№ 3 (118) 2018г.

SH. D. SODIKOV:

ABOUT THE PROBLEMS OF EXTRADITION IN CONTEMPORARY INTERNATIONAL LAW

Interview with Sodikov Sharbatullo Jaborovich, Ph.D. in Law, senior researcher of the Institute of International Studies, MGIMO (U) of the MFA of Russia, Deputy Chairman of the Moscow city bar Association "law and justice" in international legal relations.

Визитная карточка:

Содиков Шарбатулло Джаборович - кандидат юридических наук, адвокат, член Адвокатской палаты города Москвы, заместитель председателя Московской городской коллегии адвокатов «Право и справедливость» по международно-правовым отношениям.

В 2007 году с отличием окончил юридический факультет, а в 2010 году - аспирантуру в МГИМО. В 2016 году прошел дополни­тельное обучение по программе повышения квалификации преподавателей и сотрудников МГИМО: ««Анализ SPSS». В 2017 году окончил высшие дипломатические курсы при Дипломатической академии МИД России. Эксперт Российского совета по международным делам. Член Российской ассоциации международных исследований и Российской ассоциации международного права.

Занимается юридической работой с 2002 года, имеет большой опыт защиты по уголовным делам различной категории. Специали­зируется на дипломатическом и консульском праве.

Помимо адвокатской практики, активно занимается преподавательской и научной деятельностью: работает старшим научным сотрудником Центра изучения Центральной Азии и Афганистана Института международных исследований МГИМО МИД России.

Опубликовал более пятидесяти научных работ по вопросам международных отношений и внешней политики России, а также по международно-правовым проблемам дипломатической защиты физических и юридических лиц в ведущих изданиях России, Швейцарии, Казахстана, Таджикистана, Ирана и других стран. В 2013 году опубликовал монографию на тему: «Дипломатическая защита», а в 2017 году опубликовал популярное учебное пособие «Дипломатическая защита граждан и юридических лиц».

Является специалистом международного уровня в области дипломатической защиты граждан в России и за ее пределами. Участво­вал в разработке проекта статей Комиссии международного права ООН о дипломатической защите. Консультант по экстрадиции.

Награжден грамотами, сертификатами, благодарностями Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, ООН, МИД России, МГИМО, МГУ им. Ломоносова, Международного Комитета Красного Креста, Адвокатской палаты г. Москвы, Московской город­ской коллегии адвокатов «Право и справедливость», Уполномоченного по правам человека в Республике Таджикистан, Парламента Республики Таджикистан, Духовного управления мусульман европейской части России, а также отмечен правительственными грамотами ряда стран.

Является одним из основателей Московской городской коллегии адвокатов «Право и справедливость».

**************************************************

-      Уважаемый Шарбатулло Джаборович, известно, что Вы являетесь большим специалистом в области междуна­родного права и имеете огромный опыт взаимодействия с дипломатическими представительствами зарубежных стран в Российской Федерации в процессе защиты ин­тересов своих подзащитных. Расскажите, пожалуйста, с какими проблемами сталкиваются адвокаты в процессе взаимодействия с консульствами и посольствами зару­бежных государств?

-      Не так давно был зафиксирован прецедент привлечения к административной ответственности организации, не отве­тившей на адвокатский запрос. Казалось бы, теперь проблем с задержкой или с игнорированием адвокатских запросов не бу­дет. Однако не все организации подчиняются этому правилу.

Иначе дела обстоят с официальными обращениями в представительства зарубежных государства (консульства, по­сольства). Из личного опыта хотелось бы подчеркнуть, что на адвокатские запросы неукоснительно отвечают дипломатиче­ские миссии большинства стран СНГ. Даже несмотря на на­пряженные политические отношения, посольство Украины в России не оставляет обращения граждан без ответов, в то вре­мя как дипмиссии европейских стран игнорируют направлен­ные в их адреса запросы.

Так, к примеру, посольства Швейцарии и Италии не ре­агируют на адвокатские запросы. Хотя, просьба дипломати­ческой миссии Швейцарии перевести запрос сначала на ан­глийский, а затем на немецкий язык и направить повторно, изначально внушала надежду, однако после соблюдения реко­мендованной процедуры всё кануло в лету.

