№ 1 (92) 2016г.
Фархутдинов И.З.
Сегодня эскалация военного противостояния в Сирии означает начало скатывания в новую «холодную войну».

Сохранение мира и развязывание новой мировой войны опять становятся первоочередной задачей международного сообщества под эгидой ООН. В данной статье, которая является третьим авторским материалом в данном цикле (Обеспечение мира и безопасности:международно-правовая оценка событий в Сирии. №10 (89), 2015; Международное право о принципе неприменения силы или угрозы силой: история и современность. №11 (90), 2015), рассматриваются сложные проблемы права на самооборону в соответствии со ст. 51 Устава ООН. Классическое международное право признает единственным правомерным основанием самообороны свершившееся вооруженное нападение. За последние 30 лет, начиная с дела Никарагуа в 1986 г., Международный Суд ООН многократно рассматривал вопросы толкования права на самооборону, руководствуясь ст.51*.
Но в новых геополитических условиях происходит усиленная дискуссия о необходимости расширения международно-правовых параметров права на военную самозащиту.

Ключевые слова: принцип неприменения силы или угрозы силой, статья 51 Устава ООН, Совет Безопасности, право на самооборону, Определение агрессии 1974 г., вооруженное нападение, индивидуальная самооборона, коллективная самооборона, критерий пропорциональности, упреждающая (превентивная) самооборона.

Farkhutdinov I. Z.

THE INTERNATIONAL LAW OF SELF-DEFENSE OF STATES

Today, the escalation of military confrontation in Syria means the beginning of a slide into a new «cold war». Save the world again becomes priority task of the international community in this article, which is the third copyright material in this cycle (Maintenance of peace and security: the international legal assessment of the events in Syria. №10 (89), 2015; International law on the principle of non-use or threat of force: history and sovremennost.№10 (89), 2015), addresses the complexities of the right to self-defense in accordance with Art. 51 of the UN Charter, the classical international law recognizes only legitimate basis of self-defense Accomplished armed attack. The concept of "armed attack" is broader than «aggression». Over the past 30 years, starting with Nicaragua case in 1986, the International Court of Justice repeatedly considered questions of interpretation of the right to self-defense, guided by Article 51. (Iranian Oil Platforms (2003) Iran v USA.

But in the new geopolitical conditions discussion is reinforced the need to enhance international legal parameters of the right to self-defense military.

Keywords: non-use of force or threat of force, Article 51 of the UN Charter, the Security Council, the right to self-defense, the Definition of Aggression in 1974, an armed attack, the individual self-defense, collective self-defense, the proportionality test, preemptive (preventive) self-defense.

Международное право

Сегодня неприменение силы или угрозы силой является одним из основных принципов международного права, юри­дически закрепленным в Уставе ООН, а также в других меж­дународно-правовых актах и документах. Речь идет о праве международной безопасности, отрасли международного пра­ва, которая имеет свои принципы и норм. Игнорирование принципа неприменения силы или угрозы силой преследует цель подменить основополагающие принципы международ­ного права, на котором основывалась с момента учреждения ООН в 1945 году вся международная система обеспечения мира и безопасности. Но США стремятся создать монопо­лярный мир вопреки основным принципам международного права. В этих целях НАТО в нарушение основных принципов международного права искусственно создает очаги вооружен­ных конфликтов рядом с границами своих геополитических, как они нас всех называют, противников. Прошлогодние не­оспоримые успехи России на международной арене красноре­чиво свидетельствуют о том, что однополярный мир канул в Лету окончательно именно в 2015 году.

Впервые эта объективная закономерность мироустрой­ства была закреплена в качестве принципа международного права в Уставе ООН, в соответствии с п. 4 ст. 2 которого: «Все члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее при­менения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объ­единенных Наций».

По-мнению И.И. Лукашука, Устав ООН определил основ­ные принципы права международной безопасности. Прежде всего, это принципы мирного разрешения споров и неприме­нения силы или угрозы силой.

Статья 51 Устава ООН прямо устанавливает возможность обращения к силе в порядке самообороны только в том случае, «если произойдет вооруженное нападение». Например, СБ на основании статьи 39 Устава ООН квалифицировал действия Ирака как «вторжение вооруженных сил Ирака в Кувейт» и в этой связи счел, что «имеет место нарушение международ­ного мира и безопасности» (рез. 660/1990). Только в ситуации вооруженного нападения ответные вооруженные действия об­ретают «характер правомерности».

А вот вооруженное нападение США и Великобритании под эгидой НАТО на суверенное государство Ирак 20 мар­та 2003 г. без резолюции Совета Безопасности ООН вопреки Уставу ООН, стало быть, и принципам и нормам междуна­родного права, продемонстрировало всему миру их попытку господствовать с точки зрения права силы в международных отношениях. Постоянные члены Совбеза ООН Россия и Ки­тай занимали позицию невмешательства во внутренние дела Ирака.

Более того, в условиях начавшегося в 2014 году нового рез­кого противостояния между Западом и Востоком в результате государственного переворота в Киеве, совершенного, прежде всего официальным Вашингтоном, происходит разлад устояв­шейся десятилетиями после учреждения ООН международ­но-нормативной системы⁶. В контексте эскалации сегодня кро­вавых событий в Сирии становится ясно, что это было начало скатывания в новую «холодную войну».

Все началось 24 марта 1999 г., когда США и их союзни­ки по НАТО, вопреки принципам и нормам международно­го права, Уставу ООН, совершили агрессию против Союзной Республики Югославия. Устранив Ирак, как самостоятельный фактор в международной политике, и превратив тем самым Иран в региональный центр силы, угрожая Тегерану бомбар­дировками, США создали новую проблему себе и другим го­сударствам как в регионе Ближнем Востоке, так и в плане рас­пространения оружия массового уничтожения.

Продолжающаяся гражданская война в Сирии - это еще один наглядный пример бездумной внешней политики офи­циального Вашингтона, которая началась с насильственного свержения законных президентов Саддама Хусейна, Муамара Каддафи, Хосни Мубарака, Владимира Януковича...

С точки зрения доктрины классического международного права второй половины XX века в соответствии с принципом неприменения силы или угрозы силой право на самооборону является правом на применение силы, чтобы предотвратить нападение.

   Право на самооборону, по мнению Г. И. Тункина, пред­ставляет собой право осуществлять ответные действия в слу­чае применения вооруженной силы другим государством. Осуществляемые в порядке самообороны, хотя бы и с при­менением вооруженной силы, действия государства, подверг­шегося нападению, не могут считаться, актом агрессии, так же как коллективные действия государств в соответствии с Уста­вом ООН для поддержания мира и безопасности, в наиболее концентрированном виде нашли свое закрепление в п. 4 ст. 2 Устава ООН.

