№ 11 (114) 2017г.

L. M. KOLODKIN:

FREEDOM OF INDUSTRY SHOULD NOT JEOPARDIZE THE COMMON GOOD

Interview with Kolodkin Leonard Mikhaylovich, Ph.D. in Law, professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Honored Employee of the MIA of Russia, Major General of Internal Service.

Визитная карточка

Колодкин Леонард Михайлович - доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации.

Родился 27 июня 1935 года в городе Кирове (Вятка).

В 1958 г. окончил юридический факультет Ленинградского государственного университета по специальности «правоведение».

По распределению был направлен для прохождения службы в органы милиции Украинской ССР. Служил в органах внутренних дел не­прерывно более тридцати семи лет. Без отрыва от служебной деятельности обучался в заочной аспирантуре по кафедре уголовного права юридического факультета Ленинградского университета.

В 1970 году под научным руководством профессора И. И. Солодкина подготовил и защитил кандидатскую диссертацию на тему «Стадии преступления и предупреждение преступлений» (по специальности 12715 - уголовное право и уголовный процесс), а в 1980 году - докторскую диссертацию на тему «Организационные и правовые основы работы с кадрами в органах внутренних дел» (по специальности 05.13.10 Управление в социальных и экономических системах (юридические науки).

С 1958 по 1971 гг. проходил службу в органах внутренних дел Запорожской области.

С 1971 по 1985 гг. в центральном аппарате Министерства внутренних дел СССР.

С 1985 по 1987 гг. - профессор кафедры административного права и административной деятельности Московской высшей школы милиции.

С 1987 по 1990 гг. - начальник кафедры Академии МВД СССР.

С 1990 по 1995 гг. - заместитель начальника Академии по научной работе.

С 1996 по 2017 гг. - профессор кафедры психологии, педагогики и организации работы с кадрами Академии управления МВД Россий­ской Федерации.

С 2017 г. - главный научный сотрудник научно-исследовательского центра Академии управления МВД России.

По совместительству читал курсы лекций по административному, уголовному праву, истории отечественного государства и права в государственных и негосударственных образовательных учреждениях высшего образования.

Л. М. Колодкин - автор 200 научных публикаций, из них 10 монографического характера, автор разделов и глав учебников по уголов­ному и административному праву, учебных пособий по организации работы с кадрами, управлению персоналом.

Им опубликованы монографии: «Стадии преступлений и предупреждение преступлений», «Организационные и правовые основы работы с кадрами в органах внутренних дел», «Организация работы с кадрами», «Правовые основы службы в советской милиции», «Рабо­та с кадрами государственного аппарата и ее особенности в системе Министерства внутренних дел», «Успех служебной деятельности руководителя органов внутренних дел», «Пути совершенствования оценки личных качеств руководителей органов внутренних дел» (в соавторстве), «Аттестация научных и научно-педагогических кадров в России: история и современность» (в соавторстве) и др.

Наиболее полно творческий потенциал проявился в разработке теории предупреждения умышленных преступлений на ранних эта­пах их развития; обоснования статуса государственной службы модифицированного характера служебной деятельности сотрудников органов внутренних дел; введения профессионального отбора и психологического обеспечения служебной деятельности персонала органов МВД; правового регулирования институтов государственной службы и государственного служащего и др.

Профессор Л. М. Колодкин создал свою научную школу. Был консультантом четырех докторантов, успешно защитивших доктор­ские диссертации, более сорока адъюнктов и магистрантов под его научным руководством успешно защитили диссертации.

Л. М. Колодкин длительное время был экспертом ВАК по праву, экспертом Фонда фундаментальных исследований АН России, яв­ляется членом диссертационного совета в Академии управления МВД России и Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации.

**************************************************************

-      Уважаемый Леонард Михайлович! Ваша научная деятельность протекала по двум отраслям права - адми­нистративного и уголовного. Чем это было вызвано и не препятствовало ли Вашей научной активности?

-      Ни в коей мере. За время службы в уголовном розыске, в должности следователя, начальника РОВД, начальника штаба УВД я постоянно сталкивался с так называемым «человеческим фактором» правоохранительной деятельности. С одной сторо­ны это была самоотверженная, мужественная, профессиональ­ная борьба с преступными проявлениями сотрудников, многие из которых пришли в милицию с полей сражений Великой Отечественной войны, но были и действующие вне требований режима законности, профессиональной этики и общечелове­ческой морали должностные лица, которые представляли для граждан не меньшую опасность чем преступники.

Милиция пятидесятых несла «бремя сталинщины». С одной стороны, мне неоднократно говорили, что меры физи­ческого воздействия разрешены самим вождем, что для того, чтобы раскрыть тяжкое преступление надо арестовать не ме­нее десяти человек невиновных.

Правовой статус самих сотрудников милиции был не определен. Нормативные акты по прохождению службы были недоступны (часто их просто не было) не только личному со­ставу, но и работникам кадровых аппаратов.

Об этом мне говорил бывший во времена «ежовщины» кадровик. И я решил, что не только узнаю сам, но и доведу до сведения личного состава. Мне это удалось. После выхода в свет моей монографии о правовых и организационных основах ра­боты с кадрами была проведена всесоюзная читательская кон­ференция работников кадровых аппаратов и приняты зачеты.