Игнорирование дипломатическими миссиями адвокат­ских запросов может привести к серьезным негативным по­следствиям. Приведу, к примеру, случай с моим подзащит­ным гражданином Грузии, который постоянно проживал в России. Однако после совершения им тяжкого преступления в Италии по запросу итальянских властей его арестовали в Мо­скве для экстрадиции в Италию.

Изначально его экстрадиции препятствовало наличие российского гражданства, однако в ходе проведения проверки выяснилось, что оно было получено с нарушением действую­щего законодательства, и постановлением суда он был заклю­чен под стражу для обеспечения выдачи правоохранительным органам Италии.

Таким образом, в случае если бы власти Грузии своевре­менно оказали ему дипломатическую защиту, то он не содер­жался бы, с нарушением норм международного права, девять месяцев в российском СИЗО. В свою очередь, российская сто­рона не имела возможности удостовериться о наличии или от­сутствии у него грузинского гражданства, так как Посольство Швейцарии, которое представляет в России и Грузию, игнори­ровало запросы адвоката.

Согласно ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граж­дан Российской Федерации», а также ст. 5.39 КоАП РФ уста­новлена санкционируемая обязанность своевременно отвечать на адвокатские запросы. Безусловно, у дипломатических пред­ставительств существует иммунитет, согласно которому на них не может возлагаться ответственность за игнорирование обра­щений граждан и адвокатских запросов. Однако хотелось бы, чтобы дипломатический иммунитет не порождал халатность, а строго регламентировался какими бы то ни было этически­ми нормами дипломатической службы.

Согласно ст. 55 Венской конвенции о консульских сноше­ниях от 24 апреля 1963 года, все лица, пользующиеся приви­легиями и иммунитетами обязаны без ущерба для их приви­легий и иммунитетов уважать законы и правила государства пребывания. Они также обязаны не вмешиваться во внутрен­ние дела этого государства. Однако на практике сотрудники посольств европейских государств дают нам рекомендации по укреплению прав человека и совершенствованию граж­данского общества в нашей стране, а сами не соблюдают эле­ментарные нормы и правила поведения, установленные зако­нодательством Российской Федерацией, игнорируя запросы адвокатов.

Таким образом, сложившаяся практика показывает не­обходимость регламентации общего порядка рассмотрения дипломатическими миссиями обращений граждан и адвокат­ских запросов во избежание нарушения прав и свобод чело­века и гражданина, а также для поддержания уважительного отношения к народу страны пребывания.

-      Насколько нам известно, в большинстве случаев к Вам обращаются граждане зарубежных государств, кото­рые подозреваются в совершении уголовного правонару­шения на территории Российской Федерации. В процессе своей профессиональной деятельности Вы часто посеща­ете всевозможные следственные изоляторы. Расскажите, пожалуйста, с какими проблемами приходится сталки­ваться, когда Ваш подзащитный находится в СИЗО?

-      Да, действительно я защищаю иностранных граждан, но хотелось бы отметить, что иностранные граждане на тер­ритории Российской Федерации совершают менее трех про­центов от общего количество преступлений в год. Число преступлений, совершенных иностранными гражданами на территории Российской Федерации с каждым годом умень­шается, я также защищаю граждан России, которые совер­шили преступления на территории Российской Федерации, а также за ее пределами.

Наша жизнь не однообразна. Она насыщена всякого рода трудностями, испытаниями и, зачастую, несправедливыми моментами, когда приходится до посинения губ отстаивать свою правоту.

Согласно статистике, ежегодно суд оправдывает более 9 тысяч человека в совершении преступлений, содержавшихся под стражей в СИЗО. Эти люди не преступали черту закона, а стали жертвами обстоятельств и, по сути, ни за что содержа­лись в заключении. Их испорченная карьера, здоровье и бес­ценное время, потраченное в неволе уже не вернуть. Но не это самое страшное. Пугает то, что без оказания должной и ква­лифицированной юридической помощи адвоката эти 9 тысяч человек могли быть признанными виновными в совершении преступлений, которые не совершали. Адвокату, фактически, приходиться бороться с «системой» за восстановление спра­ведливости, зачастую жертвуя своими гражданскими права­ми. Сейчас в обществе к огромному сожалению сложились стереотипы о том, что от адвокатов ничего не зависит и они ничего не могут сделать. Это не всегда так: если бы от адвока­тов ничего не зависело то мы не имели бы в год более 9 тысяч оправдательных приговоров. А 9 тысяч человек - это огромное количество людей, которое можно сравнить с населением од­ного большого городка. Поэтому роль адвоката в демократи­ческом обществе огромна.