Раскрытие содержания принципа неприменения силы происходит попутно с определением сущности понятия агрессии. Согласно Определению агрессии, она представляет собой применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или по­литической независимости другого государства. Использова­ние иных, кроме вооруженных средств (экономических, по­литических) может быть квалифицировано как применение силы, если по своему влиянию и результатам они подобны военным мерам.

Устав ООН, формально закрепивший право на самообо­рону как общепризнанное право государства, предусматрива­ет два случая правомерного применения вооруженной силы в целях самообороны:

1. Настоящий Устав ни в коей мере не затрагивает неотъем­лемого права на индивидуальную или коллективную самообо­рону, если произойдет вооруженное нападение на Члена Орга­низации, до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и без­опасности. То есть Статья 51 Устава ООН оставляет за государ­ством право использовать военную силу в целях самообороны против вооруженного нападения до того времени, пока Совет не примет необходимые меры. Она прямо исключает примене­ние вооруженной силы одним государством против другого в случае принятия последним мер экономического или полити­ческого порядка. В подобных ситуациях или даже если налицо угроза нападения, страна может прибегнуть к ответным мерам лишь при соблюдении нормы о соразмерности.
2. Совет Безопасности определяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делает рекомендации или решает о том, какие меры следует предпринять в соответствии со статьями 41 и 42 для поддер­жания или восстановления международного мира и безопас­ности (ст. 39). К подобного рода мерам относятся «полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодо­рожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио- или других средств сообщения, а также разрыв дипломатиче­ских отношений».
3. И. Скакунов дает определение самообороны как права государства на принудительное обеспечение своей территори­альной неприкосновенности и политической независимости от насильственного акта в форме вооруженного нападения, осу­ществляемого с соблюдением норм международного права.

Принцип неприменения силы или угрозы силой носит ярко выраженный универсальный характер. Данное положе­ние Устава распространяется на все государства, поскольку не­обходимость поддержания международного мира и безопас­ности требует, чтобы все государства, а не только члены ООН, придерживались в отношениях друг с другом указанного ос­новного принципа международного права. В Декларации ты­сячелетия, принятой на Саммите ООН в 2000 г., перед между­народным сообществом поставлена задача повысить уважение к верховенству права в международной, а также внутренней жизни.

Но тем не менее Устав ООН в статьях 41 и 50 содержит международно-правовые нормы, разрешающие правомерное применение вооруженной силы государствами.

Речь идет о самообороне, которая допустима в ответ на совершенное вооруженное нападение, государством. Само­оборона как обстоятельство, исключающее противоправность деяния, является и общим принципом права, присущим и международному праву. Впоследствии приведенная форму­ла Устава была конкретизирована в документах, принятых в форме резолюций ООН. В их числе Декларация о принципах международного права 1970 г., Определение агрессии 1974 г., Заключительный акт СБСЕ 1975 г. и ряд других документов Хельсинкского процесса, а также Декларация об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее при­менения в международных отношениях 1987 г. В последнем документе нормативное содержание принципа выражено наиболее полно.

Можно выделить две основные точки зрения по содержа­тельной части данного понятия:

Во-первых, традиционное или так называемое «узкое» толкование права на самооборону. Согласно ему для ответно­го военного удара необходимо реальное вооруженное нападе­ние, нападение со стороны государства-агрессора. Устав ООН, запретив применение силы в международных отношениях, разрешил государствам одностороннее применение воору­женной силы только с целью самообороны против совершив­шегося вооруженного нападения.

Во-вторых, так называемое расширенное толкование пра­ва на самооборону, признает правомерность упреждающей самообороны. То есть государства имеют право действовать в порядке самообороны в целях предотвращения угрозы над­вигающегося нападения - часто упоминается как «упреждаю­щая или превентивная» самооборона.

Итак, Устав ООН, как универсальный международный до­говор, допускает применение военной силы в ответ на совершен­ное вооруженное нападение. Статья 21 резолюция Генеральной Ассамблеи 56/83 «Ответственность государств за международно­противоправные деяния». «Самооборона» поясняет: «Противо­правность деяния государства исключается, если это деяние яв­ляется законной мерой самообороны, принятой в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций».

По мнению Кристофера Гринвуда, «вооруженное напа­дение» будет явно приурочено к применению вооруженной силы и не включают в себя экономическое принуждение. При­чем не каждое использование силы против государства пред­ставляет собой вооруженное нападение, поскольку для такого рода утверждения там должен быть перейден какой-то порог интенсивности при двустороннем противостоянии» (см реше­ния дел по «Никарагуа против США» и «Нефтяных платформ Ирана»).

     Взгляд на самооборону не оставался неизменным. До за­прещения агрессивной войны в 1945 году любая самооборона фактической, находилась вне сферы международного права на самооборону ¹⁵. То есть до этого право на самооборону в ответ на свершившееся нападение исторически применялось как обыч­ная норма международного права. По обычному праву, возник­шему еще в средние века, допускалось использование силовых мер только в ответ на вооруженное нападение. В XX в. стали формироваться нормы международного права, ограничившие, а потом и запретившие войну. Устав ООН юридически закрепил его, подчеркнув, что сам он «ни в коей мере не затрагивает» этого неотъемлемого атрибута всякого суверенного государства».

После формального закрепления в ст. 51 Устава ООН права на индивидуальную и коллективную самооборону го­сударства практически перестали официально объявлять во­йну. Как это ни странно, в скором времени самооборона стала оправданием вооруженных столкновений между государства­ми. Войны локальные, как правило, между приграничными государствами начались вестись под прикрытием данного положения. Дело в том, что понятия «вооружённое нападе­ние», «агрессия» и «применение силы» частично совпадают, что оставляет лазейку для злоупотреблений. Чтобы избежать риска злоупотребления с использованием доктрины упрежда­ющей самообороны, необходимо применять ее добросовестно и на основе достоверных данных. По образному выражению Вон Лоу, бросать камни через границу еще не означает напа­дение.

Одна из крайних точек зрения, с которой нельзя согла­ситься, утверждает: «Самооборону в принципе следует свя­зывать не с правом, а со свойством государства. Со свойством, как бы я выразился, давать сдачи. И никакой Устав ООН или другой международный документ не в состоянии устанавли­вать такое право». Но большинство ученых считают, что за­прет на использование силы и угрозы силой остается общим принципом права. Положения Устава ООН, относящиеся к использованию силы, сохраняют свое значение и в настоящее время. Запрет на применение силы, за исключением случаев, определенных Уставом ООН, носит характер императивной нормы международного права и не может быть легко изменен или отменен по причине даже многочисленных нарушений или на основании правовой позиции, которой придержива­ются лишь одно или несколько государств, какой бы военной и экономической мощью они не располагали.