Все это убеждало меня, что успех дела зависит не только от совершенного законодательства, но главным образом от лю­дей его применяющих. Государственная власть, по мнению вы­дающегося российского философа И.А. Ильина, должна знать и исповедовать перед всеми - словом и делом - свое высшее призвание, свою правоту и благородство своего воленаправле­ния. Она должна блюсти свое духовное достоинство, как на­ционально-политическую драгоценность, как корень государ­ственного правосознания и государственного бытия народа

Сотрудники полиции (милиции) - это представители власти, наиболее близко, часто в конфликтных ситуациях, со­прикасающиеся с населением, формирующие представление о власти в целом.

В силу этого наряду с вопросами уголовной ответствен­ности за нераскрытые преступления мое внимание все более стали привлекать вопросы работы с людьми, управления персоналом, института государственной службы, ее генезиса и перспектив развития правового регулирования, которое во многом зависит от качества персонала органов законодатель­ной и исполнительной власти. Не должно быть из двух тысяч законопроектов, по мнению профессора Н. А. Власенко, толь­ко 3-4 заслуживающих внимания и способных что-то изме­нить, а если к ним отнести: во-первых, низкое качество зако­нотворчества при массовом тиражировании законодательных актов, что ведет к системности, нормативности и императив­ности законодательства; во-вторых, тенденции расширение практики использования репрессивных правовых механиз­мов в качестве средства ограничения прав и свобод граждан; в-третьих, нарушение баланса правовых и неправовых методов регулирования общественных отношений в форме расшире­ния воздействия на общество мерами правового принуждения ужесточения наказания; в-четвертых, структурная нестабиль­ность правовой системы и частые изменения «правил игры на правовом поле»; в-пятых, недостатки в организации реформи­рования юридического образования и т.п.

В таком, далеко не идеальном состоянии правовой систе­мы назревает проведение новой судебной реформы, составной частью которой будет коренная модернизация российского уголовного процесса, изменение роли и места предваритель­ного расследования и дознания в реализации конституцион­ного требования о состязательном построении отечественного судопроизводства.

-       Как Вы оказались в милиции?

-      Первый раз я попал в милицию на втором курсе уни­верситета. На кафедре криминалистики мы получили домаш­нее задание изготовить круговую панораму местности. Своего фотоаппарата у меня не было, и я получил под расписку ста­ренький казенный «ФЭД». Вышел на берег Невы, а мы жили в общежитии на Малой Охте по адресу: ул. Стахановцев, 17, и стал фотографировать. В объектив попал киоск, в котором «в разлив» продавали водку и стояла очередь желающих. Кто- то крикнул, что фотокорреспондент фотографирует пьяниц для газетного материала. Толпа пьяных бросилась ко мне с требованием отдать фотоаппарат и засветить пленку. Кто-то предложил выкупать «корреспондента» в Неве, а на дворе стояла глубокая осень. Дело приобретало серьезный оборот. Я не хотел оказаться в воде, отдать казенный фотоаппарат и засвечивать пленку, на которой были ценные для меня кадры. На мое счастье, мимо проходил старшина милиции. Я при­звал к нему, объясняя, что я студент юридического факультета и выполняю учебное задание. Старшина взял у меня фотоап­парат, мой студенческий билет, закрутил мне руку за спину и под одобрительные возгласы пьяных мужиков доставил меня в отделение милиции. Дежурный не стал меня выслушивать, а поместил в комнату задержанных, где я пробыл около восьми часов. За это время проявили мою пленку, убедились, что нет ничего недозволенного, и выгнали меня. Когда я попытался доказать противоправность действий старшины меня доволь­но грубо выпроводили. Таково было мое первое знакомство о будущем местом службы.

Но все изменилось в моем представлении после практики в следственном отделе Управления милиции города Ленингра­да. Моим наставником был старший следователь Иван Егоро­вич Носков. Его «школу» я с благодарностью вспоминал впо­следствии. Он учил проводить осмотр места происшествия, изымать вещественные доказательства, проводить допросы и очные ставки, формировать материалы уголовного дела. Не­обычайно сильное впечатление на нас практикантов, произ­вел начальник Управления милиции, комиссар милиции Ш ранга Иван Владимирович Соловьев. Герой Советского Союза, боевой пограничник, тонкий знаток милицейского дела и под­линный петербуржец-интеллигент он своим личным приме­ром и обаянием развеивал наше студенческое негативное от­ношение к милиции. Очень занятый человек, он встречался с нами дважды - перед началом и при завершении практики. Его инструктаж и наставление носили ярко выраженный про­фориентационный характер. Мы, молодые юристы, не счи­тали для себя зазорным носить милицейские мундиры и вы­полнять программное требование партии - «ликвидировать преступность и все причины, ее порождающие». Не знаю, кто как, но я искренне верил тогда в реальность этой задачи. Позд­нее наступило разочарование в возможности выполнения этой утопической задачи.

Учился я отлично, получая повышенную стипендию, со­вмещал учебу с работой грузчиком на хлопковом складе Пря­дильного комбината, на пятом курсе женился на однокурс­нице. Нас предполагалось оставить в аспирантуре: Светлану Паластину на кафедре гражданского права, а меня на кафедре уголовного права. Но вышло постановление Правительства, согласно которому в аспирантуру можно было поступать только после трех лет практической работы по специально­сти. На комиссии по распределению мне было предложено выбирать между назначением следователем прокуратуры в Узбекистане, сотрудником лесного исправительно-трудового лагеря в Коми АССР и сотрудником уголовного розыска в За­порожской области Украинской ССР.

