представляет интерес ее (руководителя представительной власти от народа) конкретная просьба, обращенная к Президенту страны. Оказывается, что В.В. Путин, еще будучи премьером, дал поручение разработать концепцию национальной «детской» стратегии. Совет Федерации совместно с Государственной Думой такую концепцию разработали. И вот В. Матвиенко говорит: «Она согласована со всеми министерства-ми и ведомствами. Было бы очень важно, Владимир Владимирович, чтобы вы дали поручение рассмотреть ее, мы ждем выхода вашего указа». Напоследок газета сообщает, что Путин пообещал рассмотреть это предложение. Думается, что с точки зрения теории конституционализма комментарии здесь излишни.
Такое взаимодействие между Президентом России и руководителем одной из палат Федерального собрания (представительного, в соответствии с Конституцией Российской же Федерации, органа) происходит потому, что, во-первых, сама Конституция страны 1993 года была подготовлена в период противостояния Президента и Парламента России. В отличие от периода противостояния Парламента и Короля Англии, где победу одержал Парламент Англии, в России победа была на стороне Президента. Во-вторых, в постсоветской России получилось так, что и глава исполнительной власти избирается населением. Возможность такой практики допускается и нормами международного права. Конституция Российской Федерации закрепила эту практику. На основании всего этого в нашей стране многие ошибочно стали считать, что и Президент Российской Федерации представляет народ России. Такие представления, однако, не могут считаться правильными. Несмотря на то, что Президент избирается народом (а где же ему еще избираться, по-скольку претендентов на президентскую должность много!), он, в соответствии с принципом разделения властей, не перестает оставаться главой исполнительной власти по признакам его конституционных полномочий. Поэтому несмотря на выборность Президента, он является подконтрольным органом государства как самому государствообразующему народу, так и его представительному органу. Именно это положение у нас понимается по-своему (по российской традиции), а поэтому получается, что мы не вписываемся и в рамки принципа разделения властей. Это серьезное теоретическое упущение, и оно должно быть устранено.
Таким образом, можно считать, что основная проблема в области водворения требований правового государства в российскую действительность сегодня упирается в принцип разделения властей, который является основным составляющим в процессе ограничения деятельностей властей. Российский парламент, так же как и современные парламенты западных стран, дол-жен обладать правовой и фактической возможностью законодательно ограничить исполнительную государственную власть любого уровня, включая Президента страны. Без достижения такого положения общественно-политическая ситуация в России вряд ли стабилизируется.
– Уважаемый профессор, вы обратили внимание на важное положение, т.е. на то, какую роль играет в правовом государстве принцип разделения властей? Как обстоят дела с осуществлением этого важнейшего конституционного принципа в России?
– Там, где в общественно-политическую сферу вмонтировано теоретически правильное правовое государство, парламент осуществляет эффективный законодательный и бюджетный контроль над деятельностью всех остальных ветвей власти. К сожалению, в современной России такого парламентского контроля над деятельностью органов государства мы еще не наблюдаем.
Парламент как представительный орган государствообразующего на-рода должен обладать реальным правом осуществлять законодательное ограничение деятельности исполнительной власти в интересах гражданского общества. Например, вопросы ограничения движения транспорта для машин, снабженных «мигалками», должны решаться парламентом с учетом естественных прав и свобод человека и граждан, а не органами исполнительной власти.
Реализация прав парламента должна основываться на положениях Конституции страны и на общепризнанных принципах и нормах международного права, а не на внутрипартийных установках. На законодательный процесс парламента не могут повлиять никакие партийные и иные формирования, охватывающие как депутатов, так и государственных служащих. Сама партийная деятельность должна осуществляться в строгих рамках Конституции и законов.
Принцип же разделения властей как общепризнанный институт международного права в иерархии ценностей является даже выше требований Конституции страны. Это положение очень правильно закреплено и в самой Конституции Российской Федерации (ст. 15). Что же касается требований международного права и практики его применения, то начиная с Французской Декларации прав человека и гражданина от 26 августа 1789 года (п. 16), общество, где не проведено разделение властей, считается не имеющим Конституции. Если даже есть документ, названный Конституцией, но в нем нет гарантий осуществления принципа разделения властей, то такой документ не признается Конституцией.