Согласно Закону «О содержании под стражей подозрева­емых и обвиняемых в совершении преступлений», защитник вправе встречаться с подозреваемым и обвиняемым в СИЗО без ограничения числа свиданий и их продолжительности по предъявлению удостоверения адвоката и ордера. Закон гла­сит, что истребование администрацией СИЗО у адвоката иных документов запрещается. Однако на практике все происходит совсем иначе.

Несмотря на прописанные в законе условия, в некоторых СИЗО продолжают незаконно требовать у адвокатов разреше­ние от следователя на посещение подзащитных. Так, к приме­ру, в СИЗО № 2 и в СИЗО № 5 города Москвы требуют раз­решение следователя на посещение подзащитного, в отличие от СИЗО № 1 города Владимира в котором администрации достаточно удостоверение адвоката и ордера.

Получается, что в каждом СИЗО, вопреки действующему законодательству, свои требования к перечню документов, не­обходимых для встречи адвоката с подозреваемым или обви­няемым. Происходит именно так, как было до принятия Зако­на «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», когда правила посещения адво­катами СИЗО регулировались ведомственными нормативны­ми актами и в последующем были признаны неконституци­онными.

Согласно Закону «О содержании под стражей подозре­ваемых и обвиняемых в совершении преступлений», адвока­ту разрешается приходить в СИЗО с компьютерами и фото­аппаратурой для снятия копий с материалов уголовного дела. Однако, несмотря на четкое предписание законодатель­ства, все происходит весьма неоднозначно. Так, к примеру, администрация СИЗО № 5 города Перми категорически не пускает адвокатов на свою территорию с ноутбуками. В то время как администрация СИЗО № 28 города Березники по­зволяет беспрепятственно проходить адвокатам на террито­рию СИЗО с ноутбуками. Разрешается проносить ноутбук и на территорию СИЗО № 3 города Москвы. Однако в СИЗО № 4 города Москвы есть запрет для адвокатов на пронос в кабинет свиданий ноутбуков и планшетов, хотя следователям разрешено проносить ноутбуки, диктофоны и телефоны, что противоречит действующему законодательству. Аналогично ситуация складывается и в СИЗО № 1 города Самары, где ад­вокатам запрещено проносить с собой любую технику, что не распространяется на оперуполномоченных, которые про­ходят в СИЗО с мобильными телефонами. А вот в СИЗО № 1 города Кирова пронос техники запрещен всем - и адвоката­ми, и следователями.

-      Вы хотите сказать, что администрация следствен­ных изоляторов создает различные условия работы в сво­их стенах для следователей и адвокатов?

-      Да, в кабинетах, предназначенных для встреч работни­ков правоохранительных органов с подозреваемыми и обви­няемыми отсутствуют камеры видеонаблюдения, а в кабине­тах для свиданий адвокатов с подзащитными, в ряде случаев, камеры наблюдения имеются и не исключено, что прослуши­ваются разговоры, что нарушает право конфиденциальных встреч.

Следственные изоляторы напоминают «Обитаемый остров» описанный в романе братьев Стругацких. У каждого СИЗО свои порядки, свои уклады и свое представление о том, как и в какой мере исполнять предписание федерального за­конодательства. Государство в государстве не иначе, я об этом писал большую статью в газете «Завтра».

Что же касается Закона «О содержании под стражей по­дозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», он тоже далеко не идеален. Закон запрещает проносить адвокату на территорию места содержания под стражей подзащитно­го технические средства связи, устройства, позволяющие осу­ществлять киносъемку, аудио- и видеозапись, а те технические средства, которые разрешено проносить (компьютер, фотоаппарат, ксерокс), запрещено использовать в присутствии под­защитного, что исключает надобность в подобных средствах.