Мы выбрали последнее. Так я оказался в милиции с твер­дым убеждением отслужить честно три года, поступить в аспирантуру, защитить кандидатскую диссертацию и посвя­тить себя преподавательской деятельности. А оказалось на всю жизнь в системе МВД, но главное, что все задуманное реализова­лось. Да, и я ничуть об этом не жалею.

-       А как началась служба в Запорожской милиции?

-      Я считаю, что хорошо. Прибыл я на службу 31 августа 1958 года. В отделе кадров мне предложили должность опе­руполномоченного уголовного розыска городского отдела милиции. Тут же выдали удостоверение, послали на склад и я получил табельное оружие - пистолет «ТТ». А через пять дней я прошел «боевое крещение». Меня в составе группы их 4-х че­ловек послали в засаду. Была совершена кража из универмага, а похищенное преступники спрятали в степи в бывшей силос­ной яме. Место открытое, спрятаться негде, а вероятность, что злоумышленники придут за добычей, велика. Днем мы с тео­долитом изображали геодезистов, намечающих трассу дороги, а ночью просто лежали на земле. Шел дождь, было холодно... Глубокой ночью раздался душераздирающий крик и началась стрельба. Пули свистели над головой, вспышки от выстрелов возникали со всех сторон. Когда стрельба окончилась стали звать друг друга. Все оказались живы, но один из участников засады уснул, и кто-то ему наступил на голову. С перепуга он начал стрелять и расстрелял обе обоймы. К стрельбе присо­единились и другие. Меня послали сообщить о случившемся. Тогда не было ни радиостанций, ни мобильных телефонов. Пройдя километра три я из телефона-автомата доложил де­журному по горотделу и сказал, что надо выслать опергруппу с проводником служебной собакой. Мне дежурный разрешил идти домой. Утром стало известно, что результатом ночной стрельбы явилась гибель человека. Он был ранен в ногу и умер от потери крови. Оказался он лицом, объявленным в розыске, т.к. бежал из мест лишения свободы, был неоднократно судим за кражи. Нас по этому поводу допрашивали и в инспекции по личному составу, и в прокуратуре. Меня выручило то об­стоятельство, что я не стрелял: ствол пистолета чистый и все патроны на месте.

-      Все же, как складывалось профессиональное «кре­щение»?

-      Для начала всем молодым операм давали старые пре­ступления прошлых лет, оставшиеся нераскрытыми. Мы их изучали «свежим глазом» и разрабатывали планы мероприятий. Мне дали оперативное дело - убийство гражданки За- енчик в 1944 году, я и сейчас помню все двенадцать версий, которые не проверялись, но время ушло, свидетели ушли из жизни, преодолеть степень рассеянности информации оказа­лось невозможным. Но урок был хороший. Буквально через неделю, после ночной засады меня вызвал начальник горот­дела полковник милиции Терезюк В. К. и стал требовать до­ложить о «приобретении агента», «заведении оперативного дела» и его «реализации». Этому нас в университете не учи­ли. Но старшие товарищи: Кузьма Силович Деменко, Петр Павлович Гацько, Александр Федорович Шаповалов щедро делились опытом, помогали осваивать оперативно-розыскное искусство. В запорожской милиции не хватало специалистов, и меня назначили старшим следователем третьего городско­го отделения милиции. Наследство досталось тяжкое. Мой предшественник перевелся в другую область и оставил мне 48 уголовных дел. У милицейских следователей был месяч­ный срок расследования. Дела были с нарушенными сроками, по некоторым в качестве меры пресечения был избран арест. Расчищать эти «авгиевы конюшни» мне пришлось буквально днем и ночью. А тут каждый день какое-либо происшествие, а следователь один. Но для себя сделал вывод: непреодолимых препятствий не бывает, как и нераскрытых дел.

Мне повезло, что я работал в отделении с выпускником юрфака МГУ Трибунским Виктором Александровичем, юр­фака Киевского университета Андреевым Ярославом Анто­новичем. Работали мы дружно и много, крепко дружили, де­лили горе и радости, постоянно обменивались оперативной информацией. В 1959 году мне присвоили звание лейтенанта милиции и наградили знаком «Отличник милиции». Я был делегатом от Запорожской области на республиканском слете молодых специалистов в Симферополе. Так я впервые побы­вал в Крыму.

В 1961 году 12 апреля, в день полета в космос Ю.А. Гагари­на я был назначен заместителем начальника районного отдела внутренних дел по оперативной работе. В 26 лет и в звании лейтенанта стал руководителем. Я очень благодарен своему начальнику подполковнику милиции Степану Семеновичу Коломойцу, который учил меня основам управления коллек­тивом. А в 1963 году в звании капитана милиции я стал началь­ником районного отдела внутренних дел. Руководил очевидно не плохо, т.к. отдел два года подряд награждался переходящим Красным Знаменем. Тогда в борьбе с преступностью был взят курс на профилактику. Нужна была теоретическая база этого нового направления служебной деятельности. Темой канди­датской диссертации стала «Стадии преступления и предупреж­дение преступлений», которую я защитил в 1970 году. Научный руководитель был профессор Солодкин И. И. Одновременно я был избран депутатом районного Совета депутатов трудя­щихся, членом бюро райкома партии и возглавил районный университет правовых знаний для актива добровольных на­родных дружин. Совмещал службу с преподавательской де­ятельностью на общенаучном Запорожском факультете Дне­пропетровского государственного университета.