В третьей четверти прошлого века право народов колони­альных и зависимых стран применять вооруженную силу для осуществления права на самоопределение международное право рассматривало как законную самооборону права». Что касается наций, борющихся за свою независимость, то тут про­исходят, считает Л. Н Галенская, определенные метаморфозы, которые во многом зависят от политической конъюнктуры. После второй мировой войны в условиях массированного рас­пада колониальной системы было принято считать, что право на самооборону не может быть использовано в целях для уве­ковечения колониализма и попирает право на самоопределе­ние и независимость.

Использование силы одним государством против другого государства вне рамок ООН в соответствии с Уставом, может иметь место только в случае индивидуальной или коллектив­ной самообороны. Для того чтобы коллективная самооборо­на считалась законной, в первую очередь, необходимо ее со­ответствие всем критериям, применяемым для определения правомерности индивидуальной самообороны, а именно: на­личие вооруженного нападения, необходимость и соразмер­ность. Помимо этого, необходимо также наличие согласия на оказание (получение) помощи государства, ставшего жертвой вооруженного нападения. Международный Суд по делу Ника­рагуа решил, что не существует нормы обычного права, обще­го или регионального характера, которая разрешила бы осу­ществление коллективной самообороны в случае отсутствия согласия государства, которое считает себя жертвой воору­женного нападения.

Подытоживая вышеизложенное, следует особо отметить, что неотъемлемое право на самооборону признается в статье 51 Устава Организации Объединенных Наций, «если произой­дет вооруженное нападение», формирует исключение из об­щего запрета на применение силы в соответствии со статьей 2 (4)». В пункте 4 статьи 2 Устава речь идет, прежде всего, о запрещении применения вооруженной силы, однако уже в Заключительном акте СБСЕ указывается на обязанность государств-участников «воздерживаться от всех проявлений силы с целью принуждения другого государства-участника», «воздерживаться от любого акта экономического принуждения». Следовательно, в современном международном праве запрещается противоправное примене­ние силы, как вооруженной, так и в широком смысле - в разных ее проявлениях.

Кстати, в ст. 53, 106 и 107 Устава зафиксированы также не­которые специальные случаи правомерного применения силы в отношении «вражеских государств», то есть государств, кото­рые в течение второй мировой войны являлись врагом любого из государств, подписавших Устав ООН.

Западные исследователи, например, Д. Боуэтт, считает, что «право на самооборону устанавливает главное, если не единственное исключение из общего запрещения примене­ния индивидуальной силы».То есть исключительный харак­тер принципа самообороны вызывает у них достаточно поло­жительную оценку, а вот видный отечественный специалист в области международного права Э.И.Скакунов считает: «При­менение вооруженной силы в порядке самообороны — не ис­ключение из п. 4 ст. 2 Устава ООН, а, напротив, необходимая мера».

Международный Суд ООН рассмотрел концепцию во­оруженного нападения в ряде случаев, начиная с дела Никара­гуа в 1986 г. За последние 30 лет МС многократно рассматривал вопросы толкования права на самооборону, руководствуясь ст.51. Например, относительно Иранских нефтяных платформ (Iranian Oil Platforms (2003) Iran v USA, ICJ Reports (2003); во­оруженных действиях Уганды на территории Конго (DRC v Uganda) (2005). ICJ Reports (2005); в своем консультативном заключении о правовых последствиях строительства стены на оккупированной палестинской территории (ICJ Reports (2004). При рассмотрении всех этих дел Международный Суд делал аккуратный подход к праву на самооборону и был осторожен, чтобы избежать однозначного толкования наиболее спорных вопросов.

Сдержанность МС по толкованиям спорных вопросов по­рой вызывает недовольство со стороны специалистов, а то и от­дельных судей, высказываемых ими в своих частных мнениях.

Интерес для данной темы представляет рассмотрение в СБ ООН вопросов продажи вооружений для государств в целях самообороны. Вопрос по поводу совместимости эм­барго на поставки оружия в целях самообороны, снова воз­ник в ходе дискуссии по бывшей Федеративной Югославии, с правом на соответствие статьи 51. При вспышке конфликта в Югославии в 1991 году Совет Безопасности ввел эмбарго на поставки оружия в целом Югославии, которая в тот мо­мент оставалась еще единым государством. Когда Югославия распалась на несколько суверенных образований, субъекты федерации Босния и Герцеговина стали членом ООН в мае 1992 года, было заявлено, что эмбарго на поставки оружия не должны применяться к ним.

Это новое государство потребовало снятия эмбарго на покупку оружия в нарушение неотъемлемого права Боснии на самооборону. Совет Безопасности отказался принять этот аргумент и не снять эмбарго, хотя Генеральная Ассамблея не­однократно призывали его рассмотреть. СБ ввел эмбарго на поставки оружия в 1994 году Руанде, но после крупномасштаб­ных массовых убийств в 1994 году он снял первоначальный за­прет на поставки оружия правительству Руанды в целях само­обороны (UNYB 281; 1995 UNYB 370 at 380; SCRes 1011 (1995); UN Publications Blue Book Series, Vol. 10, The United Nations and Rwanda 1993-1996 (1996).

И сегодня, в соответствии с действующим международ­ным правом, Организация Объединенных Наций является главным гарантом системы международной безопасности. Различают два вида безопасности — универсальную (в рамках ООН) и региональную. И первая, и вторая обеспечиваются в системе коллективной безопасности, то есть усилиями всех или большинства государств мира или региона.

В структуре ООН главным органом, отвечающим за под­держание международного мира и безопасности, является Совет Безопасности, который в случае, если рекомендованные для разрешения конфликтов меры невооруженного характе­ра посчитает недостаточными, «уполномочивается принять такие действия воздушными, морскими или сухопутными си­лами, какие окажутся необходимыми для поддержания или восстановления международного мира и безопасности. Такие действия могут включать демонстрации, блокаду и другие операции воздушных, морских или сухопутных сил членов Организации» (ст. 42).

Здесь же следует уяснить, что в целом, в международных отношениях отсутствует единый централизованный аппарат принуждения. Дело в том, что международно-правовые от­ношения по самой своей природе имеют преимущественно координационный характер. В этом кроется коренное отли­чие природы международного права от природы внутреннего права. Но международное право столь, же обязательно, как и внутригосударственное право.

Все военно-силовые решения должны проводиться через Совет Безопасности ООН. Совет Безопасности может принять решение о применении иных мер, специально не перечис­ленных в Уставе. Формулировка ст. 39, предоставляющей СБ полномочия давать «рекомендации... о том, какие меры следу­ет принимать для поддержания или восстановления между­народного мира и безопасности» трактуется в международно­правовой доктрине двояко.