Все эти меры без исключения ограничивают деятель­ность адвоката, уменьшая возможности оказания им защиты и сбора доказательной базы. Так, использование диктофона в СИЗО позволило бы гарантировать проведение следственных действий более конструктивно и точно отражать слова подо­зреваемого или обвиняемого, а также фиксировать разговоры со следователем и сотрудниками следственного изолятора во избежание давления с их стороны.

Что касается фотоаппаратуры, если адвоката и пропустят на территорию СИЗО с фотоаппаратом, то принудят оставить его в специально отведенном помещении и пройти в комнату для свиданий с подзащитным. Фотоаппарат крайне полезен не только для съемки документов, но и для фиксации телесных повреждений на подзащитном. Однако, «система» обезопаси­лась от подобной профилактики пыточных мер, и если адво­кат попытается сфотографировать подзащитного, его обвинят в нарушении закона со всеми вытекающими из этого послед­ствиями. Хотя подобного рода меры адвоката вполне могли бы раскрыть факт выбивания показаний у подзащитного и по­ставить на суде под сомнение их достоверность.

Еще одной проблемой препятствующей полноценной работе адвоката является ограничение со стороны админи­страции СИЗО в передаче документов по уголовному делу как адвокатом подзащитному, так и подзащитным адвокату. Для этого требуется либо разрешение администрации СИЗО, либо разрешение следователя. Получение подобного раз­решения занимает значительное количество времени. Да и к тому же, как администрация СИЗО, так и следователь могут отказать в передаче документов по надуманным причинам, не принимая во внимание, что осуществление адвокатом защиты подозреваемых и обвиняемых по уголовным делам невозмож­но без подготовки и передачи друг другу различных записей, документов и копий материалов уголовного дела.

Таким образом, несмотря на имеющееся законодатель­ство, действия администрации СИЗО де-факто не регламен­тированы и осуществляются в каждом СИЗО по-разному, что препятствует исполнению законодательно возложенных на адвоката функций защиты подозреваемых и обвиняемых по уголовным делам.

Досудебный процесс защиты и сбор доказательной базы является важнейшим этапом, на котором от оперативности и профессионализма адвоката зависит многое. Именно в этот момент подзащитный может «сломаться» под влиянием об­стоятельств, условий содержания в СИЗО, давления на него со стороны следственных органов и подкосить доказательную базу, исказив реальность произошедшего не в свою пользу и пустить всю работу адвоката насмарку. Поэтому, несмотря на оказание препятствий со стороны некоторых СИЗО в обе­спечении свиданий адвокатов с подзащитными, они должны находиться в постоянном контакте не только для оформления документов, но и для моральной поддержки подзащитного и сохранения в нем психологического настроя на победу, на вос­становление справедливости, которой в современном мире так мало.

-      Шарбатулло Джаборович, совсем недавно в изда­тельстве Юрайт у Вас вышло учебное пособие «Диплома­тическая защита граждан и юридических лиц», в котором Вы излагаете современные тенденции механизмов дипло­матической защиты. Расскажите пожалуйста о практике применения дипломатической защиты при решении во­проса об экстрадиции иностранного гражданина.

-      Глобализация, предполагающая интенсификацию угроз транснационального характера, в том числе и пре­ступности, актуализирует вопрос о принципах и практике взаимодействия государств в борьбе с преступностью. Од­ной из важнейших проблем в этом контексте является про­блема экстрадиции иностранных граждан и их дипломати­ческая защита.

Установление общих правил и процедур при сотрудниче­стве различных государств в борьбе с преступностью не всегда возможно осуществить, поскольку в этом вопросе сталкивают­ся интересы суверенных государств, которые придерживаются различных, а подчас и диаметрально противоположных под­ходов к возникшей проблематике.

Существующие международные соглашения об экстра­диции преследуют цель обеспечить неотвратимость наказа­ния лиц, виновных в совершении преступного деяния. Одним из самых актуальных вопросов существующих исследований по этой проблематике является вопрос о правовых основани­ях для отказа в экстрадиции, а также совершенствование про­цедур невыдачи. Эта проблема находится на стыке двух систем права - внутригосударственного и международного (базирует­ся на нормах двух систем).