В 1966 году меня назначили начальником отдела уголов­ного розыска УВД Запорожского горисполкома. На областной центр с 700 тысячным населением приходилось больше по­ловины преступности. Большой остаток нераскрытых престу­плений отвлекал от раскрытия текущих происшествий. Нуж­ны были кардинальные меры, и я их обозначил: первое - это повысить профессионализм сотрудников уголовного розыска и второе - упорядочить информационное обеспечение опера­тивно-розыскной деятельности, а также взаимодействие с тер­риториальными органами внутренних дел.

В Ленинграде у своего близкого друга и однокурсника по университету Анатолия Михайловича Алексеева (отца боль­шого мастера детективного жанра Александры Марининой) я познакомился с использованием перфокартотек в оператив­но-розыскной деятельности. В Запорожье мы пошли дальше. Создали своеобразный накопитель оперативной информа­ции, способ быстрой проверки подлинности «явок с повин­ной» из мест лишения свободы.

Был введен разбор раскрытия преступлений в системе служебной подготовки, ежегодные профессиональные «КВН» на лучшее знание личным составом права, процесса, крими­налистики и оперативно-розыскной деятельности. Я всячески способствовал учебе подчиненных сотрудников. И все это да­вало свои результаты. Я горжусь тем, что прокурор области спрашивал мое мнение перед избранием ареста в качестве меры пресечения. Были случаи, когда мое мнение исключало арест невиновного. За время моей работы в должности началь­ника криминальной милиции ни один сотрудник не был при­влечен к ответственности за нарушение законности, рукопри­кладство, фальсификацию доказательств.

Для этого на первых порах пришлось применять весьма крутые меры. Но очень скоро личный состав уголовного розы­ска принял концепцию руководителя, - побеждать преступ- ника-дилетанта мастерством и законными мерами професси­оналов. В это время был взят курс на раскрытие преступлений прошлых лет. Нераскрытые преступления, прежде всего, про­тив личности, были закреплены за руководящим составом УВД. Каждый из руководителей отчитывался на коллегии о работе по делу. Пошли результаты. Были раскрыты десятки убийств, годами остававшиеся «висяками».

-      Если вспоминать Вашу работу, то какое из раскры­тых преступлений Вам особо запомнилось?

-      Это было убийство молодой женщины Аллы П. Труп ее с признаками насильственной смерти был обнаружен в Дне­пре в январе 1968 года. Больше месяца не могли установить личность убитой. А это создает трудности в розыске убийцы. Мешает реконструировать события преступления. Труд сы­щика аналогичен труду археолога. По сохранившимся дета­лям реконструируется прошлое. Когда установили личность погибшей, то удивлению не было предела. Молодая, красивая женщина, полиглот с высшим филологическим образовани­ем в определенных кругах имела репутацию «гения любви». На многочисленных любовников, в основном из элитных слоев общества, собирала компрометирующие материалы и была готова пустить их в ход в целях шантажа. Местный ва­риант знаменитой Роз-Мари Нитрибит. Раскрытие убийства осложнялось обилием высокопоставленных подозреваемых и сильным «давлением» VIP-персон. Расшифровка дневника убитой, который она вела на иностранном языке с использо­ванием шифротехники, расширило круг подозреваемых. Но интуиция говорила, что все они не могли пойти на убийство. Меня за это отстранили от руководства опергруппой и я поч­ти негласно вышел на настоящего убийцу. Им оказался про­стой водитель автобуса, с которым жертва познакомилась в последний день своей жизни. Я раскрыл это преступление, собрал необходимые доказательства и виновный был осужден. За время работы в уголовном розыске случалось всякое.

Приходилось применять самые разные способы актуа­лизации деятельности личного состава. Практиковалось даже хоровое пение членами оперативно-следственных групп. Пели одну песню: «На тебе сошелся клином белый свет». Очень ча­сто я прибегал к посещению места преступления после за­вершения его осмотра. Воображение позволяло представить себе, что было и как было и на этой основе приходили в голову самые невероятные версии, которые впоследствии часто под­тверждались. В уголовном сыске очень важен профессиона­лизм помноженный на целеустремленность и удачу.

В 1968 году стали создавать штабные подразделения. Это была инициатива генерала Крылова С. М. На местах к созда­ваемым структурам отношение было скептическое. Первым начальником штаба УВД Запорожской области назначили меня, молодого майора милиции. Подобрал в штаб хороших специалистов. Начали создавать систему информационного обеспечения руководства, инспектирования и контроля, про­гнозирования оперативной обстановки на будущее. В органи­зационно-инспекторские отделы УВД из кадров передали орг­штатную работу, а из службы охраны общественного порядка - дежурные части.

Штабные подразделения разрабатывали и проводили масштабные учения с приближением к реальной обстановке: задержание вооруженного преступника, массовая эвакуация населения в загородную зону при проведении авиационного праздника, профилактика массовых беспорядков при прове­дении футбольных матчей и другие. К тому времени я успеш­но защитил в Ленинградском университете кандидатскую диссертацию и имел реальную возможность реализовать свои предложения по предупреждению умышленных преступле­ний на ранних стадиях их развития. В Киеве была издана моя первая монография по этим проблемам. Будучи на совеща­нии штабных подразделений в Ленинграде я много интерес­ного перенял у начальника штаба и моего однокашника Юрия Надсона, изучал опыт штабной работы в МВД Латвии в Риге.

-       Скучали ли вы по оперативной работе?

-      Да, еще как! Утром дежурный докладывает сводку за сутки и хочется мчаться, и организовывать работу по раскры­тию, а ее делают без меня.