Во-первых, как санкционирующая применение государ­ством вооруженной силы в интересах международного сообще­ства, которое в противном случае было бы незаконным. При блокаде Великобританией Южной Родезии, когда 11 ноября 1965 г. режим Смита, в одностороннем порядке провозгласил независимость Южной Родезии и закрепил формальный су­веренитет. Но независимость Родезии не признала ни одна страна в мире. Исходя из этого обстоятельства, не сомневаясь в успехе нефтяной блокады в отношении страны, не имеющей выхода к морю, правительство Великобритании было уверено в скором крахе белого правительства Родезии. В 1965 году были прекращены поставки нефти в Родезию по нефтепроводу из Бейры, а британские военные суда пресекали иные возможные поставки со стороны Мозамбикского пролива. В 1966 году Со­вет безопасности ООН объявил о введении торговых санкций против Родезии. Однако, благодаря тесному сотрудничеству с расистской ЮАР и португальцами, правившими в Мозамбике, Родезия беспрепятственно получала нефть по железной дороге из Лоренсу-Маркиша (ныне Мапуту) в Мозамбике и из ЮАР. Введенное ООН эмбарго на закупки родезийского табака, са­хара, кукурузы и минерального сырья, которое должно было лишить режим валютных поступлений, легко преодолевалось с помощью белых предпринимателей Мозамбика и ЮАР. Более того, эмбарго на импорт оказало положительное воздействие на родезийскую экономику, поскольку защищенные от конку­ренции местные производители наладили выпуск многих това­ров, ранее закупавшихся за границей.

Во-вторых, как позволяющая СБ право рекомендовать чле­нам ООН предпринять военные санкции. Иначе говоря, ст. 39 рассматривается как частичная компенсация неприменимой ст. 42.

Впервые в Совете Безопасности ООН право государства на самооборону рассматривался в 1977 году, когда Франция утверждала, что эмбарго на поставки оружия ЮАР, возмож­но, нарушает ее право на самооборону. Тем не менее, впослед­ствии Франция решила голосовать в пользу обязательного эм­барго на поставки оружия в ЮАР (Repertoire of Practice of the Security Council 1975-1980, 311).

Несомненно, Совет Безопасности играет важнейшую роль в контроле права на самооборону, что прямо предусмотрено в статье 51, что необходимая оборона продолжает «до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности». Устав ООН не только стремится ограничить применение военной силы, но также централизовать, применение силы под кон­тролем ООН. Устав ООН также уполномочил Совет Безопас­ности объективно исследовать, были ли приняты такие меры для недопущения права на самооборону с использованием вооруженных сил. Но, в отсутствие выраженного определения наличия или продолжения права на самооборону, это поло­жение в прошлом породили в какой-то мере противоречие.

Какую роль в коллективной самообороне играют регио­нальные организации или военно-политические блоки?

Основная работа по усилению эффективности принципа неприменения силы проводится в рамках ООН, это не подле­жит сомнению. Тем не менее, определенное значение имеет и региональные усилия государств по поддержанию мира и без­опасности. Государства должны также развивать двустороннее и региональное сотрудничество как одно из важных средств усиления эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее применения в международных отношениях (п. 15), - декларируется в Определении агрессии 1974 г. Особым таким примером явилось подписание Хартии для Новой Европы в ходе встреч 34-х глав государств и правительств в Париже в ноябре 1990 года. Хартия стала продолжением Хельсинкского процесса, утвердившего Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. (СБСЕ-ОБСЕ). Последний внес существенный вклад в развитие содержания основных принципов международного права. В частности, был сформулирован новый принцип - нерушимость границ, тесно связанный с принципом территориальной целостности государств, но выделенный в самостоятельный принцип.

Международные региональные организации занимают подчиненный по отношению к ООН статус, поскольку им делегируются полномочия лишь на тот период, пока ООН среагирует на незаконное применение силы в том или ином регионе мира. Любые варианты применения силы группой го­сударств или международной организацией, оправдываемые «коллективной самообороной», однако осуществляемые в об­ход указанных принципов, являются противоправным.

Что касается текущих событий в Сирии, то такие регио­нальные организации, как Лига арабских государств (ЛАГ), Организация исламского сотрудничества (ОИС) не могут обе­спечить мир и безопасность в регионе. Поскольку они под дав­лением Саудовской Аравии и Катара, а также Турции, поста­вили задачу любой ценой свергнуть законное правительство Башара Асада. Эти страны при прямом попустительстве США и их европейских вассалов уже годами оказывают финансовую политическую, экономическую, информационную и военную помощь так называемому Исламскому государству и другим террористическим группировкам. Официальный Запад так­же должен нести ответственность в массовом истреблении мирного населения в Сирии и Ираке.

Особый интерес относительно принципа неприменения силы и, например, в силу сохраняющихся различий в толко­вании понятии «вооруженное нападение» и «право на само­оборону», имеет решение Международного Суда ООН по делу Никарагуа против США от 26 июня 1986 г. Суть дела за­ключается в следующем: 9 апреля 1984 года Никарагуа подала иск в Международный Суд, указывая, что своими действиями США, кроме прочего, нарушали свои обязательства в области международного права воздерживаться от применения силы и угрозы силой. После того, как суд признал свою юрисдик­цию на рассмотрение этого дела, США отказались участвовать в процессе. Однако, несмотря на отказ США участвовать в раз­бирательстве, Суд продолжил рассмотрение дела без предста­вителя США.

Суд исследовал деятельность государств и постановил, что норма, содержащаяся в ст. 2(4) Устава ООН, является «фун­даментальным и важнейшим принципом международного права». Более того, Суд установил, что нормы Устава ООН, касающиеся запрещения применения силы, являются приме­ром нормы jus cogens. Суд всесторонне рассмотрел дело и ука­зал, что США нарушили свои обязательства в части прямого участия в минирования портов Никарагуа.

Международный Суд ООН постановил, что Соединен­ные Штаты, поддерживали контрас и ставили мины около портов этой страны, т.е. совершили деяния, которые не могут быть оправданы. США не действовали в целях коллективной самообороны, поскольку нарушили свои международно­правовые обязательства не вмешиваться в дела другого госу­дарства, не применять силу в отношении другого государства, и не посягать на суверенитет другого государства, а также не препятствовать мирной морской торговле. Соответственно, Суд постановил, что Соединенные Штаты должны выплатить возмещение. Это можно считать торжеством классического международного права и международного правосудия. Одна­ко Никарагуа отозвала свой иск, прежде чем была определена сумма возмещения.

Решение по существу в пользу Никарагуа вызвало рез­кую критику некоторых ученых, особенно из США. Они были недовольны относительно краткости аргументации Суда по коллективной самообороне и его подхода к международному обычному праву.

Решение Международного Суда по Никарагуа в 1986 г. оказало большое влияние на поведение государств, которые конкретно начали понимать смысл ст.51 Устава ООН.

Впоследствии МС однозначно высказывался, что государ­ство должно немедленно доложить о нападении на его терри­торию вооруженных сил другого государства. Суд постановил, что «меры, принятые Членами Организации при осущест­влении права на самооборону, незамедлительно сообщается Совету Безопасности». Иначе первое не сможет доказать впо­следствии, что оно действовало в целях самообороны».

Система коллективных мероприятий, предусмотренная Уставом ООН, охватывает: меры по запрещению угрозы си­лой или ее применения в отношениях между государствами (п. 4 ст. 2); меры мирного разрешения международных споров (гл. VI); меры разоружения (ст. 11, 26, 47); меры по использо­ванию региональных организаций безопасности (гл. VIII); временные меры по пресечению нарушений мира (ст. 40); принудительные меры безопасности без использования воо­руженных сил (ст. 41) и с их использованием (ст. 42). Отступле­ние от вышеперечисленных принципов и норм в любом слу­чае представляет собой нарушение международного права.

Во время конфликта между Великобританией и Арген­тиной по Фолклендским (Мальвинским) островам в 1982 году Совет Безопасности в своей резолюции определил, что имело место нарушение международного порядка, потребовал не­медленного прекращения военных действий и немедленного вывода всех аргентинских войск, и призвал правительства Ар­гентины и Великобритании искать дипломатическое решение их проблем (1982 UNYB 1320; SC 2360th meeting (1982), SC 2362nd meeting, (1982).Repertoire of the Practice of the Security Council 1981­84, Part XI note 73).

Система коллективной безопасности призвана миними­зировать применение силы в международных отношениях. Ре­ализация права на индивидуальную и коллективную самообо­рону, правомерная с позиций действующего международного права, иногда на практике представляет собой применение силы. В связи с этим чрезвычайно важно определить с право­вой точки зрения основания и пределы самообороны, что­бы реализация данного права не подрывала основы системы коллективной безопасности. «Индивидуальная самооборона представляет собой ответные вооруженные действия государ­ства, предпринимаемые им для защиты или восстановления своей политической независимости и территориальной не­прикосновенности, нарушенных другим государством путем вооруженного нападения». Статья 51 Устав ООН ограничивает это право случаями вооруженного нападения.

«Коллективная самооборона — это не просто совместные действия государств, одновременно подвергающихся нападе­нию. Она отличается от индивидуальной тем, что при коллек­тивной самообороне право на нее возникает для государства не из факта нападения на него, а из факта нападения на другое государство». В международном праве общепринято: если действия одного государства в международном конфликте классифицируются как акт агрессии, то ответные действия, другого или других государств, оцениваются в качестве са­мообороны или международных санкций. «Неотъемлемое право на индивидуальную или коллективную самооборону» не должно рассматриваться отдельно от контекста статьи 51 Устава ООН.

В соответствии с контекстом под «неотъемлемым пра­вом» должно пониматься именно право на самооборону в от­вет на вооруженное нападение. Следовательно, если статья 51 и закрепляла ранее существовавшее правило, то оно, видимо, предполагало применение силы в порядке самообороны толь­ко в ответ на вооруженное нападение. Такое толкование не противоречит также целям Устава ООН, так как ограничивает случаи неадекватного применения силы и тем самым способ­ствует обеспечению международного мира и безопасности.

Очень важное значение в исследуемой теме имеет ответ на вопрос: каково же соотношение понятий «вооруженное на­падение» и «агрессия»? Считается, что второе понятие шире, чем понятие вооруженного нападения и между ними суще­ствуют кардинальные отличия:

Во-первых, совершение вооруженного нападения опре­деляет государство-жертва и это дает ему основание для осу­ществления права на самооборону; при вооруженном кон­фликте СБ ООН выполняет контрольную функцию уже после осуществления права на самооборону.

Во-вторых, совершение же акта агрессии констатирует только Совет Безопасности, что открывает путь применению мер, предусмотренных главой VII Устава ООН (включая и при­нудительные меры невоенного и военного характера).

Нормативное определение понятия «агрессия» закре­плено только в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 3314(ХХ!Х) «Определение агрессии» от 14 декабря 1974 года. Согласно ей агрессия представляет собой международное преступление, влекущее за собой как осуществление права на самооборону, так и принудительные меры Совета Безопасно­сти ООН. В этом международно-правовом акте утверждается: Агрессией является применение вооруженной силы государ­ством против суверенитета, территориальной неприкосновен­ности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом (п. 1). Понятию «агрессия» в резолюции посвящено 8 статей. Только совокупность всех указанных в них элементов состав­ляет понятие агрессии как целостной категории. Напомним, установление любого акта агрессии для применения ответных мер в соответствии главой VII Устава ООН, находится в компе­тенции Совета Безопасности.

     В ситуации вооруженного конфликта порой достаточно сложно установить, являлись ли те или иные действия госу­дарства ответом на внешнюю агрессию и провокацию, былили достаточные основания для реализации принципа само­обороны, и если да, то насколько далеко может потерпевшее государство зайти в практической реализации своего права на самооборону. При этом крайне важны именно юридические формулировки, так как «два акта могут быть идентичными в военном смысле, но с юридической точки зрения один из них будет актом агрессии, а другой — правомерным ответом».

И акт агрессии, и вооруженное нападение сходны в том отношении, что в физическом смысле оба этих действия пред­полагают применение вооруженной силы. Однако неправиль­ным было бы механически отождествлять указанные понятия с точки зрения их юридического существа Вооруженное на­падение, являясь одной из форм нарушения обязательства по международному праву воздерживаться от угрозы силой или ее применения, относится к категории межгосударственных правонарушений.

Дискреционные полномочия Совета Безопасности в кон­статации актов агрессии ведут к тому, что действия, которые односторонне расцениваются тем или иным государством как вооруженное нападение, являющееся основанием для приме­нения вооруженной силы в порядке самообороны, не могут считаться актом агрессии автоматически. Самооборона в от­личие от агрессии представляет собой отражение акта агрес­сии посредством вооруженной силы, которая может при­меняться с предельно допустимой международным правом интенсивностью.

Согласно ст. 2 «Определения агрессии», «Совет Безопас­ности может в соответствии с Уставом ООП сделать вывод, что определение о том, что акт агрессии был совершен, не будет оправданным в свете других соответствующих обстоятельств».

Итак, в зависимости от характера и масштабов воору­женного нападения, в науке выделяют два вида самообороны необходимую оборону и самооборону от агрессии. Необходи­мая оборона представляет собой отражение государством с помощью вооруженной силы любых, не являющихся актами агрессии, вооруженных попыток нарушения его прав, а также любых иных посягательств на неприкосновенность его границ.

Каждое государство, обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения против территориальной непри­косновенности, а применение силы или угрозы силой с целью нарушения существующих международных границ, другого государства или для разрешения международных споров, в том числе территориальных споров и вопросов, касающихся государственных границ, или для нарушения международных демаркационных линий, включая линии перемирия.