В этом вопросе актуальным является знание принципов, связанных с экстрадицией, содержащихся в отдельных отрас­лях права. В России экстрадиционная деятельность входит в компетенцию Генеральной прокуратуры, а решение о выдаче лиц другим государствам отнесено к ведению ее управлений.

Экстрадиционная практика основывается на принци­пах сотрудничества, которые зафиксированы в различных двухсторонних и многосторонних международных договорах (Минская конвенция о правовой помощи и правовых отноше­ниях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г.; Европейская конвенция о выдаче 1957 г., регламентирующая процедуру экстрадиции с Испанией, Францией и Болгарией; двухсторонние договоры об оказании правовой помощи по уголовным делам применяются при разрешении требований Латвии, Китая, Азербайджана, Литвы и других государств).

Практика показывает, что ключевой роли Европейская конвенция о выдаче не имеет. К этому добавляется и то об­стоятельство, что в странах Евросоюза действуют достаточно жесткие миграционные правила и строгий регистрационный учет пребывающих иностранцев, что не способствует выбору европейских стран в качестве убежища.

-      Скажите пожалуйста, влияет ли наличие в россий­ском законодательстве смертной казни, пусть даже с на­ложенным на нее мораторием, на экстрадициональные процессы?

-      Действующий в России мораторий на исполнение смертного приговора судов без отмены в УК РФ исключитель­ной меры наказания представляет собой преграду для выдачи российских граждан. Так, например, в 1990-е годы бывший во­енный Ю. Бирюченко убил двух солдат, но, тем не менее, был признан невменяемым и направлен, по решению суда, на лече­ние. Однако после этого он создал в Санкт-Петербурге охран­ное агентство, которое имело криминальную направленность. Когда правоохранительные органы попытались ликвидиро­вать эту структуру, Ю. Бирюченко вместе со своим сообщни­ком бежал в Чехию, где попросил политическое убежище.

По требованию Российской Федерации власти Чешской республики взяли Бирюченко и его сообщника под стражу, од­нако решение об экстрадиции не принималось. Власти Чехии требовали от Генеральной прокуратуры России дополнитель­ных гарантий неприменения к выдаваемым исключительной меры наказания. И все же путем дипломатических перегово­ров в феврале 2002 г. Ю. Бирюченко был выдан России.

Рассмотрим также случай необоснованного уклонения от принятия решения о выдаче, которое не было предусмотрено условиями международных договоров России. В качестве при­мера можно привести случай с процедурой выдачи испол­нителя убийства предпринимателя С. Крижана, а также его сына. Обвиняемый был заключен под стражу в Германии в со­ответствии с требованиями России. Однако Германия заявила о несоответствии международным стандартам условий содер­жания под стражей в российских следственных изоляторах,

 

Содиков Ш. С.

 

что представлялось главной причиной затягивания сроков вы­дачи (хотя это не было предусмотрено Европейской конвен­цией о выдаче, регламентирующей практику взаимодействия России и Германии).

Также хотелось бы привести пример, когда государство может отказать в выдаче своих граждан. Так, Россия отказала в выдаче Армении имеющего российское гражданство А. Та- девосяна.

Среди граждан постсоветского пространства нередки слу­чаи отказа в выдаче по причине приобретения гражданства Рос­сийской Федерации. Невыдача этой категории граждан нередко бывает связана с совершением этими лицами нового преступле­ния уже после переселения на территорию Российской Федера­ции. По этой причине Россия отказала в выдаче целой группы лиц властям Украины, Армении и Узбекистана. Необходимо также отметить, что беженцы и бипатриды де-факто приравне­ны к собственным гражданам Российской Федерации. Широко трактуется ст. 3 Закона о гражданстве Российской Федерации, в которой говорится о двойном гражданстве. Так, Генеральная прокуратура Российской Федерации отказалась выдать Арме­нии двух граждан, преследуемых за воинские преступления на том основании, что они имели статус беженцев в Российской Федерации. С Арменией у России нет договора, регулирующего сотрудничество по вопросам беженцев.