Другое важнейшее составляющее современного правового государства, также не очень осмысленное до сих пор в нашей стране – это ограничение деятельности государства международным институтом прав человека. В Конституции Российской Федерации мы это положение приняли и закрепи-ли. В частности, в ст. 2 Конституции записано: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». Однако в реальной жизни эта статья Конституции мало кем трактуется как ограничение деятельности нашего же государства требованиями международного института прав человека. Больше всего эта статья многими воспринимается как некое декларативное заявление на неопределенное будущее. Да и среднестатистический государственный чиновник в России сегодня вполне осознанно может заявить: «О какой обязанности государства перед гражданином (человеком в широком смысле слова) можно говорить – это отголоски западной либеральной государственности».
Да, действительно, об обязанностях государства признавать, обеспечивать, защищать права и свободы человека и гражданина впервые начали говорить на Западе. Но к настоящему времени эти представления дошли и до нас и даже получили закрепление в нашей Конституции. Все это правильно. Потому что без этого правового государства просто не может быть.
Однако в нашей стране все эти замечательные положения должны пройти этап сущностного понимания и лишь затем, видимо, восприятия на всех уровнях: представителями как гражданского общества, так и самого государства. К сожалению, здесь сказывается опять же то положение, что наша Конституция была разработана и принята в еще не совсем зрелом возрасте нашего гражданского общества. Да и сущность правового государства тогда не была толком осмыслена. Поэтому все имеющиеся теоретические и практические положения гражданского общества и правового государства нам еще необходимо освоить. Мы должны понять, что без этого у нас не может быть нормального развития в будущем.
Согласитесь, в целом доктрина правового государства даже для современной постсоветской России – явление, довольно трудно воспринимаемое и непривычное. Отсюда сложности как для понимания сути правового государства, так и для практической его реализации. Но мы сегодня можем твердо сказать, что если мы хотим развиваться в сторону цивилизованности, то другого пути, кроме как в сторону формирования гражданского общества и правового государства, у нас просто нет. Да и в понимании правового государства необходимо начинать не с собственного изобретения его сущности, а с восприятия его как составной части всемирной истории развития человечества, зародившейся с наступлением Нового времени.
– Многоуважаемый Фанис Мансурович, получается, что правовое государство как объект и предмет интереса юридической и политологи-ческой наук представляет интерес исследователей не только в нашем евразийском пространстве, но и во всех странах мира. Что бы Вы еще могли сказать по этому поводу?
– Да, действительно, проблемы правового государства, непосредствен-но затрагивающие вопросы должного взаимоотношения между обществом и властью, сегодня волнуют жителей многих стран.
Я еще раз обращаю Ваше внимание на то, что все государства-члены Евразийского союза должны отвечать требованиям правового государства.
Тем не менее, вопросы справедливости, нехватки подлинно правовых механизмов воздействия на общественные отношения сегодня особо тревожат людей в арабском мире. Проявления так называемой «арабской весны» во многих странах связаны с нарушениями прав и свобод человека. В этих странах права и свободы человека и гражданина еще вовсе не рассматриваются как высшая ценность, более того, местами грубо нарушаются. Правительства во многих этих странах не контролировались и не контролируются институтами гражданского общества. В то же время вопросы обеспечения и защиты прав и свобод человека, непосредственного участия граждан в формировании государственных органов и особенно вопросы контроля над деятельностью государственных органов со стороны институтов гражданского общества – все это существенные составляющие правового государства (правления права, верховенства права). Поэтому вопросы правового государства (правления права, верховенства права) – это вопросы мирового уровня, и этими вопросами ни одна страна не может пренебрегать.
– Известно, что в евразийском пространстве проживает большое число мусульман, и значительное влияние на них оказывают ислам, нормы мусульманского права. Как Вам видится соотношение ценностей мусульманского права и правового государства? Не противоречат ли они друг другу?
– Думаю, что между истинными ценностями ислама и правового государства не может быть непреодолимых житейских противоречий. Ведь основная проблема и в современном мусульманском мире, так же как и у многих других народов, упирается на спасение духовности, нравственности людей при их обреченности подчиняться политике, экономическому благополучию, военным угрозам и т.д. Задача не из легких, но достойная, чтобы ею заниматься. Идеи правового государства при этом просто невозможно обойти.