Международно-правовая доктрина считает, что военная сила государством может быть использована в целях само­обороны, причем только при объективной необходимости, чтобы остановить и отразить нападение, или, в особо потен­циально опасных случаях, для предотвращения неминуемого нападения. Мнение, что государства имеют право действовать в порядке самообороны в целях предотвращения угрозы над­вигающейся атаки - часто упоминаемая как «упреждающая (превентивная) самооборона» - широко специалистами не принимается.

    Большой резонанс вызвали слушания в Международном Суде относительно компетенции Суда в связи с возбуждени­ем Югославией десяти дел против государств-членов НАТО, участвовавших в бомбардировках ее территории во время конфликта в Косово. В качестве основания юрисдикции МС Югославия ссылалась на статью 36(2) Статута Суда, статью IX Конвенции о геноциде 1948 г. и две другие международные со­глашения. В первую очередь Югославия настаивала на приня­тии Судом временных мер защиты в соответствии со статьей 41 его Статута. МС отказался принять временные меры, не найдя юридических оснований своей компетенции для рас­смотрения этих дел (I.C.J. Reports 1999, pp. 124-973). Но отказ от рассмотрения дела по формальным юрисдикционным при­чинам, как верно оценивает В.С Верещетин, не должен и не может толковаться как оправдание действий, связанных с при­менением силы.

Некоторые действия государств, которые могут квалифи­цироваться как агрессия, не есть следствие непосредственного применения (в буквальном смысле этого слова) собственных вооруженных сил данного государства. К ним, например, от­носится предоставление государством своей территории дру­гим государствам для ее использования в агрессивных целях против третьего государства (п. f ст. 3). Однако такие действия приравниваются к самим актам агрессии.

Особая ситуация возникла в связи с действиями Турции против курдов из Рабочей партии Курдистана (РПК) в Ира­ке. С 1970 года Турция предпринимала трансграничные опе­рации против курдских баз в Северном Ираке, что было на­рушением Устава ООН и международного права. Парламент Турции 17 октября 2007 года принял закон, разрешающий трансграничные операции против PKK. И в конце 2007 года Турция установлен ряд трансграничных воздушных и назем­ных рейдов на территорию Ирака в погоне за бойцами РПК, с явного молчаливого согласия США. Согласно определению агрессии, данное понятие охватывает также посылку регуляр­ных сил или наемников на территорию другого государства. Иранские военные также иногда преследовали курдов через границу в Ирак, пресечение границы официально объяснял со ссылкой на самооборону как оправдание для своих операций.

В отличие от Ирана, Турция прямо не ссылалась на статью 51; она сама не сообщает о своих операциях на приграничной тер­ритории Ирака в Совет Безопасности. Как правило, она только отвечала (как правило, с опозданием) после дипломатических протестов Ирака. Таким образом, необходимо вести операцию, руководствуясь пропорциональностью по свежим следам воору­женного нападения.

В 2015 году турецкая авиация наносила удары по лагерям боевиков Рабочей партии Курдистана (РПК) на севере Ирака, не ставя в известность СБ ООН. Сегодня вооруженные силы Турции периодически обстреливают сирийские территории, занятые курдами. И грубо нарушают Устав ООН и принципы и нормы международного права.

Если необходимая оборона в таком случае будет осущест­вляться на территории другого государства, назреваемая от­туда угроза должна быть очевидной, и соседнее государство не в состоянии или не желает бороться против военных фор­мирований негосударственного характера, которые постоянно пересекают границы двух государств. И первому государству приходится использовать силу извне в условиях, когда согла­сие территориального государства не может быть получено.

Если государство не в состоянии или не желает устано­вить контроль над террористической организацией, располо­женной на его территории, то государство, которое является жертвой террористических вторжений, может, в крайнем случае, действовать в целях самообороны от боевиков, окопав­шейся по ту сторону границы.

Сила в целях самообороны, направленной против прави­тельства государства, в которой находится злоумышленник, может быть оправдана лишь постольку, поскольку это необ­ходимо для предотвращения или прекращения атаки, но не иначе.

Понятие о необходимости применения силы в целях са­мообороны связано с критерием пропорциональности. Осу­ществление права на самооборону, должно соответствовать критерию «пропорциональности». Международный Суд в деле Никарагуа против США, а затем в деле о нефтяных плат­формах Ирана, обратил внимание на необходимость отли­чать случаи вооруженного нападения от других менее тяжких форм применения силы.

По мнению Вон Лоу, необходимо отличать «военное напа­дение» от простых нарушений суверенитета, например, такого рода, когда воздушное судно, нарушившее границу, сбивается без официального предупреждения. Сперва необходимо уста­новить, что это нападение преднамеренное, то есть представ­ляло угрозу силой или ее применение. Надо отличить атаку от более широкой категории межпограничного насилия. На­падение должно быть в больших масштабах. Переход границы несколькими солдатами или несколько выстрелов погранич­ников в ту сторону может быть классифицирован как погра­ничный инцидент, а не нападение.

Требование соблюдать пропорциональность означает еще и то, что физические и экономические последствия при­менения военной силы не должны быть чрезмерными по от­ношению к ожидаемому вреда от нападения. Но поскольку необходимая оборона от действий вооруженных сил агрессо­ра не позволяют использовать силу для его «наказания». Про­порциональность не должна рассматриваться, в качестве об­ращения к паритету между ответом и вредом пострадавшего от нападения, так как это может либо превратить концепцию самозащиты в качестве оправдания для карательного насилия, или ограничить применение силы меньше, чем необходимо, чтобы отбить атаку.

Относительно действий «в пределах самообороны» не­обходимо ответить на возникающие вопросы. Адекватно ли это будет? Должно быть сначала уяснено, что меры миро­творческие будут недостаточными. Для пропорциональности военных действий на территории другого государства, непо­средственно ответственного за действия негосударственных не­законных повстанческих группировок требуется, в частности, демонстрация того, что не существует никаких других средств достижения предотвращения, и что такие действия разумны. С помощью иностранных вооруженных сил нелегко искоре­нить террористические организации. Уместно отметить, что включение осенью прошлого года российских военно-воз­душных сил против ИГ в корне перевернула военную ситуа­цию в Сирии и вполне согласуемое с принципами и нормами международного права.

     Международное судебное разбирательство в условиях продолжающегося вооруженного конфликта или оккупации может быть сопряжено с большими трудностями в отноше­нии установления фактов и получения необходимых доказательств. В ситуации вооруженного конфликта порой доста­точно сложно установить, являлись ли те или иные действия государства ответом на внешнюю агрессию или провокацию, были ли достаточные основания для реализации принципа самообороны, и если да, то насколько далеко может потер­певшее государство зайти в практической реализации своего права на самооборону. При этом крайне важны именно юри­дические формулировки, так как «два акта могут быть иден­тичными в военном смысле, но с юридической точки зрения один из них будет актом агрессии, а другой — правомерным ответом».

При оценке неизбежности ответного военного нападения необходимо учитывать тяжесть нападения, возможность ата­кующего, и характер угрозы, например, если атака, скорее все­го, проходит без предупреждения. Другими словами, военная сила может быть использована только на реальной основе и после объективной оценки имеющихся фактов. Критерий не­избежности самообороны требует, чтобы любая дальнейшая задержка в противодействии намечаемому нападению при­ведет к невозможности эффективно защитить себя. В этом смысле, необходимо с точки зрения международного права правомерно определит неизбежность: «необходимо действо­вать, пока не поздно».

В решении дела «Никарагуа против США» Междуна­родный суд ООН заметил, что необходимо отличать самые серьезные формы применения силы (те, что составляют воо­руженное нападение) от остальных менее серьезных форм на­рушения обязательства не применять силу. Что касается менее серьезных форм применения силы, то в качестве таковых Суд назвал часть положений Декларации о принципах междуна­родного права 1970 г.

Если атака «неизбежная», то ее критическая оценка зави­сит от характера угрозы и возможности эффективно оценить на любой ее стадии. Факторы, которые могут быть приняты во внимание, включают: тяжесть в силу угрозы нападения - то, что находится под угрозой, является ли катастрофическое ис­пользование оружия массового поражения (ОМП); возможно­сти - например, имеет ли соответствующее государство или террористическая организация в своем распоряжении ОМП, или просто обычное вооружение, которое будет использовать­ся при нападении; и характер атаки - в том числе возможные риски при ошибочной оценки опасности. Другие факторы также могут иметь отношение, например, географическое по­ложение «государства-жертвы», и в прошлом данные о напа­дениях того или/иного заинтересованного государства.

Таким образом, все мирные средства завершения или предотвращения нападения должны были исчерпаны или недоступны. Как таковыми, не должны быть никакие практи­ческие невоенные альтернативы предполагаемым курсам дей­ствий, которые будут, вероятно, эффективными в предотвра­щении угрозы нападения. Необходимый порог, и критерий неизбежности можно увидеть в качестве аспекта этого вопро­са, поскольку это требует определенного времени, для пресле­дования ненасильственных мер с разумным шансом предот­вратить или остановить нападение.

С другой стороны нет оснований ограничивать право го­сударства защищать себя от нападения другого государства. В таком случае «право на самооборону» является правом на применение силы, чтобы предотвратить нападение. Источник, будь то государство или негосударственный субъект, не имеет прямого отношения к существованию права на самооборону. Право государств, чтобы защитить себя от текущего военного нападения, даже со стороны частных военизированных групп негосударственного характера, как правило, не ставится под сомнение. Но при этом нападение или угроза неизбежности нападения со стороны негосударственных вооруженных сил должны быть масштабной.

Требование «неизбежности» означает, что действия в по­рядке самообороны другого государства не могут быть приня­ты за исключением самых убедительных ситуаций. Там долж­ны существовать обстоятельства необратимой силы. На взгляд автора, это оценка концепции вооруженного нападения явля­ется проблематичной, так как это не точно отражает характер многих атак, с которыми сталкиваются государства и к которо­му они, в идеале с санкции Совета Безопасности ООН, могут вынужденно ответить. «Вооруженное нападение» должно тол­коваться и означать любое применение вооруженной силы. Такая интерпретация может принести в сферы применения статьи 51 в соответствии со статьей 2 (4) Устава ООН. Соот­ветствующие принципы ограничат масштабы любой страны на ответ вооруженного нападения, за исключением принци­пов необходимости и соразмерности, при этом нельзя путать сложную и неустойчивую ситуацию в определении понятия «вооруженное нападение».

Малкольм Шоу считает, что понятие «вооруженное напа­дение» четко дифференцировано от агрессии согласно Уставу ООН нападение. В Деле Никарагуа МС постановил, что пре­доставление оружия или материально-технической или иной поддержки повстанцам для проведения боевых операций не имеет юридического состава считать это вооруженным напа­дением. А только составляет вмешательство в дела другого го­сударства или «угрозу силой или ее применения». Различие между простым использованием силы и вооруженного напа­дения в таких условиях довольно тонкое.

Особенно если предоставление помощи в вопросе имеет решающее значение в связи с существованием масштабности силовой операций «мятежников», чтобы считать это воору­женным нападением мешает лингвистическим спор о поня­тии вооруженное нападение как таковое. Это позиция, приня­тая многими французскими учеными на основе французского текста, который несколько отличается от английской версии текста (включая и положения). Такое обстоятельство, суще­ственно влияет на вопросы, связанные с терроризмом.

Практика Совета Безопасности в этой области не дает никаких гарантий по ограничению самообороны или к дей­ствиям против вооруженных нападений, где ответственность возлагается на государства. Акция против Аль-Каиды в Афга­нистане в октябре 2001 года (который был широко поддержан международным сообществом) проводилась в целях самообо­роны ожидаемых непосредственных террористических атак с Аль-Каидой, а не от талибов. Тогда была необходимость атаковать определенные элементы Талибана, для того что­бы упредить нападения со стороны Аль-Каиды. Резолюции Совета Безопасности 1368 (2001) и 1373 (2001) поддерживают мнение, о том, что самозащита уместна при предотвращении масштабных террористических атак, таких как в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 года.

Таким образом, Устав ООН запрещает использование силы в международных отношениях за исключением двух слу­чаев: в порядке самообороны от совершенного вооруженного нападения и в случае осуществления принудительных мер ООН.

Устоявшаяся позиция Международного Суда ООН по во­просам применения силы, хотя иногда она и может казаться излишне консервативной, но тем не менее она может противо­стоять попыткам изменения или искажения международных обязательств, закрепленных в Уставе ООН. Практика между­народных военных конфликтов и поиск путей их решения по­следних десятилетий показала, что положения п. 4 ст. 2 и ст. 51 не лишены определенных недостатков, порождавших при определенных обстоятельствах разногласия в оценке право­вого режима, создаваемого указанными положениями Устава ООН. Речь идет, как говорилось развернуто выше, о внутрен­нем содержании термина «вооруженное нападение», о при­роде и международных последствиях неотъемлемого права на самооборону.

Прежде всего, вызывает острые дискуссии вопрос о меж­дународно-правовом содержании права на самооборону с точки зрения упреждающего (превентивного) военного удара. Насколько оно допустимо сегодня!? Превентивную оборону некоторые западные ученые называют возвращением к тео­рии о справедливых войнах (A Revival of the Just War Theory?). Есть точка зрения, что право на вооруженную самозащиту у государств, подвергшихся террористическому нападению, не базируется на ст.51 Устава ООН. Насколько справедливы та­кого рода точки зрения относительно права государств на са­мооборону?

Об этом читайте в следующей, четвертой, статье данного цикла по современным проблемам обеспечения мира и без­опасности в контексте международного права.

Пристатейный библиографический список

1. Ашавский Б.М.К вопросу о толковании статьи 51 Устава ООН // Материалы конференции в честь про­фессора кафедры международного права юриди­ческого факультета Санкт-Петербургского государ­ственного университета Л.Н.Галенской / Под ред. С. В. Бахина. - СПбГУ, 2009
2. Бекяшев К.А. Международное право и государства // Евразийский юридический журнал. - 2013. - № 5(61).
3. Буланенков В.Т., Ильин Ю.Д. К разработке междуна­родно-правового определения агрессии // Советское государство и право. - 1974. - № 2.
4. Верещетин В.С. О некоторых концепциях в современной доктрине международного публичного права // Матери­алы конференции в честь профессора Л.Н. Галенской / Под ред. С.В. Бахина. - СПбГУ, 2009.
5. Верещетин В.С. Практика международного суда ООН по спорам, связанным с применением силы / Между­народное право XXI века. К 80-летию профессора И.И. Лукашука. - Киев, 2006.
6. Галенская Л.Н. Тенденции развития правового ре­гулирования международных отношений в XXI век // Материалы конференции в честь Л.Н. Галенской / Под ред. С.В. Бахина. - СПбГУ, 2009.
7. Галенская Л.Н. Основные принципы международ­ного права: развитие и взаимодействие (на примере принципа воздержания от угрозы силой или ее применения и мирного разрешения споров) // Современ­ное международное право. Теория и практика. Liber amicorum в честь профессора С.В. Черниченко. - М., 2015.

8. Денисов В.Н. Организация Объединенных Наций как гарант поддержания мира и безопасности // Между­народное право XXI века. К 80-летию профессора И.И. Лукашука. - Киев, 2006.
9. Котляр В.С. Международное право и современные стратегические концепции США и НАТО: Автореф. ... докт. юрид. наук. - М., 2007.
10. Ксенофонтова Н.А. Народ Зимбабве. - М.: Наука, 1974.
11. Левин Д.Б. Международное право и сохранение мира. - М., 2010.
12. Лукашук И.И. Мировой порядок XXI века // Между­народное публичное и частное право. — 2002. - № 1.
13. Лукашук И.И. Право международной ответственно­сти. - М.: Волтерс Клувер, 2004.
14. Лукашук И.И. Международное право. Особенная часть. Том. - М., 2000.
15. Малеев Ю.Н. Реабилитация адекватного и пропор­ционального применения силы // Московский жур­нал международного права. - 2004.
16. Малинин С.А. Право международной безопасности // Курс международного права: в 7 т. Т. 4. - М., 1989.
17. Международное публичное право. Учебник. 5-е изд. / Ответ. ред. К.А. Бекяшев. - М.: Проспект, 2008.
18. Нарышкин С.Е Государственный переворот в Киеве в феврале 2014 г. и международное право. Интервью. // Евразийский юридический журнал. - 2015. - № 2(81).
19. Резолюция Генеральной Ассамблеи 3314 (XXIX) от 14 декабря 1974 г.
20. Скакунов Э.И. Коллективная безопасность — гаран­тия мирного сосуществования. - М.: 1962.
21. Скакунов Э.И. Самооборона в международном праве.- М.: Международные отношения, 1973.
22. Тиунов О.И. Об особенностях общепризнанных принципов и норм международного права // Меж­дународное право XXI века. К 80-летию профессора И.И. Лукашука. - Киев, 2006.
23. Тункин Г.Е. Право и сила в международной системе.

24. Тункин Г.Е. Теория международного права. - М.,1970.
25. Тупов Б.С. Родезийский кризис. - М., 1974.
26. Фархутдинов И.З. Евразийская интеграция и испыта­ние украинской государственности в системе между­народного права // Евразийский юридический жур­нал. - 2014. - № 12. - С. 15-20.
27. Фархутдинов И.З. Обеспечение мира и безопас­ности в Евразии (Международно-правовая оценка событий в Сирии). Интервью с доктором юриди­ческих наук, главным редактором Евразийского юридического журнала Инсуром Фархутдиновым // Евразийский юридический журнал. - 2015. - № 10(78). - С. 8-15.
28. Фархутдинов И.З. Россия и Китай: инвестиционное сотрудничество в контексте международного права (опыт для евразийской интеграции) // Евразийский юридический журнал. - 2014. - № 5. - С. 13-25.
29. Фархутдинов И.З. Международное право о принципе неприменения силы или угрозы силой: история и со­временность // Евразийский юридический журнал. - 2015. - № 11(79). - С. 34-38.
30. Фатеев К.В. Обеспечение военной безопасности Рос­сийской Федерации: теория и практика правового ре­гулирования. - М.: «За права военнослужащих», 2005.
31. Хлестов О.Н. Российская доктрина международного права // Евразийский юридический журнал. - 2013. - № 3(58). - С. 19-22.
32. Черниченко С.В. Контуры международного права. - М.: Научная книга, 2014.
33. Черниченко С.В. Общепризнанные принципы и нор­мы международного права и международные догово­ры Российской Федерации // Евразийский юридиче­ский журнал. - 2015. - № 8(87). - 21-27.
34. Черниченко С.В. Обязательность международного права (философский аспект) // Международное пу­бличное и частное право: проблемы и перспективы. Liber amicorum в честь Л.Н. Галенской / Под ред. С.В. Бахина. - СПбГУ, 2007.
35. Bowett D.W. Self-Defencein International Law. L., 1958.
36. I. International law and the use of force by states / I. Brownlie. Oxford: Clarendon Press, 1963.p.
37. Gray and Olleson. 'The Limits of the Law on the Use of Force: Turkey, Iraq and the Kurds', 12 Finnish Yearbook of International Law (2001) 387.
38. Gray Christine. International Law on the Use of Forse. Third edition Oxford University Press. 2008
39. Gray 'Bosnia and Herzegovina: Civil Waror Inter-State Conflict? Characterization and Consequences', 67 BYIL (1996) 155; Report of the Secretary-General pursuant to GA Resolution 53/35 (1998), 'Srebrenica' Report.
40. The Development of International Law through the Political Organs of the United Nations (1963) at 198, 206; Waldock, 'The Regulation of the Use of Force by Individual States in International Law', 81 RCADI (1952-II).
41. International Law and Armed Conflict: Exploring the Faultlines Essays in Honour of Yoram Dinstein Edited by Michael Schmitt and Jelena Pejic. International Humanitarian Law Series Nithoff Publishers Leiden. Boston, 2007.
42. Principles of international law on the use of force by states in Self-Defence [Электронный ресурс]. - Ре­жим доступа: https://www.chathamhouse.org/sites/files/chathamhouse/public/Research/International Law/ ilpforce.doc. (дата обращения: 12.02.2016).
43. Resolutions and decisions adopted by the General Assembly during its fifty-fifth session. - 2000. - Vol. I. - P. 4-5.