При посещении районных отделов после дежурной части ноги сами несли в уголовный розыск, к сыщикам. Их корпо­ративный дух долгое время оставался для меня обязателен, а служба эта предпочтительной перед другими милицейскими службами.

-      А дальше как проходила служба? Душа стремилась куда: на следствие, в уголовный розыск или к штабной де­ятельности?

-      Трудно сказать ... Выполнять приходилось самые раз­нообразные акции: охрану общественного порядка при прове­дении судебного процесса в Софиевке над бывшим полицаем, участвовавшим во время оккупации в массовых убийствах; за­щиту археологической экспедиции, открывшей большие цен­ности в скифском захоронении «Гайманова могила»; прекра­щение массовых беспорядков в Мелитопольской колонии для несовершеннолетних . Душа была ориентирована на успех. А успех достигался четким выполнением предписаний закона, знанием психологии личности и толпы, доходчивым, убеди­тельным, уважительным и властным словом, обращенным к рассудку.

-      Были ли трудности в области языкового барьера? Как обстояло дело со знанием украинского языка?

-       Получив направление на службу в союзную респу­блику, я ещё в Ленинграде занялся языком. Приобрел книгу «Операция «САНДЕРСТРОМ» о варшавском восстании на украинском языке и стал ее читать, а что было не понятно, спрашивал. Книга была большой, более 600 страниц, и когда я ее осилил, то стал обладателем довольно приличного сло­варного запаса. По прибытию к месту службы убедился, что все говорят по «российски», а разговорным и языком периоди­ческих изданий я владею. Все-таки славянский, родной язык. К украинскому языку отношусь очень положительно: краси­вый, певучий, образный язык. Читать в подлиннике Шевченко, Коцюбинского, Ивана Франка, Лесю Украинку одно удоволь­ствие. Но читать перевод с перевода, например, Драйзера или Джека Лондона на украинском сложно и трудно. Проблемы с языком не было. Все-таки Таврия - это восток Украины. Но урок, который я извлек из службы в Украине: язык коренного населения надо знать и владеть им. Без этого не может быть успешной служба.

-       Как складывалась в дальнейшем служба?

-      В январе 1971 года мне предложили поехать в Москву на шестимесячные курсы кадрового резерва Министра. При этом заместитель начальника УВД по кадрам полковник Памиров А. Г. предложил отказаться от поездки под предлогом состоя­ния здоровья. Я сказал, что с удовольствием поеду. Курсы эти были организованы в Московской вышей школе МВД СССР и были своеобразным прообразом будущей Академии. Учились мы по особой программе. Вели занятия ведущие профессора: Загородников Н. И., Кириченко В. Ф., Стручков Н. А., Зуйков Г. Г., Белкин Р. С. На нашей аудитории апробировали будущие курсы молодые-управленцы Туманов Г. А., Роша А. Н., Ипакян А. П. Группа в 25 человек была интернациональной, состояла из представителей всех союзных республик, но никаких меж­национальных проблем не было и не могло быть. Жили мы в гостинице «Алтай» буквально одной семьей. Делились ще­дро опытом, вместе ходили в театры, посещали Абрамцево, Сергиев-Посад, музеи Кремля, Третьяковку. Много работали самостоятельно над учебными материалами в период само­подготовки. Было неудобно перед коллегами чего-то не знать. Мы с Александром Петровичем Фокиным были кандидатами юридических наук и нам тем более было стыдно показать не­осведомленность.

Дух здоровой конкуренции сочетался с товарищеской поддержкой, стремлением обратить свои знания и умения в достояние всех. Мы все знали, на какие должности нас готовят. На них после трехмесячного теоретического курса намечалась месячная стажировка, а затем двухмесячное завершение уче­бы, включающее участие в инспектировании в составе брига­ды Штаба МВД СССР.

Я участвовал в инспектировании УВД Ставропольского края в составе бригады, которую возглавлял генерал Старове­ров И. Г. Это была хорошая школа и «испытание на прочность». Мой раздел акта был принят без рекламаций. Стажировался я в должности заместителя начальника УВД Днепропетровского облисполкома. Начальник УВД Петр Александрович Олей­ник (будущий заместитель Министра внутренних дел СССР) согласовал мою кандидатуру с руководством МВД Украины и области, подготовил даже квартиру для моей семьи, но в это время состоялся приказ о моем назначении в Центральный ап­парат МВД СССР на должность старшего инспектора по осо­бым поручениям инспекции по личному составу Управления кадров МВД СССР. Так я стал кадровиком и кадроведом.

-      Как проходила адаптация к работе в центральном аппарате?