Помимо этого, стороны далеко не всегда применяют к обвиняемым государственные акты об амнистии. Так, Рос­сийская Федерация не удовлетворила требование Республики Азербайджан о выдаче Мусаева, обвиняемого в дезертирстве в военное время, несмотря на то, что он подпадал под действие акта «Об амнистии в связи с Днем государственной независи­мости» от 17 октября 1997 г.

Согласно применяемой Генеральной прокуратурой России практике, заранее предрешенным является отказ в экстрадиции иностранцев, которые после совершения уголовных преступле­ний скрываются от преследования на территории России и об­ращаются при этом с просьбой о предоставлении им убежища. Тогда как позиция России в вопросах выдачи по политическим мотивам, а также в связи с преступлениями по политическим мотивам неоднозначная. С одной стороны, при подписании Евро­пейской конвенции о выдаче, она подтвердила факт непризнания политического характера преступлений и выдачу за совершение преступлений по политическим мотивам, а с другой - государство связано конституционным запретом.

Таким образом, практика невыдачи иностранных граж­дан, совершивших преступление на территории России, соз­дает предпосылки для формирования скрытой преступности на территории Российской Федерации.

-      Шарбатулло Джаборович, скажите, существуют ли какие-нибудь ограничения в экстрадиции или потенци­ально экстрагирован может быть любой человек?

-      Не допускается экстрадиция лиц в случае признания угрозы применения к ним пыток или бесчеловечного обра­щения и наказания. Европейский суд по правам человека при анализе таких ситуаций часто апеллирует к докладам неза­висимых источников таких правозащитных организаций, как «Хьюман Райтс Вотч», «Международная амнистия», УВКД ООН, а также к данным правительственных источников.

Позиция непосредственно ЕСПЧ различна по странам и зависит от ситуации с правами человека в стране исхода (усло­вия содержания под стражей, наличие справедливого судеб­ного разбирательства, ценности дипломатических гарантий, принадлежность к преследуемой группе и др.).

Определенный интерес и трудности вызывает ситуация с Туркменистаном, режим правления которого помимо рез­ко выраженных авторитарных тенденций характеризуется высокой степенью «герметичности». В частности, у экспертов и аналитиков нет объективной информации о положении в тюрьмах Туркменистана. В случае с делом по экстрадиции за­явителей в Туркменистан («Рябикин против России») ЕСПЧ отметил, что, по имеющимся данным, в Туркменистане край­не плохие условия содержания под стражей, а также наблюда­ются факты жестокого обращения и пыток, что и предопреде­лило отношение ЕСПЧ к вопросу о выдачи Рябикина.

Кстати, в деле «Колесник против России» (N 26876/08 от 17.06.2010 г.) ЕСПЧ занял аналогичную позицию, заявив, что выдача в Туркменистан по уголовным делам может повлечь нарушения прав человека.

В некоторых случаях ЕСПЧ может принять утверждение о том, что факт содержания под стражей подозреваемого в уголов­ном правонарушении дает возможность для опасений обраще­ния по ст. 3 Конвенции. Так, в деле «Кабулов против Украины» (№ 2 41015/04 от 19.11.2009 г.), на основании многочисленных и достоверных сообщений о пытках и жестоком обращении с за­держанными в Казахстане, ЕСПЧ принял сторону заявителя. Од­нако встречаются и диаметрально противоположные решения («Джакисбергенов против Украины» от 10.02.2011 г., жалоба № 2 12343/10), когда суд не признал нарушение ст. 3 Конвенции при экстрадиции Джакисбергенова в Казахстан.

Также отмечу, что ЕСПЧ неоднократно высказывался по вопросам ценности дипломатических гарантий/заверений. В частности, ЕСПЧ выдвигает определенный объем требований к таким гарантиям. Указывается, что дипломатические гарантии против пыток, данные со стороны представителей государства, применяющих эти пытки нужно рассматривать с предельной осторожностью. Так, например, в деле «Саади против Италии» ЕСПЧ установил, что дипломатические гарантии не могут обе­спечить достаточную защиту от риска плохого обращения. Тем более что в данном случае надежные источники сообщают о ме­тодах, резко противоречащих принципам Конвенции, на кото­рые власти склонны зачастую не обращать внимание.

Следует отметить, что форма и используемые в заверени­ях формулировки чрезвычайно важны. Так, неправильность оформления гарантий может сделать их бессмысленными. В уже рассмотренном выше деле «Хайдаров против России» ЕСПЧ указал, что несоблюдение формальных требований мо­жет поставить под сомнение ценность таких заверений. Ди­пломатические гарантии, которые были предоставлены, не были должным образом заверены.

Безусловно, каждое из дел следует рассматривать на ос­нове индивидуальных особенностей страны, а также с учетом риска для конкретного заявителя, однако в том случае, когда имеются весомые аргументы против экстрадиции, средства дипломатической защиты далеко не всегда способны карди­нально поменять ситуацию.

-      Расскажите пожалуйста, какие на Ваш взгляд суще­ствуют проблемы дипломатической защиты задержан­ных лиц в качестве подозреваемых в отечественной и за­рубежной практике?

-      Современный этап развития мирового сообщества ха­рактеризуется неизменным ростом миграции населения, международного туризма, политических, экономических, на­учных, культурных, спортивных и других связей. В результате этого все большее количество граждан оказывается за преде­лами территории государства своего гражданства, выезжая за границу в различного рода служебные командировки, в каче­стве туристов, для посещения родственников или знакомых, на работу, учебу, лечение, в рамках культурного, научного, спортивного обмена, а также для постоянного проживания.

Консульские должностные лица имеют право посещать гражданина представляемого государства, который находит­ся в тюрьме, под стражей или задержан, для беседы с ним, а также имеют право переписки с ним и принятия мер к обе­спечению ему юридического представительства. Они также имеют право посещать любого гражданина представляемого государства, который находится в тюрьме, под стражей или задержан в их округе во исполнение судебного решения.

Согласно ч. 1, 3 ст. 96 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, дознаватель, следователь или прокурор не позднее 12 часов с момента задержания подозреваемо­го уведомляет кого-либо из близких родственников, а при их отсутствии - других родственников, или предоставляет воз­можность такого уведомления самому подозреваемому. Если подозреваемый является гражданином или подданным дру­гого государства, то в срок, указанный в ч. 1, 3 ст. 96 УПК РФ, уведомляется посольство или консульство этого государства. Аналогичные требования есть в ст. 138 УПК Казахстана, ст. 100 УПК Таджикистана, а также ст. 115 УПК Белоруссии.

-       Всегда ли соблюдаются эти требования?

-      Сегодня, в связи с отсутствием информации или уведомле­ния со стороны компетентных органов в адрес консульства, кон­сульские должностные лица не знают, где находятся под стражей их соотечественники. Следует отметить, что на сегодняшний день часто встречаются случаи, когда человек, выезжающий за рубеж, в частности, из стран СНГ, на полгода пропадает без вести, а потом родственники узнают, что он содержится в СИЗО или ИК. Это и есть большая трагедия для семьи задержанного лица. Можно привести в качестве примера дело «Уралкалия», когда гражданин Российской Федерации Владислав Баумгертнер, генеральный ди­ректор «Уралкалия», был задержан в Минском аэропорту 26 авгу­ста 2013 года. Следственный комитет Белоруссии предъявил ему обвинение в злоупотреблении властью и служебными полномо­чиями. Однако власти Белоруссии, согласно установленному за­кону, не предоставили официального письменного уведомления в посольство России о том, что был задержан гражданин России Владислав Баумгертнер. Более того, представителям дипкорпуса России Следственный комитет Белоруссии не дал вовремя разре­шения на посещение СИЗО.

Еще один прецедент: гражданин Российской Федерации Владимир Садовничий и гражданин Эстонии Алексей Руденко в Таджикистане. Официально эти летчики были арестованы 12 мая 2011 г., но в консульском отделе посольства РФ сообщили об этом лишь 31 мая 2011 г. Стоит напомнить, что в России тоже эти требования УПК часто не соблюдаются, например, по делу Ризоева Х.Г., гражданина Таджикистана, который был задержан в городе Одинцово Московской области 09 апреля 2013 г. Об этом в компетентные органы Таджикистана сообщили лишь через 9 месяцев, а именно 09 января 2013 г. Стоит отметить, что эти нару­шения встречаются не только в странах СНГ, но и в США, а также в Европе. Эти нормы УПК и международного права должным образом не соблюдаются на территории стран-участников СНГ. Получение разрешительных документов на посещение СИЗО или ИВС сотрудниками дипломатического корпуса зачастую по вине органов следствия, по различным причинам, отклады­вается. Таким образом, дипломаты не могут вовремя посещать людей в следственных изоляторах. Это и есть прямое нарушение ст.36 Венской конвенции о консульских сношениях от 24 апреля 1963 года. На примере взаимоотношений между странами СНГ, внутренние средства правовой защиты, предоставляемые госу­дарством иностранного гражданина в рамках уголовно-процес­суального кодекса, не всегда оказываются эффективным и под­час игнорируются. Следует отметить, что в практике нарушение данной нормы судом и следствием считаются несущественными нарушениями УПК, а значит: его можно нарушать?! В УПК стран СНГ не сформулирован в конкретной статье правовой статус кон­сульских должностных лиц, хотя Венскую Конвенцию о консуль­ских сношениях от 24 апреля 1963 года ратифицировали все вы­шеуказанные страны, а нормы их УПК не соответствуют нормам данной конвенции, и в частности положения о правовом статусе консула и дипломата в УПК не отражены должным образом, не отражены там также и положения об уведомлении о задержа­нии иностранных граждан, что должно быть обязательным, а не условным. Считаю целесообразным внести изменения в Уголов­но-процессуальный кодекс, в пределах вышеперечисленных по­желаний, для уменьшения случаев нарушения прав человека в современном мире.

Также хотелось бы сказать, что все ранее названные государства и нормы их УПК в отношении иностранного гражданина одинаковы: в течение 12 часов уведомляются иностранные посольства или консульства, если задержан­ное лицо является иностранным гражданином. Однако мониторинг показывает, что в странах СНГ часто данная норма нарушается или недостаточно соблюдается, а также это не считается существенным нарушением норм УПК, хотя это признается грубым нарушением норм междуна­родного права в соответствии с пунктом 1 статьи 36 Венской Конвенции о консульских сношениях от 24.04.1963 года. Ком­петентные органы государства пребывания должны безотлага­тельно уведомлять консульское учреждение представляемого государства о том, что в пределах его консульского округа ка­кой-либо гражданин этого государства арестован, заключен в тюрьму или взят под стражу и находится в ожидании судеб­ного разбирательства или же задержан в каком-либо порядке, если этот гражданин этого потребует. Все сообщения, адресу­емые этому консульскому учреждению лицом, находящимся под арестом, в тюрьме, под стражей или задержанным, также безотлагательно передаются этими органами консульскому учреждению. Указанные органы должны безотлагательно со­общать этому лицу о правах, которые оно имеет согласно на­стоящему подпункту.

Критерием правомерности всей деятельности диплома­тического и консульского представительств и, в частности, за­щиты прав и законных интересов граждан, как общее правило, являются уважение и соблюдение принципа невмешательства во внутренние дела государства пребывания, его законов и правил. Использование этих средств с другой целью, напри­мер, для шпионско-подрывной деятельности не допускается.

Хотелось бы подчеркнуть, что для взаимодействия го­сударств и их компетентных органов, направленного на обе­спечение дипломатической защиты физических лиц, це­лесообразно дополнительное заключение международных договоров - как универсального, так и регионального характе­ра. Например, Консульская конвенция между Польшей и ГДР от 25 ноября 1957 г. в ст. 17 устанавливает правило о немед­ленном извещении консула, если гражданин представляемо­го государства находится в предварительном заключении или в тюрьме. Подобные положения содержатся и в ряде других конвенций в странах Европы.

-      Ваши пожелания Евразийскому юридическому журналу.

-      Евразийский юридический журнал является широко из­вестным научным изданием, как на территории Российской Фе­дерации, так и за ее пределами. Желаю журналу и в будущем оставаться таким же известным, успешным и авторитетным.

-      Спасибо, Шарбатулло Джеборович за столь содер­жательное интервью.

Интервью брали: