Одним из самых стабильных и фундаментальных ин­ститутов в действующем законодательстве Российской Федерации является институт представительства.

Стоит отметить, что контракция действий, осуществляющихся одним лицом от имени другого лица, присущ не только гражданско-правовым правоотношениям, но и актив­но используется в каких отраслях права, как уголовное право, уголовно-процессуальное право, международное право с учетом своих особенностей, предусмотренных со­ответствующим нормативно-правовым актом.

Легальное понятие гражданско-правового представи­тельства вытекает из положений статьи 182 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее по тексту - ГК РФ) и подразумевает совершение юридически значимых дей­ствий одним лицом (представителем) от имени другого лица (представляемого) в силу полномочия, в результате которых возникают, изменяются и прекращаются права и обязанности представляемого лица^{[1] [2]}. Стоит отметить, что институт представительства в отечественном граж­данском праве особенно популярен, так как в учетом ак­тивно развивающихся экономических отношений между субъектами предпринимательской деятельности и физи­ческими лицами, невозможно представить совершение юридически значимых действий без данного инструмен­тария.

К основаниям возникновения таких полномочий гражданское право относит доверенность, указание зако­на, акт уполномоченного на то государственного органа или органа местного самоуправления. Так же закон уста­навливает, что полномочие может явствовать из обстанов­ки, в которой действует представитель. Данное положе­ние в большей степени относиться к профессиональной деятельности продавца в розничной торговле, кассира и т.п. [3, с. 115].

Комплексный анализ положений гражданского зако­нодательство позволяет выделить следующие признаки представительства:

1. Так как правоотношения между представителем и представляемым возникают по поводу делегирования полномочий одного лица другому, а также действий представителя, призванных обеспечить возникновение, изменение или прекращение имущественных и неимуще­ственных отношений представляемого с третьим лицом, можно с уверенностью сказать, что они лишены имуще­ственного содержания. Из чего следует, что правоотноше­ния, вытекающие из представительства, являются органи­зационными.
2. Представительство реализуется только через пра­вомерные действия как между представляемым и пред­ставителем, так и между представителем и третьим ли­цом относительно правоотношений представляемого. [2, с. 183]
3. Представитель действует от имени представляе­мого, следовательно, законодатель и правоприменитель регламентируют, что действия представителя приравни­ваются к действиям представляемого.
4. Представитель совершает юридические действия от имени представляемого лица. Стоит отменить, что не­смотря на то, что статья 182 ГК РФ упоминает лишь воз­можность представителя совершать сделки, несомнен­ным представляется факт того, что действия такого лица могут быть направлены и на иные юридически значимые действия.
5. Результат действий представителя направлен на возникновение, изменение и прекращение прав и обязан­ностей у представляемого лица. Иными словами, лицо, которому переданы соответствующие полномочия, свои­ми фактическими действиями организует правоотноше­ния между представляемым и третьими лицами.
6. В первую очередь представительство действует в интересах представляемого лица. На практике в качестве вторичного критерия действий представителя выступает удовлетворение собственных интересов, как например, желание получить вознаграждение, однако передача пол­номочий от одного лица другому служит для обеспече­ния интересов представляемого.

Обобщая вышеизложенное, явно выделяется одна из актуальных на сегодняшний день проблем института представительства в гражданском праве Российской Фе­дерации. А именно необходимость трактовать положения части 1 статьи 182 ГК РФ гораздо шире, поскольку данная норма указывает, что представитель совершает сделки в интересах и в пользу представляемого им лица. Однако представитель зачастую совершает различного рода фак­тические действия в аналогичных целях, которые носят отличный от сделок характер.

Особое внимание предлагается уделить проблеме «двойного представительства». В части 3 статьи 182 ГК РФ законодатель четко выделил запрет на совершение сделки представителем от имени представляемого в отношении себя лично, а также в отношении другого лица, предста­вителем которого он одновременно является, за исклю­чением случаев, предусмотренных законом². Проблема «двойного представительства» в нотариальной практике существует достаточно давно и прежде всего касается та­ких ситуаций, при которых одним из супругов выдается доверенность на имя супруга для совершения по такой доверенности сделки с супругом представителя.

Согласно общим положениям отечественного зако­нодательства о представительстве, нотариусам представ­ляется право удостоверении такого рода доверенности по содержанию. При этом против данного положения дей­ствует требование, согласно которому нотариусу при удо­стоверения такой доверенности необходимо присутствие другого супруга.

Рассматривая проблему под таким углом невозмож­но согласиться с пунктом 2.1.1. Методических рекомендаций по удостоверению доверенностей от 18.07.2016 года, который регламентирует, что рассматриваемый частью 3 статьи 182 ГК РФ запрет на совершение сделок предста­вителем в отношении себя лично не распространяется на случаи приобретения имущества одним из супругов, дей­ствующим по доверенности от имени другого супруга, по­скольку в данном случае отсутствует конфликт интересов, для предотвращения которого введена указанная норма^{[3] [4]}.

Как было замечено ранее, в рассматриваемом случае представитель осуществляет сделку от имени представля­емого лица не только в отношении своего супруга, но и себя лично, обладая на праве общей совместной собствен­ности супругом в рамках статьи 34 Семейного кодекса Российской Федерации, что прямым образом не допуска­ется частью 3 статьи 182 Гражданского кодекса Россий­ской Федерации.

Обратная ситуация имеет место быть при выдаче одним из супругов доверенности на приобретение от его имени имущества. В таком случае предмет договора поступит в общую совместную собственность супругов. Следовательно, передавая полномочия своему супругу с целью приобретения от его имени имущества, другой су­пруг совершает одновременно два действия: юридически фиксирует в такой доверенности согласие на приобрете­ние имущества и передает полномочия на совершение та­кой сделки от его имени. В научных трудах неоднократно указывалось, что наличие такого согласия исключает воз­можность признания сделки недействительной. [1, с. 100]

Таким образом, по нашему мнению, необходимо дополнить часть 3 статьи 182 ГК РФ запретом для пред­ставителя совершать сделки в отношении своих близких родственников (детей, родителей и др.), супругов. Пред­полагается, что данное предложение будет способство­вать совершенствованию законодательной базы институ­та представительства в Российской Федерации.

В последние годы законодатель внес значительные из­менения в законодательство о представительстве, коснув­шиеся в частности, расширения возможности фиксации полномочий представителя через такие формы как реше­ние собрания, в которое включено полномочие предста­вителя, письменное извещение, заявление и т.п. в адрес третьего лица (например, письменное уполномочие на распоряжение представителем гражданина в банке мо­жет быть совершено владельцем счёта непосредственно в банке) с соблюдением действующих положений о дове­ренности, а так же порядка отмены доверенности, зафик­сировавший в пункте части 1 статьи 188 ГК РФ правило, по которому отмена совершается в той же форме, в которой была выдана доверенность, либо в нотариальной форме. Как следствие сведения о совершенной в нотариальной форме доверенности с 01.01.2017 г. вносятся нотариусом в реестр нотариальных действий и предоставляются Фе­деральной нотариальной палатой неограниченному кругу лиц с использованием сети «Интернет»⁴. Указанная новелла положительно повлияла на общество, позволив любому заинтересованному лицу ежедневно и круглосу­точно получить информацию о лице, удостоверившем доверенность, дате ее удостоверения и регистрационном номере в реестре нотариальных действий единой инфор­мационной системы нотариата, дате и времени внесения в этот реестр сведений об отмене доверенности.

На этом фоне особый интерес приобретает внесен­ные 29.12.2021 года изменения в статью 189 ГК РФ. Акту­альность законодательной новеллы связана с тем, что ра­нее информация об отмене могла быть получена только в отношении доверенности, совершенной в нотариальной форме. Федеральный закон от 6 декабря 2021 г. № 402-ФЗ «О внесении изменений в статью 189 части первой Граж­данского кодекса Российской Федерации» распространил алогичные правила и на доверенность, совершенную в простой форме.

Предпосылками к таким изменениям явились поло­жения действующей в предыдущей редакции статьи 189 ГК РФ, согласно которым, если доверенность совершена в простой письменной форме, то сведения об ее отмене могут быть опубликованы в официальном издании, в ко­тором опубликовываются сведения о банкротстве. При этом если сведения об отмене такой доверенности опу­бликованы в печатном издании, третьи лица считаются извещенными об отмене доверенности по истечении ме­сяца со дня такого опубликования.

Однако такой подход не в полной мере учитывал актуальные потребности участников гражданского обо­рота, поскольку оставлял за пределами правового ре­гулирования порядок публикации сведений об отмене доверенностей, совершенных в электронной форме и не удостоверенных нотариально, в то время как именно они составляют большую часть всех совершаемых граждана­ми доверенностей.

Кроме того, установленные ранее ГК РФ последствия публикации в печатном издании характеризовались су­щественными неудобствами для сторон, использующих электронные способы взаимодействия, так как формаль­но прекращение полномочий представителя происходит лишь по истечении месяца со дня публикации соответ­ствующих сведений в печатном издании. Этот срок явным образом не соответствовал потребностям цифровизации экономики Российской Федерации, в связи с чем, Прави­тельством Российской Федерации ранее было принято ре­шение о необходимости сокращения этого срока. Главной причиной изменения законодательства о представитель­стве является злоупотребление со стороны представите­ля своими полномочиями при отмене представляемым лицом доверенности, совершенной в простой форме, в период с публикации отмены до наступления факта пре­кращения полномочий.

Внесённые изменения позволили создать механизм, при котором, в случае отмены доверенности, совершен­ной в простой письменной форме, такие сведения могут быт внесены в реестр распоряжений об отмене доверенностей^[5]. При этом на такой реестр распространяются общие правила о доступности информации неограниченному кругу лиц в формате «онлайн», что так же ограничива­ет возможность злоупотреблений при недобросовестном поведении определённых лиц.

Вместе с тем, возможность публикации граждана­ми информации об отмене доверенности выступает дей­ственным инструментом снижения издержек, связанных с уведомлением поверенного и всех заинтересованных лиц об отмене доверенности, поскольку позволяет избежать споров о дате получения сведений об отмене доверен­ности, снизить риски неполучения этих сведений в связи со сменой места нахождения адресата, избежать ошибок при доставке корреспонденции.

Исследование актуальных проблем и новелл отече­ственного гражданского законодательства о представи­тельстве позволяет четко определить, что законодатель продолжает выработанные ранее тенденции развития права, одной из которых является создание необходимой для общества гибкости нормативно правового регули­рования. Отраженные в работе выводы дают основания полагать, что произошедшая модернизация положений института представительства обоснована и соответствует реалиям времени, складывающейся в стране рыночной экономике, позволяет большему кругу лиц, участвующих в хозяйствующем обороте получать актуальную инфор­мацию о наличии или отсутствии полномочий у пред­ставителя, для предотвращения возможности признания заключенных с таким лицом сделок.

РЫХЛЕТСКИЙ Павел Леонидович
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Северо-Кавказского филиала Российского государственного университета правосудия