Новости

Новости от наших партнеров

Русский мир

Евразийская интеграция и «Русский мир»

Евразийская интеграция и «Русский мир» Ценность права и политический идеал концепции «симфония властей».

№ 12 (67) 2013г.

Как, наверное, заметили читатели «Евразийского юридического журнала», в № 7 2013 г. появилась новая рубрика: «Евразийский дискуссионный клуб». В рамках рубрики были освещены перспективы Евразийского экономического союза, проблема формулирования базисных ценностей российского общества как возможной основы будущей государственной идеологии России. Вместе с тем Российское государство на современном этапе его развития сталкивается со множеством вызовов мировоззренческого характера. Это, прежде всего, экспансия либеральной идеологии и порожденных ею «ценностей» западного мира, пропаганда так называемых однополых отношений, разрушающая традиционную российскую семью.

Хотелось бы увидеть на страницах «Евразийского юридического журнала» статьи ученых- правоведов, посвященные проблемам защиты нравственных ценностей. Другая важная тема, нуждающаяся в освещении и научном осмыслении, - ситуация на Ближнем Востоке, ответ на вопрос о том, почему ближневосточные общества оказались столь восприимчивы к различным деструктивным идеям.

Очевидно, что здесь имеет место комплекс проблем, исследование которых выходит далеко за рамки даже нескольких десятков научных статей. Какое же отношение обозначенные перспективные темы рубрики имеют к вопросам евразийской интеграции?

Самое непосредственное, так как народы России смогут противостоять вызовам эпохи, только опираясь на свои ценности, сформированные своей культурной традицией, изучая как позитивный опыт других государств, так и извлекая уроки из исторических поражений различных стран и народов. Поэтому «Евразийский юридический журнал» приглашает авторов к научной дискуссии по обозначенным перспективным темам рубрики: «Законодательная защита нравственных ценностей в России»; «Политическая ситуация на Ближнем Востоке» и т. д.

От редакции ЕврАзЮж

Рассуждения об идеологической основе евразийской интеграции невозможно представить вне дискуссии о ценностях народов «Евразийского мира». Россия претендует в рамках равноправного партнерства евразийских государств на роль не только экономического, но и политического, а также идейного локомотива. Те или иные идеи, как сформулированные в научных лабораториях, так и выросшие из «глубин народной жизни» реализуются в законодательстве. Современный российский законодатель в своей деятельности не может не учитывать правовую традицию России. Не может он игнорировать и тот факт, что отношение общества к государственным законам в российской традиции, или если говорить шире - в традиции восточного христианства, напрямую зависело от оценки эффективности деятельности государства с точки зрения воплощения им нравственного идеала христианства. Религиозный идеал по-прежнему оказывает влияние на сознание граждан России. Кроме того, стоит отметить, что только лишь безусловная легитимность российской власти в российском общественном мнении является условием того, чтобы Россия стала локомотивом интеграционных процессов на пространствах Евразии.

Ключевые слова: религия, идеал, законодательство, ценности, традиция, право, государство, концепция, общество.

Novikov O.A. THE VALUE OF LAW AND POLITICAL IDEAL OF THE «AUTHORITIES SYMPHONY» CONCEPT

The reasoning about ideological basis of the Eurasian integration can hardly be imagined apart the discourse about the values of the peoples’ of the «Eurasian world». Russia claims under equal partnership of Eurasian countries for the role of not only economic but also po­litical and ideological locomotive. These or other ideas - both formulated in scientific laboratories and growing out of"the depths of people’s lives” reflected in the legislation. Modern Russian legislator can not ignore the Russian legal tradition in his activity. Either he can not ignore the fact that the attitude of society to the state laws in the Russian tradition, or let us say broader - in the tradition of Eastern Christianity, is di­rectly dependent on the evaluation of the state performance efficiency in moral ideal of Christianity implementation by it. Religious ideal is still having an impact on the consciousness of the citizens of Russia. In addition, it is worth noting that only unconditional legitimacy of the Rus­sian authorities in Russian public opinion is a condition for Russia to become the locomotive of the integration processes in Eurasian space.

Key words: religion, an ideal, legislation, values, tradition, law, state, concept, society.

История человеческой мысли - это история духовного искания, стремления осмыслить мироздание, понять место, которое занимает в нем человек. Если сравнивать различные политико-правовые доктрины, то нельзя не заметить, что с не­запамятных времен история мысли, как и история человече­ства, проходила и проходит под знаком борьбы двух противо­положных начал - «идеи» Творца и «идеи восстания» против Него Его творения - человека. По словам Ж. ле Гоффа: «Не осознавая ясно того, насколько «заняты» были люди Средневе­ковья жаждой спасения... совершенно нельзя понять их мен­тальности, а без этого неразрешимой загадкой остается пораз­ительная нехватка у них жажды жизни, энергии и стремления к богатству». Н.М. Золотухина, говоря о политико-правовых идеях Древней Руси, отмечает, что: «.ключом к пониманию мышления людей Средних веков является "толковый словарь" символов Священного Писания [загл. авт.]». Впрочем, можно представить историю политико-правовой мысли и как некий «непрерывный прогресс» - процесс освобождения от религии, что отчасти будет верно применительно к западной мысли в последние пятьсот лет, или даже ранее, - если «точкой отсче­та» считать церковный раскол, который обрел явные контуры к 1204 г. - после завоевания Константинополя крестоносцами (когда «стремление к богатству» все же «соорудило» первые бастионы в душах европейцев).

В наше время отсутствие в законодательстве России ка­кого-либо упоминания о базисных ценностях российского общества неизбежно отражается на всех сферах его жизни. По словам В.В. Сорокина: «Последовательно исключая из сво­их работ понятия о пороке и добродетели, о нравственности и безнравственности, об извращении нормы, ученые-юри­сты стерли понятие о грани между добром и злом в право­вой сфере». Вместе с тем можно говорить об этих понятиях с неких «общечеловеческих» позиций, допуская, что во всех традициях понятия добра и зла тождественны. Однако это не так. Как отмечает Д.М. Володихин: «Любая попытка универ­сальной теологии приводит к нищете экуменизма, к... ничто­жеству выхолощенных формул, из которых изгнан всяческий мистический смысл. Бытие религиозно-философских систем всегда антагонистично».

Христианская традиция и опыт восточнохристианской государственности, исторический опыт Византийской импе­рии, России и других стран Православного Востока говорит о том, что существование государства оправдывается только тог­да, когда оно служит высшим идеалам - воплощает христиан­ский Закон в своей жизни, или, по крайней мере, стремится к этому. А показателем, критерием такого стремления служит право.

Актуален ли такой взгляд в современных условиях? Обя­зательно ли правовой идеал должен исходить из религиозной традиции? Наконец, в какой мере право может и должно слу­жить воплощению в жизнь религиозного идеала? Эти вопро­сы возникают, прежде всего, потому, что опыт современных государственно-правовых систем говорит об отделении Церк­ви от государства, об автономии человека, которая основыва­ется на провозглашении его прав и свобод высшей ценностью.

В наше время отделение права от религии часто препод­носится как некое достижение. Но даже при самом поверх­ностном рассмотрении становится понятным, что это далеко не так. Полного отделения не произошло даже сейчас, в совре­менном «постхристианском мире». Так, например, санкции российского Уголовного кодекса во многом базируются если не на религиозном, то на «пострелигиозном» мировоззрении. Многие религиозные заповеди перешли в тот же УК РФ непо­средственно из религиозных источников. И в последнее время появляется ряд трудов, авторы которых как раз и обращают внимание на этот факт. Например, Ю.А. Зюбанов считает, что «христианская религия оказала решающее влияние на фор­мирование светских правовых норм. налицо своеобразная трансформация библейских основ в уголовное право». В ка­честве иллюстрации к своему утверждению он приводит за­поведь «не убий», которая соответствует нормам Уголовного кодекса России, предусматривающим санкции за убийство».

Однако современная концепция правовой политики ряда стран мира, и в том числе Российского государства, исходит из либерального мировоззрения, основа которого - идея прав и свобод человека, ставшая некой «сверхидеологией», - ее даже можно назвать новой «религией» современного западного мира. Сегодня наблюдается приоритет светского обоснования права, при котором идея прав человека рассматривается от­дельно от морально-этических категорий. Законодательство все более ориентируется не на нормы традиционной нрав­ственности, а на идею «прав человека». Нравственный фунда­мент общества при этом разрушается, так как воля человека превращается в единственный критерий различения добра и зла.

Хотя в определенном отношении ситуация в последнее время стала меняться. Например, 27 сентября 2012 г. Совет ООН по правам человека принял российский проект резо­люции, в которой подчеркивается взаимосвязь между права­ми человека и традиционными ценностями. «Попытки про­двинуть под видом универсального стандарта его однобокую интерпретацию пагубно сказываются на отношении людей к самой концепции прав человека, делают ее чуждой целым обществам и слоям населения. С другой стороны, доктрина прав человека только выиграет, если впитает в себя элементы различных культур», - сообщили в МИД РФ.

Иной, отличный от западного, взгляд на права человека выражен и в Декларации Всемирного русского народного со­бора 2006 г.: Существуют ценности, которые стоят не ниже прав человека. Это такие ценности как вера, нравственность, святыни, Отечество. Когда эти ценности и реализация прав человека вступают в противоречие, общество, государство и закон должны гармонично сочетать то и другое. Нельзя до­пускать ситуаций, при которых осуществление прав человека подавляло бы веру и нравственную традицию, приводило бы к оскорблению религиозных и национальных чувств, почита­емых святынь, угрожало бы существованию Отечества. Опас­ным видится и "изобретение" таких "прав", которые узакони­вают поведение, осуждаемое традиционной моралью и всеми историческими религиями».

По мнению В.С. Соловьева, действительное противоречие и несовместимость существуют не между правом и нравствен­ностью, а между различными состояниями как правового, так и нравственного сознания.. Нельзя судить или оценивать какой-нибудь факт из правовой области, какое-нибудь прояв­ление права, если не иметь общей идеи права. Но главную задачу права русский философ видит вовсе не в преобразо­вании мира, не в изменении самого нравственного сознания человека: «Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он - до времени не превратился в ад».

Соответствует ли такой подход христианской традиции? На этот ответ можно ответить только отрицательно. Ценность права в государственно-правовой традиции Православия за­ключается в ином. Право, как и государство, ценны только в той мере, в какой служат воплощению в жизнь нравственного идеала христианства. Разумеется, если использовать термины, которые были сформулированы интеллектуальной традици­ей христианства, то можно сказать, что в мире действует грех, природа человека также несовершенна, порочна. Согласно Социальной концепции РПЦ: «После грехопадения, которое есть нарушение человеком божественного закона, право ста­новится границей, выход за которую грозит разрушением как личности человека, так и человеческого общежития. Право призвано быть проявлением единого божественного закона мироздания в социальной и политической сфере. Вместе с тем всякая система права, создаваемая человеческим сообществом, являясь продуктом исторического развития, несет на себе пе­чать ограниченности и несовершенства». Но означает ли это, что ограниченность и несовершенство правовой системы не­возможно преодолеть? Ведь если рассматривать христианский взгляд на право, то тогда можно вести речь о христианском «призвании» права, как, впрочем, и о призвании государства, призвании человека, которое заключается в максимально воз­можном воплощении в жизнь принципов христианства.

Византийский церковный писатель IV в. Василий Вели­кий так говорит о выборе христианства в качестве своей «ми­ровоззренческой платформы»: «Еллинские мудрецы много рассуждали о природе - и ни одно их учение не оставалось твердым и непоколебимым, потому что последующим уче­нием всегда ниспровергалось предшествовавшее. Посему нам нет нужды обличать их учения ... Они не умели сказать: "въ на- чалъ сотвори Богъ небо и землю". Потому вселившееся в них безбожие внушило им ложную мысль, будто бы все пребывает без управления и устройства.». Неправильным представля­ется и взгляд о каком-то «развитии» Истины, т.е. христианства. Как говорил Святитель Филарет Московский: «.если хотят приложить к христианству закон развития, как не вспомнят, что развитие имеет предел?».

По словам Св. прп. Григория Паламы (1296-1359 гг.), в творчестве которого выкристаллизовался тысячелетний аске­тический опыт Православия, в христианстве Бог пришел в мир и стал человеком, чтобы человек так изменил себя, дабы самому «обожиться». Исследователь его трудов Д.И. Макаров отмечает, что Св. Григорий «предлагает три уровня, которые представляются принципиальными:

Человеку возможно стать Богом.

Человек может стать Сыном Божиим - путем уподобле­ния Богу в делах.

Наконец. Палама говорит прямо: человеку надо следо­вать за Христом. - чтобы с ним и сопрославиться».

По словам Григория Нисского, «ничто другое из сущего не уподобляется Богу, кроме твари сей, человека».

Центральным элементом государственно-правовой тра­диции христианства стала концепция «симфонии властей», сформулированная в VI Новелле византийского императора Юстиниана (527-565 гг.), которая как раз и говорит о «высшем» предназначении права как инструмента в руках государствен­ной власти: «Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство и царство, из которых первое (священство, церковная власть) заботится о божествен­ных делах, а второе (царство, государственная власть) руково­дит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жиз­ни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу. И если священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, а государственная власть бу­дет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всем, что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести свя­щенства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем». Необходимо отметить, что руководствуясь этой концепцией, император Юстиниан в своих Новеллах признавал за церковными канонами силу го­сударственных законов. Может ли церковный канон быть не­ким «минимумом добра»? Очевидно, что ответ будет отрица­тельным. Наоборот, в византийской государственно-правовой традиции праву задавалась исключительно высокая «планка». Законодатель должен был стремиться приблизить действу­ющие законы к нравственному идеалу христианства, - иначе говоря, право должно было стать отражением Божественной «Правды».

Когда же византийское государство, провозглашая хри­стианский закон в качестве руководящего императива своей деятельности, не следовало ему, то в обществе наступал кри­зис. И здесь уместно обратиться к византийскому историку Никите Хониату, который описывает весьма характерный слу­чай, произошедший во время одного из походов императора Мануила I (1143-1189 гг.) против турок, в ходе неудачной для империи битвы с турками-сельджуками при Мириокефале в Малой Азии (в 1176 г.) и незадолго до завоевания Констан­тинополя крестоносцами (1204 г.): «.добравшись наконец до своего лагеря, император зачерпнул из реки воды и выпил несколько глотков. Заметив, что вода смешивается с кровью убитых, он заплакал и сказал, что, по несчастью, отведал хри­стианской крови. Один из бывших поблизости ромеев вос­кликнул в ответ: "Не теперь только и не в первый раз, а давно и часто, и до опьянения, и без примеси ты пьешь чашу хри­стианской крови, обирая и ощипывая подданных, как обира­ют поле или ощипывают виноградную лозу". Мануил снес эту хулу так равнодушно, как будто ничего не слышал и как будто не был оскорблен». (Хониат Н. История, 2; 6; 1-7.).

Тот же Н. Хониат повествует об отношении, которое встретили беглецы из взятого крестоносцами Константинопо­ля со стороны крестьян азиатских провинций Византии: «. земледельцы и поселяне вместо того, чтобы вразумляться бед­ствиями своих ближних, напротив, жестоко издевались над нами, византийцами, неразумно считая наше злополучие в бедности и наготе равенством с собою в гражданском положе­нии. Между прочим они приписывают потерю Константи­нополя нам, членам сената. Слез достойно помешательство или горестное ослепление этого бесчувственного народа, кото­рый не только не желает возвращения Константинополя, на­против - укоряет Бога, почему Он давно, почему еще жесточе не поразил Он как его, так и нас вместе с ним, но отлагал казнь доселе, щадил, терпел человеколюбиво. Не того, совсем не того ожидал я сначала, иначе я никогда не перебрался бы на восток. Таким образом с той самой поры, как мы поселились при Асканийском озере в Никее, главном городе Вифинии, мы, вроде каких-нибудь пленников, не имеем ничего общего с этим народом. настоящее положение римского государства тяжело и горько, как неразбавленная чаша, или поддонки ис­порченного вина...».

Почему же византийское общество пришло к кризису, который так и не был преодолен до рокового 1204 г.? Прежде всего, потому, что «византийская» идея говорила о нравствен­ном смысле существования государства, о единстве конечных целей индивидуальной и коллективной жизни человека в хри­стианском обществе.

Концепция «симфонии властей» стала теоретическим обоснованием ценности государства и права в восточно-хри­стианской политико-правовой традиции, основой этой тра­диции. Не могли обойти ее стороной и византийские мыс­лители. Мы находим идеи о ценности государства и права в византийской политической философии. Квинтэссенцией этих идей и стала концепция «симфонии властей», получав­шая свое воплощение в политической практике и законода­тельстве Византийской империи.

Пример HTML-страницы

Интервью


Интервью Председателя Международного общественного движения
«Российская служба мира», руководителя  Центра культур народов БРИКС
 Шуванова Станислава Александровича газете «ЗАВТРА»
«Латинская Америка и Россия»
 №32    11 августа 2016  г.


ФГБОУВО ВСЕРОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
УНИВЕРСИТЕТ ЮСТИЦИИ
 Санкт-Петербургский институт  (филиал)
Образовательная программа
высшего образования - программа магистратуры
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПУБЛИЧНОЕ ПРАВО И МЕЖДУНАРОДНОЕ ЧАСТНОЕ ПРАВО В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ ИНТЕГРАЦИИ Направление подготовки 40.04.01 «ЮРИСПРУДЕНЦИЯ»
Квалификация (степень) - МАГИСТР.

Российский юридический журнал


Российский юридический журнал №3 2017

ОТ МОНРО ДО ТРАМПА:
ДОКТРИНА США О ПРЕДВОСХИЩАЮЩЕМ ВОЕННОМ УДАРЕ
И МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
Фархутдинов Инсур Забирович

Контакты

16+

Средство массовой информации - сетевое издание "Евразийский юридический журнал".

Мы в соцсетях