Хотел бы обратить Ваше внимание и на такое явление, как наличие в мусульманском мире таких сфер деятельности государства, где традиции мусульман могут послужить примером для не мусульманских народов. Речь идет об опыте воспитания детей в большинстве мусульманских стран. Этот опыт особенно актуален для России, где состояние детской беспризорности и преступности оставляет желать значительного улучшения.
Во-первых, в мусульманском мире о здоровье и развитии детей начинают задумываться с зачаточного периода. В частности, отец и мать будущего ребенка должны очень тщательно подготовиться к его зачатию. Будущие родители не менее чем за две недели должны отказаться от употребления спиртных напитков, а также влияющих на психику лекарств и продуктов. Молодожены воспитываются родителями в таком духе, чтобы зачали ребенка в здравом духе и хорошем физическом состоянии. Ребенок считается желанным плодом, приносящим счастье семье.
Во-вторых, начиная с рождения и до взросления ребенок окружен заботой и вниманием, прежде всего, матери, отца и других членов семьи. Должна быть установлена естественная связь между матерью и ребенком. Социологами посчитано: если европейская женщина реагирует на плач ребенка в среднем за одну минуту, то мусульманская женщина – в среднем за десять секунд. Ведь есть причина, почему ребенок плачет – таким образом он про-сит помощи. И от того, насколько скоро такая помощь приходит и удовлетворяет потребности ребенка, зависит многое: ребенок приобретает определенные стереотипы отзывчивости, причастности к чужим страданиям, просьбам и т.д.
В-третьих, в мусульманском мире серьезнейшее внимание обращают на продолжительность кормления ребенка грудью, на окружение детей до их полного взросления. Здесь принято воспитывать детей в семье или с помощью няни. Детские ясли, садики не очень-то культивируются. Считается, что те деньги, которые государство тратит на ясельное, детсадовское содержание и воспитание детей, лучше разумно распределить на семейное воспитание.
Меры по воспитанию детей в семье сказываются на результатах: здесь меньше распущенности среди детей, беспризорности, детской преступности, дедовщины и т.д.
Думаю, каждый здравомыслящий человек согласится, что отмеченные особенности в области воспитания детей полностью вписываются в ценности правового государства. Можно найти и ряд других сфер общественной жизни, где есть взаимоприемлемые примеры в разных евразийских странах, полностью соответствующие требованиям права и морали, правового государства в целом. Необходимо их изучать и распространять.
– Фанис Мансурович, в заключение хотелось бы задать несколько традиционных вопросов. Как Вы оцениваете деятельность нашего еже-месячного научного и научно-практического правового журнала? Что бы Вы хотели пожелать редколлегии, авторам и читателям Евразийского юридического журнала, являющегося ведущим общим русскоязычным юридическим журналом в евразийском правовом пространстве? Тем более Вы как бессменный член Редакционного Совета ЕврАзЮж стояли у истоков нашего беспрецедентного проекта.
– Я твердо считаю, что журнал полностью нашел свою фундаментальную научно-теоретическую и практическую нишу за беспрецедентно короткие сроки. Проект формирования такого журнала оказался плодотворным.
Это было под силу только сильной с творческой и организационной точки зрения команде во главе с таким неизменным главным редактором, кстати, выпускником юридического факультета Башкирского государственного университета, который считает себя выходцем из уфимской юридической научной школы. Мы, его коллеги, гордимся им и возглавляемым им общеизвестным, не имеющим аналогов, авторитетным, я уверяю, в научных кругах российским правовым журналом.
Успеху ЕврАзЮж, безусловно, способствует и то, что евразийское правовое пространство становится реальностью. В этих условиях журнал просто обязан быть востребованным! Евразийский юридический журнал стал узнаваемым во всем евразийском правовом пространстве, причем не только в странах СНГ. Ваше ежемесячное содержательное издание полюбили все, особенно творчески заряженные юристы стран нашего Содружества. Журнал виден не только в читальных залах, но и в студенческих аудиториях. Я это говорю как действующий в студенческих аудиториях профессор.
Редколлегии желаю успехов в спокойном продолжении своих оригинальных творческих начинаний. Дальнейших успехов, новых находок и удач!
Авторам – интересных и полезных публикаций, а молодым авто-рам и читателям –держаться за журнал, творчески расти вместе с ним.
Желаю непрекращающихся новых творческих и организационных успехов!
Беседовали:
Фархутдинов И.З., главный редактор Евразийского юридического журнала, Галиев Ф.Х., доцент Башкирского государственного университета.