-      Все началось с проверки на компетентность. Буквально на третий день моей работы в Министерстве в 17.00 часов меня пригласил начальник управления генерал Рябик И. И. и ска­зал: «Завтра коллегия. Слушается вопрос по кадрам БХСС, а материалов нет. Завтра к 9 утра у меня на столе должны быть справка для членов коллегии, проекты решения коллегии и приказа Министра. Коллегия начинает работу в 10 часов. Что вам нужно?» Я сказал, что мне нужна будет машинистка к 5 часам утра. За ночь я подготовил все документы и доложил их в указанное время. Генерал сказал, что на коллегию все было готово, а это он меня проверял и остался доволен результа­том! После этого я был назначен на должность заместителя начальника 7 организационно-методического отдела, а через четыре месяца - на должность начальника отдела. Так начал­ся второй этап моей службы. Работа в центральном аппарате имеет свою специфику. Освоением ее я обязан помощи кол­лег, опытных «чиновников», - Елагина Э. П., Мышленника Ф. И., Тимофеева А. Н. Они помогли мне смотреть на проблемы в союзном масштабе, учитывать особенности национальных ре­гионов, специфику работы с кадрами. Отдел издавал «Инфор­мационный сборник по работе с кадрами органов внутренних дел», выходивший ежеквартально. Это был орган обобщения и распространения передового опыта, зарубежной практики. На отдел возлагалась аналитическая работа, подготовка мате­риалов руководству и в инстанции. Такие структуры со штаб­ными функциями были во всех отраслевых главках и службах министерства. Штаб рассматривал их в качестве своих пред­ставительств. Поэтому приходилось лавировать между коман­дами своего шефа и начальника Штаба. Это было не просто, т.к. отношения их между собой были плохие. В 1975 году я был назначен на должность Главного инспектора. Должность эта была резервная, на нее назначали претендентов на руководя­щие должности на местах. При мне на должностях Главных инспекторов были генералы Алексеев Г. А., Водько Н. П., Ива­нов В. Д. Должность эта имела один очень важный недоста­ток. У Главного инспектора не было подчиненных и все при­ходилось делать самому. А работы было много. В основном это была работа в командировках по проверке заявлений и жалоб на должностных лиц номенклатуры МВД СССР.

Работа очень деликатная и порой грозящая серьезными неприятностями. Одновременно с этим я писал монографии и собирал материалы для докторской диссертации. Управле­ние персоналом государственной службы было монополией партийных органов и в научном плане проблемы этого на­правления научной мысли исследовались учеными Академии общественных наук и Высшей партийной школы. Меня предо­стерегали, что кадровая проблематика в рамках ведомства не имеет научной перспективы, но меня это не останавливало. Я активно участвовал в научных конференциях, проводимых УПВР, ГУУР, ГУБХСС, СУ. Постепенно складывалась репута­ция специалиста по работе с кадрами.

-      В 2017 году исполнилось 100 лет со дня создания советской милиции. Из них больше половины (почти 60 лет) Вы служили и работаете в системе Министерства внутренних дел. Не могли бы Вы рассказать читателям об изменениях, которые происходили в системе уголовной юстиции за эти годы, в сфере борьбы с преступностью и административными правонарушениями?

-      Это очень большой отрезок времени и тема очень боль­шого разговора. Остановлюсь только на некоторых своих впе­чатлениях и наблюдениях.

Я служил и работаю при 19 министрах внутренних дел СССР и Российской Федерации. За это время в январе 1960 года было упразднено МВД СССР и вся его работа была сосредоточе­на в республиканских МВД. В октябре 1962 г. МВД были переи­менованы в Министерства охраны общественного порядка (как будто других функций на них не возлагалось). Происходило сокращение штатов за счет развития добровольных народных дружин. Милиция пережила «двоевластие» партийных и со­ветских органов, разделенных на «аграриев» и «пролетариев». Я в это время был начальником РОВД, исполкомов и райкомов было два и каждый меня спрашивал: «Ты за серп или за мо­лот?» Приходилось отвечать, что я «За серп и молот!»

В 1966 году создано союзно-республиканское МООП СССР, преобразованное в 1968 году в МВД СССР, которое было ликвидировано26 декабря 1991 года в связи с прекраще­нием существования СССР.

19 декабря 1991 года образовано Министерство безопасности и внутренних дел РСФСР, упраздненное 15 января 1992 года. В этот же день образовано функционирующее в настоящее время МВД Рос­сийской Федерации. Такие структурные изменения и «кадровая че­харда» (некоторые министры замещали должности менее месяца) не могли не отразиться на качестве функционирования персонала, на падении авторитета и доверия. Лихие девяностые годы поро­дили коррупцию, феномен «оборотней в погонах» типа ставшего «чемпионом» взяточничества «полковника» Захарченко.

Преобразование российской милиции в полицию тре­бует от каждого сотрудника профессиональной компетентно­сти, обладания знанием и пониманием социальных проблем общества, ориентированности на соблюдение демократиче­ских начал, свобод и прав человека и гражданина, соблюдения норм служебного поведения и профессиональной этики.

За десятилетия эволюции системы уголовной юстиции развились «палочная оценка», бюрократизация, формализм и правовой нигилизм в правовой сфере. Отсюда негативное от­ношение населения.

-      Все это так. Но хотелось бы услышать, что надо сде­лать, чтобы устранить или минимизировать эти негатив­ные позиции, противостояние полиции и населения, воз­родить былое уважение к «дяде Степе - милиционеру»?

-      На эти вопросы в контексте своего времени пытался найти ответы Георг Вильгельм Фридрих Гегель в работе «Фи­лософия права». Параграф 230 этой работы называется «По­лиция и корпорация (гражданское общество)»

Тем самым подчеркивается взаимозависимость успешно­сти полиции от поддержки общества и надежного функцио­нирования индивидов и корпораций в условиях всеобщности, для которой «прочно лишь право как таковое».

Еще в античные времена на вопрос афинянина, каков луч­ший способ нравственно воспитать сына, пифагориец Ксено- фил ответил: сделай его гражданином государства, в котором действуют хорошие законы.

Итак, хорошее государство при хорошем законодатель­стве и развитом патриотизме населения.

Такова позиция античного философа. Но обратимся к точке зрения Гегеля. Он полагает, что «отношения внешнего наличного бытия принадлежат области рассудочной беско­нечности, поэтому ни граница в себе, которая указала бы на то, что вредно, а что не вредно, а применительно к преступле­нию - что подозрительно, а что не подозрительно, что следует запретить или подвергнуть надзору и что следует запрещать, за что не следует подвергать надзору, подозрению, допросу или привлекать к ответственности.

Ближайшие определения дают здесь нравы, дух государ­ственного устройства, нынешнее состояние, опасность в дан­ный момент и т.д.

Здесь все носит личный характер, выступает как субъек­тивный момент... из-за этих аспектов случайности и произ­вольных действий личности полиция становится чем-то нена­вистным».

Она может стеснять повседневную жизнь индивидов... от­дельное лицо должно иметь право на удовлетворение своих инте­ресов, но и общество имеет право требовать, чтобы все доставля­лось должным образом. Свобода действий не должна подвергать опасности всеобщее благо. «Цель полицейского надзора предо­ставление индивиду возможность достижения целей»

Для установления позитивного отношения населения к полиции как органу легитимного насилия необходимо не только менять наименование и цвет мундиров, но форми­ровать «дух этатизма» во всем, включая сферу искусства и литературы, тематики средств массовой информации, об­разования, форм самодеятельности, структур гражданского общества, народных традиций и нравов, знания объективной оценки общественной опасности тех или иных явлений и по­ступков в данный момент. Без этого невозможно возродить былое уважение граждан к персоналу органов правопорядка.

Напомню слова, сказанные в шестидесятые годы XIX века - время активного реформаторства. У руля Министерства вну­тренних дел находился выдающийся государственный деятель П. А. Валуев, при котором был принят и утвержден импера­тором основополагающий документ «Временные правила об устройстве полиции в городах и уездах губерний, по общему учреждению управляемых», где было сказано, что «...полиция является важнейшим государственным институтом, необходи­мость реформирования которого связана с животрепещущими во­просами государственного управления, стоящими перед империей».

-      Вы остановились в основном на органах внутренних дел и их личном составе. А что, по Вашему мнению, не­обходимо для совершенствования правопорядка и право­применения?

-      Многое, но я скажу только о нескольких направлениях. Необходимо создать в обществе режим неукоснительного со­блюдения законов (даже не очень хороших) всеми без исклю­чения, обеспечивая равенство всех перед законом и судом. Не должно быть, чтобы количество лиц, обладающих правовым иммунитетом, исчислялось шестизначными цифрами. Не должно оставаться безнаказанным объявление себя персоной, не подвластной суду, не считающей вызов в суд обязательным. Создать подлинную, а не мнимую независимость судей всех судов. Исключить «обеспечение судебного разбирательства мерами оперативно-розыскного характера». Провести судеб­ную реформу и изжить наследие ГУЛАГа из сферы исполне­ния уголовного наказания в виде лишения свободы. Перечень мер можно продолжать. Покажу только значение и роль со­блюдения закона на историческом примере.

Более двух десятилетий ведется активная полемика во­круг останков злодейски убитой семьи российской импера­тора Николая II. Обсуждается многое, даже ритуальный, а не политический характер злодеяния. Вне поля зрения остается вопрос о легитимности действий. Не было правовых основа­ний у М. В. Родзянко требовать отречения монарха. Не было оснований у подчиненных царю командующих фронтами и армиями Рузского, Эверта, Брусилова, Щербачева отвернуться от своего государя, нарушая присягу. Не следовало генералу Корнилову объявлять об аресте Императрице, а депутатам Думы арестовывать отрекшегося монарха. И это всеобщее иг­норирование действующего законодательства привело к тра­гическим последствиям.

Все это диктует необходимость соблюдения закона при любой самой сложной ситуации.

-      Вы были помощником Министра внутренних дел генерала армии Щелокова Н.А.? Расскажите, как начина­лась Ваша новая работа.

-      Да, в ноябре 1977 года я поставил вопрос перед началь­ником Управления кадров о переводе меня в другую служ­бу. Меня приглашали на должность заместителя начальника Управления начальник УПВД генерал Зазулин А. М. и началь­ник УУЗ генерал Еропкин М. И. Внезапно для меня поступила команда: «Явиться в кабинет Министра». До этого я много­кратно видел Николая Анисимовича Щелокова на расстоянии: в президиуме всесоюзных совещаний, на трибуне в качестве выступающего. Для меня, достаточно молодого полковника внутренней службы, встреча с генералом армии, Министром была волнующим событием. Вошел в кабинет. Представился. Министр встает из-за стола, подходит ко мне и подает руку. Никакой дистанции. Умные, проницательные глаза смотрят на тебя. А выражение лица не начальственное, а доброе, я бы сказал, отеческое. При этом без всяких вступлений предлагает должность помощника Министра. Отвечаю, что приложу все усилия, чтобы оправдать Ваше доверие. Затем состоялся не­продолжительный разговор о моей службе, семейном поло­жении, работе над докторской диссертацией. К моей научной работе Николай Анисимович, защитивший в 1970 году док­торскую диссертацию, отнесся положительно, пожелал успе­хов, а я заверил, что мои научные изыскания никаким образом не помешают выполнению служебных обязанностей.

От этого этапа моей службы и лично от Щелокова Н. А. у меня остались самые лучшие воспоминания, самые теплые воспоминания.

-       Как складывалась служба в новой роли?

-      Для меня это была хорошая школа. Общение с мудрым, интеллигентом-руководителем, масштабным и очень человеч­ным человеком обогащало во всех отношениях.

А работой моей мой руководитель был вполне доволен.

-      Почему же тогда оказались в Управлении учебных заведений, далеко не самом главном управлении в струк­туре Министерства?

-      Это длинная история, но оказался я в очень деликатной ситуации. Моим начальником был брат Генерального секрета­ря, а куратором от руководства Министерства - зять другого Генерального секретаря. На меня была возложена обязанность по должности первого заместителя начальника Управления учебных заведений и научно-исследовательских учреждений руководства двенадцатью вузами и пяти научно-исследова­тельскими институтами. Кроме того я был куратором подго­товки иностранцев в ведомственных учебных заведениях.

-      Что вы считаете важным и значительным в период службы в УУЗ и НИУ МВД СССР.

-      Подготовку приданных сил к обеспечению обществен­ного порядка и безопасности во время проведения XX Олим­пийских игр и обучение командных кадров для афганского Церандоя.

-      Не жалеете о пережитом, об уходе с номенклатур­ной должности?

-      Нет. Я сам написал рапорт с просьбой перейти с аппа­ратной работы на преподавательскую и ушел с легким серд­цем на должность профессора кафедры административного права Московской высшей школы милиции. К тому времени, в 1980 году я защитил докторскую диссертацию на тему: «Пра­вовые и организационные основы работы с кадрами органов внутренних дел» и получил ученое звание профессора по ка­федре теории и методологии управления в сфере правопоряд­ка Академии МВД СССР. Ушел я во времена гонения на кадры после прихода на должность Министра Федорчука. И ничуть об этом не жалею.

Впереди было профессорство, руководство двумя кафе­драми в Академии, проректорство по научной работе и смена генеральского мундира на цивильный костюм «ординарного» профессора, ныне - главного научного сотрудника.

-      Леонард Михайлович! Вы были членом Конститу­ционного совещания в 1993 году и принимали участие в завершении подготовки проекта Конституции Россий­ской Федерации. Ваша подпись среди других участников стояла под текстом, внесенного на всенародное голосова­ние и принятого им 12 декабря. Как Вы оцениваете свое участие в работе Конституционного совещания и что было осуществлено для доведения до населения этого важного проекта Основного закона России?

-      Думаю, что не каждый специалист в сфере правоприме­нения может сказать о себе, что принял участие в подготовке проекта Конституции государства. Я горжусь этим и ощущаю высокое доверие и ответственность за качество высказываний и предложений.

Работа совещания проходила в сложной обстановке противостояния законодательной и исполнительной властей. Дело дошло до стрельбы и массовых жертв. Все участники Конституционного Совещания понимали свою ответствен­ность за развитие событий. Принятие согласованного вари­анта Конституции создавало спад страстей и снижало угрозу гражданской войны.

В работе совещания принимали участие видные уче­ные-правоведы, государственные деятели, представители противоборствующих сторон. Согласованный проект был подписан всеми участниками и внесен на всенародное об­суждение.

Издательство «Юридическая литература» тиражом в 50 тысяч экземпляров был издан в 1994 году первый коммента­рий Конституции Российской Федерации в вопросах и отве­тах. Авторам 7 главы «Судебная власть» был я. Считаю, что вы­полнил поручение Президента России в полном объеме.

-      В подготовке каких законодательных актов и их доктринальном толковании Вы принимали участие?

-      В составе рабочей группы готовил проект закона о ми­лиции, очень много времени вместе с профессором Ю.А. Ро­зенбаумом уделили подготовке проекта Федерального зако­на «Об основах государственной службы» 1995 года. Принял участие в авторском коллективе Института законодательства и сравнительного правоведения по подготовке Комментария к этому закону.

Из последних вкладов в законотворчество и правопри­менение могу назвать главу IV «Правовое положение (статус) сотрудника полиции» в части III издания Федеральный закон «О полиции»; научно-практическое пособие изданное в 2013 г.

Полагаю, что ученые должны чаще привлекаться к зако­нотворческому процессу. К сожалению, наши предложения и публикации напоминают вторжение в активно сопротивляю­щуюся среду.

-      Уважаемый Леонард Михайлович, в уходящем году Евразийскому юридическому журналу исполняется де­сять лет. В ежемесячном формате мы работаем с января 2009 года. Что бы Вы хотели пожелать авторам, читателям и редакции?

-      Все десять лет слежу за вашим журналом - уже годами являюсь активным автором. Ваше ежемесячное научное изда­ние еще раз подтверждает мысль о том, что в жизни всегда есть место подвигу. Главное - не считать подвиг чем-то ис­ключительным. Каждый из нас на своем профессиональном участке способен на подвиг, и не завтра или через год, а здесь и сейчас. Для этого нужны всего лишь воля и повседневная терпеливая работа. Более чем уверен, что главный редактор Инсур Забирович и его заместитель Александр Викторович обладают высоким профессионализмом, исключительной работоспособностью и несомненными организаторскими способностями. Об этом говорит и история становления и развития журнала: журнал уже с 2009 года включен в Пере­чень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные ре­зультаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук. А с 1 декабря 2015 года международный на­учно-практический журнал «Евразийский юридический жур­нал» включен в перечень рецензируемых научных изданий, в которых должны быть опубликованы основные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук по специальностям: 12.00.00 -Юридические науки, 08.00.00 - Экономические науки и 09.00.00 - Философские науки.

В заключение мне хотелось бы поздравить с наступаю­щим 2018 годом весь коллектив Евразийского юридического журнала, членов Редакционного совета и Редакционной кол­легии, всех авторов и пожелать им крепкого здоровья, личного счастья и больших успехов в научной деятельности.

Интервью брали: