№ 6 (73) 2014г.

Фархутдинов И.З.

Farkhutdinov I. Z.
RUSSIA AND CHINA: MUTUAL INVESTMENTS (EXPERIENCE OF LEGAL REGULATION FOR EURASIAN INTEGRATION)

Статья посвящена состоянию и перспективам инвестиционного сотрудничества между Россией и Китаем в контексте нового глобального передела мировых энергетических ресурсов. Двухстороннему инвестиционному сотрудничеству России и Китая способствует взаимовыгодное стремление закреплять свои правоотношения на договорной основе. Источники регулирования иностранных инвестиций на территории Российской Федерации и Китайской Народной Республики содержатся как на национальном, так на международно-правовом уровнях.
  Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений (вместе с Протоколом от 09.11.2006) является основой для торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества между Россией и Китаем. Анализируемый двусторонний инвестиционный договор между Россией и Китаем, как и все аналогичные соглашения, направлен на создание международно-правовых условий и гарантий для предпринимательской и инвестиционной деятельности инвесторов Российской Федерации и Китайской Народной Республике.
   Анализируемый в статье ДИД предусматривает: «Ни одна из Договаривающихся Сторон не должна на своей территории подвергать мерам, равносильным по последствиям экспроприации или национализации (далее – экспроприация), капиталовложения инвесторов другой Договаривающейся Стороны, если только указанные меры не предпринимаются в общественных интересах и не отвечают всем следующим условиям: а) осуществляются в соответствии с процедурой, предусмотренной национальным законодательством; б) не являются дискриминационными; в) сопровождаются выплатой компенсации».

The bilateral investment cooperation between Russia and China promotes mutual interest to consolidate their relationship on a contractual basis. The article is devoted to state and prospects of investment cooperation between Russia and China in the context of the new global redistribution of the world’s natural resources. The bilateral investment cooperation between Russia and China promotes mutual interest to consolidate their relationship on a contractual basis.The sources of regulation of foreign investments in the Russian Federation and the People’s Republic contain both the national and international legal levels. Agreement between the Govern­ment of the Russian Federation and the Government of the People’s Republic of China on the Promotion and Reciprocal Protection of Investments (together with the Protocol of 09.11. 2006) is the basis for trade, economic and investment cooperation between Russia and China. Analyzed bilateral investment treaty between Russia and China, as well as all similar agreements, aimed at creating an international legal environment and guarantees for business and investment activities of investors of the Russian Federation and the People’s Republic.

This BIT provides: «Neither of the Contracting Parties shall in its territory subject to measures tantamount to expropriation or national­ization (hereinafter - the expropriation), investments of investors of the other Contracting Party, unless these steps are taken in the public interest and do not meet all of the following conditions: a) carried out in accordance with the procedure laid down by national law, and b) are not discriminatory, and c) accompanied by the payment of compensation».

      Об авторе:

Фархутдинов Инсур Забирович, выпускник Дипломатической академии МИД России, ведущий научный сотрудник Ин­ститута государства и права Российской Академии наук (сектор международно-правовых исследований), доктор юридических наук - специальность 12.00.10 - Международное право. Европейское право. Главный редактор «Евразийского юридического журнала». Живет в г. Москве.

Кандидатская диссертация на тему «Соотношение международного и национально-правового регулирования иностран­ных инвестиций в России» защищена в Институте государства и права Российской академии наук под руководством профессора А. Г. Богатырева. Там же в 2006 г. защищена докторская диссертация на тему «Международно-правовое регулирование инвести­ционных отношений: теория и практика» (научный консультант профессор И. И. Лукашук).

И. З. Фархутдинов - автор около 80 научных работ на русском и английском языках, в том числе книг: «Международное ин­вестиционное право и процесс» (М.: Проспект, 2013); «Международное инвестиционное право. Теория и практика применения» (М.: Волтерс Клувер, 2005); «Инвестиционное право» (М.: Волтерс Клувер, 2006, в соавторстве с В. А. Трапезниковым); «Иностран­ные инвестиции и международное право» (Уфа: Изд-во Башкирского госуниверситета, 2001); Международный инвестиционный арбитраж (М., 2014, в соавторстве с А. А. Данельяном); а также статей «International Law and Russian Law concerning National­ization of Foreign Investments»// Mark Boguslawskij, Alexander Trunk (Hrsg). Правовое регулирование положения иностранных инвестиций в странах с переходной экономикой. На нем., англ., русск. языках. Osteuropaforschung. Schriftenreihe der Deutschen Geselschaft fur Osteuropakunde. Band 47. BWW. Berliner. Wissenschafts-Verlag; «Foreign Investor and Host State: Need for Balance Interests»// Czech Yearbook of International Law (2011, vol. 2).

В 2007 г. на собственных концептуальных разработках учредил международное периодическое издание - «Евразийский юридический журнал» (с января 2009 г. выходит ежемесячно). В феврале 2010 г. журнал включен в Перечень ведущих рецен­зируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук.

Основные направления научных исследований: проблемы развития доктрины международного права, международное ин­вестиционное право, правовой режим иностранных инвестиций в России, арбитражная практика о мерах разумного государ­ственного вмешательства в международный инвестиционный проект и др.

Проходил по гранту стажировку в США, участвовал на основе грантов в международных конференциях: Центральный Ев­ропейский университет (ЦЕУ, г. Будапешт, Венгрия); г. Тегеран (Иран); Берлин (Германия); Алматы (Республика Казахстан) и др.

И. З. Фархутдинов - член диссертационных советов при Институте государства и права Российской академии наук, Дипло­матической академии МИД РФ, Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ.

About the author:

Farkhutdinov Insur Zabirovich - Russian Diplomatic Academy graduate, the leading researcher at the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences, the sector of international legal studies, LL.D. - specialty 12.00.10 - International law. European law. Chief editor of the «Eurasian Law Journal». Lives in Moscow.

PhD thesis «The proportion of international and national legal regulation of foreign investments in Russia» is defended in the In­stitute of State and Law of the Russian Academy of Sciences, led by Professor Aleksandr Bogatyrev. Also in 2006 defended his doctoral thesis on «International legal regulation of investment relations: Theory and Practice» (scientific advisor Professor Igor Lukashuk).

Insur Farkhutdinov - author of about 80 scientific works, including books: «International investment law and the process» (Mos­cow; Prospect Publishing, 2013); «International investment law. Theory and Practice» (M.: Wolters Kluwer Publishing, 2005); «Invest- ment Law» (Wolters Kluwer Publishing, 2006, in collaboration with V. A. Trapeznikov); «Foreign Investments and International Law» (Ufa: Bashkir State University Publishing, 2001); «International InvestmentArbitration» (M., 2014, in collaboration with A.A. Danelyan); «International Law and Russian Law concerning Nationalization of Foreign Investments» // Mark Boguslawskij, Alexander Trunk (Hrsg). Правовое регулирование положения иностранных инвестиций в странах с переходной экономикой. На нем., англ., русск. язы­ках. Osteuropaforschung. Schriftenreihe der Deutschen Geselschaft fur Osteuropakunde. Band 47. BWW. Berliner. Wissenschafts-Verlag; «Foreign Investor and Host State: Need for Balance Interests» // Czech Yearbook of International Law (2011, vol. 2).

In 2007, on his own conceptual design he established international periodical - «Eurasian Law Journal» (published monthly since January 2009). In February 2010, the journal was included in the List of the leading peer-reviewed scientific journals and publications, where major scientific results of dissertations for the degree of doctor and candidate of sciences should be published.

Main lines of scientific research: development of the doctrine of international law, international investment law, legal regime fo­reign investments in Russia, arbitration practice of reasonable measures of state intervention in international investment project and etc.

Served grant internship in the U.S., took part on grant basis in international conferences: Central European University (CEU, Buda­pest, Hungary); Tehran (Iran); Berlin (Germany); Almaty (Kazakhstan), etc.

Insur Farkhutdinov - the Member of Dissertation Councils of the Institute of State and Law of Russian Academy of Sciences, the Diplomatic Academy of the Russian Federation, the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation.

1. Роль России и Китая в глобальной евразийской экономике

    Cразу следует указать на два колоссальных театра разворачивающихся газовых войн: Евразия и Северная Америка. Евразия является кладовой мировых нефтяных и газовых запасов. Возросшее значение Евразии в мировой газовой войне объясняется особым положением России и Китая, двух великих соседних держав, на этом крупнейшем континенте.

   Российско-китайские экономические отношения расширяются. Укрепление внешнеэкономических связей России с Китаем, а также развитие международной инфраструктуры взаимодействия занимаеют важное место в планах наращивания российского нефтяного и газового экспорта в Азию.

   Достигнутый объем торгового обмена, отражающий не только коммерческие сделки, но и значительную часть экономического, в том числе инвестиционного сотрудничества, обеспечил заметное усиление значимости Китая во внешней торговле России и прежде всего в импорте, отмеченное за десять лет XXI века. Если в 2000 г. на его долю пришлось 4,5% оборота (6 место), в том числе 5,1% экспорта (4 место) и 2,8% импорта (8 место), то в 2010 г. удельный вес Китая в российском внешнеторговом обороте возрос до 7,6% (3 место вслед за Германией и Нидерландами), в экспорте составил 4,5% (7 место), а в импорте достиг 13,0%. Это позволило Китаю опередить Германию, много лет бывшую постоянным лидером, и занять первое место в качестве поставщика товаров в Россию.

   Наши дружественные страны являются крупнейшими евразийскими государствами, имеющими быстро развивающиеся партнерские отношения, особенно после заключения в Шанхае в конце мая с. г. крупнейшего
газового контракта между РФ и КНР на 400 млрд долл.
Всесторонние отношения стратегического партнерства приобретают важное двухстороннее значение, а также имеют глобальное значение, они играют очень важную роль в содействии региональному и всемирному развитию и безопасности в международных отношениях. Стратегическая задача перед Китаем и Россией состоит в том, чтобы превратить небывалое высококлассное политическое преимущество в деловое сотрудничество в сфере экономики, гуманитарной сфере и т.д., — как отмечается в совместном российско-китайском заявлении.

   В евразийской глобальной экономике Россия действительно заняла весьма высокое место как поставщик природных энергоносителей. Китай, как ни одна страна в мире, нуждается в экспорте энергетических ресурсов, являясь мировой производственной базой. Все это и определяет особую роль этих крупнейших соседних стран в глобальной экономике. Обострение международной обстановки на евразийском континенте прежде всего вызвано далеко идущими планами США, которые, находясь на территории заокеанского континента, откровенно и нагло претендуют на роль новой сверхдержавы в мире, хозяина Евразии. Здесь кроются причины всеболее ожесточающейся Мировой газовой войны, назовем ее так условно. По существу, речь идет о попытках передела ми­ровых энергетических запасов. Не следует особо доказывать, что решающую роль при этом играют мировые потоки ино­странных инвестиций.

Создание и обеспечение функционирования нового эко­номического миропорядка требует более высокой организа­ции мировой системы, существенного повышения степени ее управляемости. Сегодня это ключевая глобальная проблема, от ее решения зависит международно-правовое регулирова­ние других глобальных проблем.

На фоне стремительного взлета на геополитические вер­шины стран Азиатско-Тихоокеанского региона (особенно Китая, Тайваня, а в 70-х-80-х годах — Японии, Южной Кореи), интегра­ции стран Западной Европы четко обозначилась тенденция от­носительного падения влияния и веса США на мировой арене. К концу XX в. Америка миновала свой звездный час, и мир стал свидетелем неуклонного заката «американского века». Об этом закате еще в 1975 г. писал известный американский социолог Дэ­ниел Белл. В своей работе «Конец американской исключитель­ности», опубликованной накануне 200-летнего юбилея независи­мости США, он утверждал, что американцы не верят в то, что их страна играет уникальную роль в мире.

Геополитический замысел Америки направлен на создание монополярного мира путем нового передела энергетических ре­сурсов планеты, чему препятствуют прежде всего Россия и Китай. Сначала США, по мысли З. Бжезинского, должны закрепить в Евразии геополитический плюрализм. Для этого приоритет дол­жен быть отдан политическому маневрированию и дипломатиче­ским манипуляциям, которые должны исключить возможность образования коалиций, враждебных США. Но у любого государ­ства, существующего на карте Евразии, по мнению автора, нет для этого реальных возможностей. На втором этапе американизации Евразии должны появиться стратегически приемлемые партне­ры, которые могут создать (под американским руководством) трансъевразийскую систему безопасности. А в долгосрочном пла­не все это может стать основой системы подлинной политической ответственности в глобальном масштабе.

Евразия — суперконтинент земного шара, играющий роль оси нашей планеты. Та держава, что станет доминиро­вать на суперконтиненте, будет оказывать решающее влияние на два из трех наиболее развитых в экономическом отноше­нии регионов планеты: Западную Европу и Восточную Азию, а также на Ближний Восток и в Африку.

Евразия исторически принадлежит Европе и Азии. На­циональные интересы США уже географически находятся на американском континенте.

Для Америки Европа по-прежнему остается приоритет­ной в геополитическом раскладе сил. Она для нее — главный геополитический плацдарм в Евразии. Мощный военно-поли­тический инструмент США, имеющийся в Европе, — НАТО дает Вашингтону возможность оказывать политическое и во­енное давление на страны, расположенные в самой Европе, а также и в Евразии. Свержение законного правительства Яну­ковича и развязывание гражданской войны в Украине помог­ли США привязать страны ЕС к своей агрессивной националь­ной геополитике. Для этого Америкой потрачены громадные финансовые средства. По словам заместителя руководителя Бюро по демократии, правам человека и труду Госдепарта­мента США Тома Мелиа с момента распада СССР в декабре

• г. США потратили — Мелиа воспользовался термином «инвестировали» — около 5 млрд долл. на помощь Украине, и 815 млн из них были направлены непосредственно на фи­нансирование демократии и программ обмена. Более того, с 2009 г. администрация Обамы направила 184 млн долларов на финансирование программ, направленных на поддержку гражданского общества, прав человека, добросовестное управ­ление и укрепление позиций диктатуры закона в Украине.

Между тем, ключевая экономическая роль Китая в Евра­зии возрастает из года в год. КНР является постоянным членом Совета Безопасности ООН, располагает правом вето; входит в различные межправительственные организации регионально­го и глобального уровня.

Сегодня индустриализация Китая вступила в период международной конкуренции. Конкурентоспособность эко­номики — это вопрос организации экономической деятель­ности, формирования рыночной структуры эффективной кон­куренции и организационной структуры. Ну и сплоченность китайской нации играет далеко не последнюю роль в эко­номической мощи своего государства. Процесс укрепления конкурентоспособности экономики Китая в условиях глоба­лизации стал решающим фактором его индустриализации и модернизации, центральным вопросом его очень динамично развивающейся экономики.

С конца 70-х годов китайское руководство радикально из­менило социально-экономический курс и приступило к глу­боким и всесторонним реформам централизованно-плановой экономики, а также начало проводить «открытую политику». Преобразования в народном хозяйстве нацелены на формиро­вание китайского варианта социальной рыночной экономики. «Открытая политика» предполагает интеграцию Китая в ми­ровой рынок, причем не только за счет развития внешней тор­говли, но и путем широкого привлечения в страну зарубежных инвестиций.

В отличие от нас, у Китая есть четкая внешнеэко­номическая стратегия. В ее разработке приняли участие многие академические и ведомственные исследователь­ские центры, целая армия специалистов.

В архитектонике китайской экономики начиная с 90-х го­дов прошлого века наблюдаются огромные изменения. Сегодня китайская экономика стала динамично развивающейся, эффек­тивной, в «серединном государстве» начали происходить глу­бокие изменения и в методах распределения международных капитальных ресурсов. Параметры экономической структуры КНР определялись следующими факторами: важнейшим видом экспортных товаров стала продукция промышленности, однако при выравнивании импортных и экспортных потоков удельный вес изделий промышленности в экспорте стал выше доли изде­лий промышленности в импорте, более того, товары механиче­ской промышленности и электроники превышали текстильную продукцию и одежду и стали первой крупной статьей экспорта.

Темпы экономического роста Китая, нового мощного ази­атского тигра, очень высоки — 9-10 % в год. В 1950 г. на Китай приходилось 3,3 % мирового ВВП, в 1992 - 10 %, а по прогнозам на 2025 г. - более 20 %. С 2005 г. Китай по доле мирового ВВП (2,554 трлн долларов) занимает четвертое место в мире (вытес­нил с этого места Великобританию) после США (13 трлн дол­ларов), Японии (4,464 трлн долларов) и Германии (2,890 трлн долларов). Объем прямых иностранных инвестиций в Китай

• 50 млрд долларов. Если темпы роста США и Китая останут­ся прежними, то к 2050 г. экономика Китая сможет вырваться, по некоторым прогнозам, на первое место. Валютные резервы Китая — 91 млрд долларов, уступают в мире по этому показа­телю только Японии и Тайваню.

В XXI веке, как публично объявлено в Пекине, Китай приступа­ет к реализации стратегии «транснационального хозяйствования».

Наступательная внешнеэкономическая деятельность намечается по нескольким направлениям: внешняя торговля, зарубежные капита­ловложения, создание транснациональных компаний.

Современная мировая геополитическая обстановка отли­чается заметным усилением «китайского» фактора в глобаль­ной политике, причем не только в Евразии, которой сейчас присущи следующие черты:

• высокий динамизм изменений в международной струк­туре, заметно проявившийся с появлением в Х1Х в. таких ор­ганизаций, как ШОС, БРИКС, группы «20», в которых Китай предстает страной, которая структурирует эту систему и за­нимает в ней лидирующие позиции;
• критическая нестабильность в мировой экономике и мировых финансах, в условиях которой положение Китая с его ежегодным стабильным ростом опять выглядит не только бо­лее выигрышным, но и доминирующим, а если сюда добавить увеличение доли КНР в МВФ, то Китай вообще оказывается единственной страной-бенефициантом;
• предельный риск возникновения региональных кон­фликтов на Ближнем Востоке (Сирия, Иран, Израиль-Пале- стина), а теперь и в зоне Южно-Китайского (КНР — Филиппи­ны, Вьетнам) и Восточно-Китайского (КНР - Япония) морей. И здесь впервые Китай оказывается в слабом и, можно сказать, уязвимом положении.

То есть и возле границ Китая начинают сгущаться тучи в связи со спорными с соседями территориями. Это скорее по­следствия «болезни роста».

Но обладание большой территорией и удобное с точки зрения решения геополитических проблем местоположение делает Китай геополитическим центром.

Вся политика западных стран во главе с США направлена на ограничение деятельности России в глобальной газовой по­литике.

Основным содержанием мировой политики ближайшего десятилетия становится глобальное противостояние России и Китая с Америкой.

Стремление США искусственно создать очаги вооружен­ных конфликтов рядом с границами своих геополитических противников оказались результативными. Рядом с Россией полыхает Украина. Значительная часть Ирака захвачена воин­ствующими исламистами так называемого «Исламского госу­дарства Ирака и Леванта» (ИГИЛ). Иран вынужден в срочном порядке принимать неотложные меры по спасению Ирака.

Большой Ближний Восток по-прежнему сотрясает мир. Борьба религиозных и этнических группировок за власть, уси­лившаяся после гражданских войн в Сирии и Ливии, перево­ротов в Египте, Тунисе и Йемене, в очередной раз коснулась Ирака. Восстание в Ираке, выскочившее как шайтан из таба­керки, меняет евразийскую геополитику.

США вложили в Ирак миллиарды долларов, но конеч­ным бенефициаром в иракских нефтяных контрактах в насто­ящее время становится Китай, который при этом и рискует. Но каждый иностранный инвестор, вкладывая свои капиталы на территории государства-реципиента, обязан давать себе от­чет: иностранные инвестиции подвержены некоммерческим, так называемым политическим рискам, в случае гражданских беспорядков, бунтов, революций.

Китай инвестировал в нефтяные контракты Ирака. Ки­тай, в отличие от Америки, не выставляет свои действия напо­каз. Барак Обама отправил подразделения специального на­значения обратно в Ирак в попытке подавить мятеж джихада «Исламского государства Ирака и Леванта» . Получается, в ко­нечном итоге американские налогоплательщики волей-нево­лей оплачивают защиту китайских активов в воюющем Ираке.

Ломка Ближнего Востока вступает в новую фазу. Неболь­шое кровопускание исламистам ИГИЛ с целью повернуть их против шиитов, которые являются абсолютно преобладаю­щим населением Ирана, выглядит для всех спонсоров войны вполне допустимым. Отсюда переговоры и усилия по «мир­ному урегулированию» иракского кризиса. Слишком многие игроки стремятся получить свои дивиденды от распада ре­гиона, чтобы пугаться такой мелочи, как тотальная война. И Турция, и Израиль, и Саудовская Аравия рассчитывают на то, что у них хватит инструментов и ресурсов, чтобы направить полыхающий в Ираке огонь на своих противников. Большой Ближний Восток по-прежнему сотрясает не только Евразию, но и весь мир.

Кровавые события в Ираке меняют расклад сил не толь­ко в районе Персидского залива, но и мировой рынок энер­гоносителей, а также международные потоки капиталов. По большому счету, сегодняшняя гражданская война в Ираке - это наглядный пример бездумной внешней политики США, в данном случае, выразившейся в насильственном свержении законного президента Саддама Хусейна. Добавим, без санк­ции Совета Безопасности ООН, его постоянные члены Россия и Китай занимали позицию невмешательства во внутренние дела и не нарушения государственных границ Ирака.

29 июня с. г. премьер-министр Израиля призвал мировое сообщество признать независимость Курдистана. Были про­изнесены слова о самом большом народе, не имеющем своей государственности, о восстановлении исторической справед­ливости, о мире в целом мире и в регионе Ближнего Востока, в частности. Единственное, о чем не стал распространяться Б. Нетаньяху, - это о том, что Курдистан может стать незави­симым только в результате развала Ирака (что не входит в пла­ны России, Китая, да и США и их союзников), чем фактически поддержал создание исламского халифата, провозглашенного экстремистской группировкой ИГИЛ.

Парадокс, но интерес Израиля в этом случае целиком и полностью совпадает с интересами его злейших врагов-терро- ристов. Хотя бы потому, что создание радикального халифата, созданного исключительно для войны с «неверными», полно­стью противоречит интересам другого самого злейшего врага Израиля - шиитского Ирана. Курдистан может стать незави­симым только в результате развала Ирака, где правит шиит­ское меньшинство.

Призыв Израиля признать независимый Курдистан неожи­данно поддержала Турция. 29 июня пресс-секретарь правящей Партии справедливости Хусейн Челик заявил, что в интересах Турции признание независимого Курдистана в пределах ирак­ской части его территории. Интерес турецкого премьера Эрдо- гана слишком прозрачен, чтобы не замечать его. Тяжелейшая борьба, ведущаяся со своим недавним союзником Ф. Гюленом, а фактически с Соединенными Штатами, стоящими за его спи­ной, раскол в рядах своих сторонников, балансирование на гра­ни полноценной «цветной революции» (навязываемой США) вынуждают Эрдогана искать самых неожиданных союзников перед президентскими выборами. Поддержав вековую мечту части курдского народа, премьер-министр Турции получит так­тических союзников в борьбе за президентское кресло со своими политическими противниками из числа бывших соратников. Политическое выживание для турецкого премьера выглядит приоритетной задачей, что делает возможным любые, пусть и самые фантастические альянсы.

Дополнительным бонусом для Турции и Израиля стано­вится киркукская нефть, контроль над которой уже практиче­ски восстановлен военной структурой Курдистана - отрядами пешмерга. Национальное богатство, которое курды считают своим, остается под их контролем. Независимость дает им воз­можность наладить поставки нефти через Турцию в Израиль, и израильский порт Хайфа с благодарностью начал прини­мать киркукскую нефть. Израиль еще не готов окончательно и бесповоротно входить в конфликт с Ираком, который катего­рически против сепаратных нефтяных сделок курдов. Призна­ние Курдистана делает поставки нефти из Киркука вполне ле­гальными. Турция, естественно, тоже получает свою долю от этих поставок, обеспечивая сухопутный транзит до Джейхана.

В общем, евразийская геополитическая ситуация в сегод­няшнем быстроменяющемся глобализированном мире пере­живает очень непростые времена. В ее стабильности очень заинтересованы как Россия, так и Китай, как, впрочем, мно­гие другие государства. А важнейшим фактором устойчивого развития на евразийском континенте, как и везде, выступают международные инвестиции.

2. Иностранные инвестиции в орбите международного права

Под знаком глобализации XXI в. пришел на смену веку ХХ. Возникает вопрос: насколько выгодны процессы глобализации Рос­сии, Китаю, да и большинству стран мирового сообщества, кровно заинтересованных, в отличие от США, в многополярном мире?

Межгосударственное инвестиционное сотрудничество выступает катализатором глобализационных процессов на всех уровнях мировой экономики. Глобализация требует боль­шой согласованности в правовом регулировании, имеет своим последствием отставание государственного регулирования от потребностей развития. Особенно отчетливо это видно в сфе­ре международных экономических отношений, что включает и инвестиционные отношения.

Быстрый рост прямых иностранных инвестиций является характерной чертой глобализации. На этапе интернационали­зации производства, наблюдавшейся до 80-х годов ХХ в., нацио­нальные экономики выступали как самостоятельно развивающи­еся центры. А вот на рубеже веков началось формирование нового транснационального системного управления мировой экономи­кой со своими закономерностями правового регулирования.

Современный международный экономический порядок зиждется на свободе движения капиталов, товаров и услуг, свободной миграции рабочей силы. При этом действует согла­сованная между государствами и другими субъектами между­народного права совокупность правовых норм, правил, проце­дур, которые обеспечивают нормальное функционирование всей системы международных экономических отношений.

В результате деятельности десятков тысяч транснацио­нальных корпораций, международных финансовых организа­ций образовалась своего рода надстройка, которая, контроли­руя значительную часть мировых ресурсов, в первую очередь финансовых, ограничивает вольно или невольно осуществле­ние экономического суверенитета государств и делит мир на «бедный Юг» и «богатый Север».

В Декларации тысячелетия ООН 2000 г. отмечается, что хотя глобализация открывает широкие возможности, государ­ства «ее благами пользуются весьма неравномерно, и неравно­мерно распределяются ее издержки». Виной тому и глобали­зация финансовых рынков, что стало результатом широкого спектра спекулятивных операций, вызванных либерализацией экономических отношений. Одним словом, процесс получе­ния денег из денег значительно упростился, благодаря исклю­чению из него, собственно, самого производства какого-либо товара или услуг. Колоссальные масштабы и обороты между­народного финансового рынка действительно представляют серьезную опасность для мировой экономики¹⁰. Глобализация вызвала обострение международной конкуренции.

Иностранные инвестиции, которые выступают важней­шим катализатором глобализации, не только предоставляют благоприятные социально-экономические возможности для принимающего государства, но и таят некоторую угрозу его экономическому суверенитету, что может объективно вызвать ослабление регулирующих функций государства.

Двухстороннему инвестиционному сотрудничеству России и Китая способствует взаимовыгодное стремление закреплять свои правоотношения на договорной основе. Если взглянуть на эволю­цию международного инвестиционного права, международ­ное инвестиционное сотрудничество развивалось постепенно от международно-правовой защиты к международно-право­вому регулированию зарубежных капиталовложений, от дву­сторонних к многосторонним договорам в сфере правового обеспечения иностранной инвестиционной деятельности.

Основой для торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества между РФ и КНР являются:

1. Соглашение между Правительством Российской Феде­рации и Правительством Китайской Народной Республики «О торгово-экономических отношениях» (Пекин, от 5 марта

• г.);

2. Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Респу­бликой от 16 июля 2001 г.;
3. Меморандум между Правительством Российской Фе­дерации и Правительством Китайской Народной Республики «О сотрудничестве в области модернизации экономики» (ок­тябрь 2011 г., Пекин);
4. Соглашение между Правительством Российской Феде­рации и Правительством Китайской Народной Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений (вместе с Протоколом от 9 же ноября 2006 г.).

Соглашение о поощрении и взаимной защите капита­ловложений или, как их общепринято называть, двусторон­ний инвестиционный договор между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой является профильным международно-правовым актом в сфере международно-пра­вового регулирования взаимных инвестиций.

Двусторонние инвестиционные договоры (ДИД), еще раз подчеркнем, являются центральными элементами правового регулирования частноправовых и публично-правовых отно­шений в рассматриваемой сфере.

Анализируемый двусторонний инвестиционный договор между Россией и Китаем, как и все аналогичные соглашения, направлен на создание международно-правовых условий и гарантий для предпринимательской и инвестиционной де­ятельности инвесторов Российской Федерации и Китайской Народной Республики.

Движущей силой инвестиционной политики наших госу­дарств, направленной на поощрение иностранного капитала путем создания благоприятного инвестиционного климата, выступает реальное обеспечение законодательно закреплен­ных гарантий в ходе осуществления инвестиционного проек- та¹⁴. Источники регулирования иностранных инвестиций на территории Российской Федерации и Китайской Народной Республики содержатся как на национальном, так и междуна­родно-правовом уровнях. Впервые данная концепция о том, что иностранные инвестиции, как правило, имея частнопра­вовой характер, нуждаются одновременно как в национально­правовом, так и в международно-правовом регулировании, была разработана А. Г. Богатыревым.

Взаимные капиталовложения России и Китая на терри­тории друг друга, которые регулируются на двух уровнях - на­ционально-правовом и международно-правовом, подпадают под международно-правовую регламентацию в соответствии с Соглашением между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о поощ­рении и взаимной защите капиталовложений (вместе с Про­токолом от 9 ноября 2006 г.).

Как рассказывалось в первой статье, наша страна, следуя мировой практике, приступила к заключению двусторонних международных договоров по гарантиям иностранных инве­стиций в самом конце 80-х годов прошлого столетия, когда начали складываться основы рыночной экономики. Первый двухсторонний инвестиционный договор Россия с Китаем за­ключила в 1990 г. 1989-1990 гг. можно назвать первоначальным этапом международно-договорного закрепления инвестици­онных отношений с другими государствами.

Международные договоры, регулирующие инвестиции, отличает новый подход в развитии инвестиционного сотруд­ничества, основанный на исполнении государствами-участни- ками обязательств по регулированию инвестиций и установ­лению контроля за исполнением этих обязательств со стороны создаваемой на основе международного договора процедуры рассмотрения споров, связанных с инвестициями. Кстати, еще Ф. Ф. Мартенс, один из основоположников российской док­трины международного права, писал, что международный до­говор «всегда служил одним из лучших средств для выяснения и определения правовых отношений, даже принципов права, которые должны господствовать в области международных сношений». Особое место договорного права объясняется спецификой объекта регулирования, его значением в совре­менном международном праве, а также особенностями источ­ников права международных договоров. Все это обуславливает его особое место в системе современного международного права.

Россия и КНР, как и другие государства, принимая на­циональные законодательные и другие нормативно-правовые акты, а также заключая международные договоры (или при­соединяясь к ним), создают юридический комплекс из двух­уровневых юридических норм и правил, регулирующих на их территориях иностранную инвестиционную деятельность. Но при этом следует иметь в виду, что существующая взаи­мозависимость международно-договорных и внутригосудар­ственных юридических норм не говорит о приоритете одного правопорядка над другим. В процессе этого взаимодействия первичным, по мнению Г. И. Тункина, является влияние наци­онального права на международное. Первичность внутренне­го права и вытекает из первичности внутренней политики над внешней. Государства должны выполнять свои международ­ные обязательства, независимо от того, отвечает такое выпол­нение нормам национального права или нет.

Государства были и остаются главными действующими лицами в мировом экономическом процессе. Более того, с ус­ложнением экономики роль государства будет не сужаться, а расширяться.

Сочетание международно-правового и национально­правового регулирования иностранных инвестиций - это ме­ханизм, действующий в общественных интересах, так как его цель состоит в поощрении национальной инвестиционной политики. Он способствует учреждению инвестиций юриди­ческими и физическими лицами государства-экспортера ка­питала в принимающем государстве.

Одним из главных вопросов применительно к иностран­ным инвестициям является вопрос о соотношении публич­но-правового и частноправового начал в их регламентации. Проблема эта достаточно сложная и не предполагает одно­значного решения, тем более что она имеет отношение не только к иностранным инвестициям, но и к международному частному праву в целом.

А. Г. Богатырев считает, что инвестиционный процесс вы­ступает как совокупность юридических норм, регламентирую­щих отношения, складывающиеся между различными участ­никами инвестиционной деятельности. Из единства предмета регулирования инвестиционного процесса, в условиях едино­го и взаимозависимого мира, и формируется инвестиционное право, состоящее из двух видов и сфер правового регулиро­вания - национально-правового и международно-правового.

Взаимозависимость международно-правового и нацио­нально-правового регулирования иностранных инвестиций основывается на принципах соотношения международного и внутригосударственного права, представляющих собой не­зависимые и самостоятельные системы права, которые в то же время находятся в тесной связи между собой и взаимно влияют друг на друга. Да и как иначе, если в целом между­народное публичное право - такое социальное образование, которое занимает равное положение с любой национальной системой.

В сфере экономической политики охрана публичных ин­тересов всегда является определяющим фактором, ибо при этом гарантируется и обеспечивается приоритет общества в целом, его безопасность и стабильность. Экономические инте­ресы с неизбежностью преобладают и в сфере импорта ино­странного капитала, как одной из составляющих экономики государства.

По мнению И. И. Лукашука, ключевыми моментами про­блемы соотношения международного и внутригосударствен­ного права являются:

• самостоятельность систем международного и внутриго­сударственного права по отношению друг к другу;
• влияние внутригосударственного права отдельных госу­дарств на образование и развитие принципов и норм между­народного права, с одной стороны, и влияние международного права на национальное право отдельных государств, с другой, то есть фактическое взаимодействие систем;
• иерархическое соотношение между нормами нацио­нального законодательства.

Известный компаративист Р. Давид весьма верно подме­тил, что «возрастающее значение публичного права зачастую ставит частное право во все большую зависимость от него».

«Без осуществления эффективной государственной поли­тики, - отмечает М. М. Богуславский, - нельзя учесть ни инте­ресы безопасности страны, ни необходимость охраны окружа­ющей среды. В отношении защиты экологии нельзя повторять отрицательный опыт развивающихся стран».

Экономическую политику государства формируют такие факторы, как имеющееся сырье, структура хозяйства, техноло­гическая вооруженность, финансовые ресурсы, исторически сложившиеся связи с соседними государствами (в рамках ре­гиона и на универсальном уровне). Структурные изменения в экономике с неизбежностью отражаются на вопросах заня­тости населения, порождая такие проблемы, как дисбаланс в оплате труда, переобучение персонала, безработица и связан­ная с ней миграция населения.

3. Международно-правовой анализ ДИД между Россией и Китаем

Продолжаем международно-правовой анализ Соглаше­ния между Правительством Российской Федерации и Прави­тельством Китайской Народной Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений от 9 ноября 2006 г.

В преамбуле анализируемого ДИД утверждается, что Правительство Российской Федерации и Правительство Ки­тайской Народной Республики намерены создать благопри­ятные условия для капиталовложений инвесторов одной Договаривающейся Стороны на территории другой Договари­вающейся Стороны. Они выражают уверенность, что взаимное привлечение, поощрение и защита таких капиталовложений приведет к стимулированию деловой инициативы инвесторов и повысит благосостояние обоих государств, а также активи­зирует сотрудничество обоих государств на основе равенства и взаимной выгоды.

В ст. 2 ДИД между РФ и КНР (поощрение и защита ка­питаловложений) указаны цели и задачи договаривающихся сторон.

1. Каждая Договаривающаяся Сторона стремится создавать благоприятные условия инвесторам другой До­говаривающейся Стороны для осуществления капиталов­ложений на своей территории и допускает такие капита­ловложения в соответствии со своими законами и иными нормативными правовыми актами.

Особо отметим, что в условиях расширения норматив­ной системы международного права его нормы регулируют не только межгосударственные отношения, но и обеспечивают статус и деятельность физических и юридических лиц в соот­ветствии с общими интересами государств.

Считается, что цели играют важную роль в определении эффективности нормативной системы международного права. Основным принципом права международных договоров является принцип добросовестного исполнения международ­ных обязательств. Именно этот принцип обусловливает дей­ствие и применение международных договоров, являющихся основанием возникновения тех юридических последствий, с которыми связано заключение договора.

Сформулированная выше цель о создании благопри­ятных условий для капиталовложений инвесторов является совместной целью Российской Федерации и ее партнера Ки­тайской Народной Республики в области правового регулиро­вания иностранных инвестиций. Одной из наиболее важных задач при создании благоприятного инвестиционного клима­та является повышение уровня правовой защиты иностранных инвестиций.

2. Каждая Договаривающаяся Сторона обеспечивает в соответствии со своими законами и иными нормативны­ми правовыми актами полную защиту на своей террито­рии капиталовложений инвесторов другой Договариваю­щейся Стороны.

Договаривающиеся стороны в анализируемом положе­нии ДИД исходят из того, что иностранный инвестор хочет иметь гарантию, что условия инвестирования не изменятся в дальнейшем. Он хочет быть уверен в том, что любые измене­ния в законодательстве не ухудшат коммерческие результаты его деятельности как инвестора, на достижение которых он рассчитывал, принимая решение о своих капиталовложениях в определенный проект или по какому-то определенному со­глашению.

В данном положении п. 2 ст. 2 речь идет об известной в доктрине международного инвестиционного права формули­ровке «полная защита и безопасность иностранных инвести­ций», первоначально присущей обычному международному праву. Впоследствии эта обычная международно-правоваянорма перекочевала в двусторонние инвестиционные догово­ры («полная и безусловна защита прав и интересов иностран­ного инвестора»), тем самым приобретя конвенционный ха­рактер.

С правовой точки зрения главной проблемой обеспече­ния благоприятного инвестиционного климата является про­блема стабильности правового регулирования. Последнее предполагает законодательное закрепление определенных га­рантий для иностранных предпринимателей, вкладывающих свои капиталы в экономику страны. Это, прежде всего, гаран­тии от ухудшения условий хозяйствования, на основе которых осуществлялся приток иностранных инвестиций. Речь идет об установлении определенного срока, в течение которого дей­ствует запрет на такого рода законодательные изменения.

Предоставление инвестиционных гарантий означает обеспечение всей совокупности государственных организа­ционно-правовых мер защиты международных инвестиций с момента их учреждения до момента их ликвидации. Понятие правового режима и защиты инвестиций, с одной стороны, и гарантий инвестиций взаимообусловлены и неразрывно свя­заны друг с другом. Юридические гарантии прав и законных интересов иностранных инвесторов в России закреплены в Фе­деральном законе от 9 июля 1999 г. № 160-ФЗ «Об иностран­ных инвестициях в Российской Федерации», который явля­ется основной правовой базой регулирования иностранных инвестиций. Целью этого федерального закона является ре­гулирование отношений, связанных с предоставлением госу­дарственных гарантий иностранным инвесторам. Неслучайно основной его задачей является, согласно преамбуле, обеспече­ние «гарантий прав иностранных инвесторов на инвестиции и получаемые от них доходы и прибыль».

Статья 4

Экспроприация

1. Ни одна из Договаривающихся Сторон не должна на своей территории подвергать мерам, равносильным по последствиям экспроприации или национализации (далее - экспроприация), капиталовложения инвесторов другой Договаривающейся Стороны, если только указан­ные меры не предпринимаются в общественных интере­сах и не отвечают всем следующим условиям:

а)   осуществляются в соответствии с процедурой, предусмотренной национальным законодательством;

б)   не являются дискриминационными;

в)   сопровождаются выплатой компенсации.

Проблема национализации иностранной собственности весьма сложна и противоречива, особенно в связи разрешени­ем инвестиционных споров между государством происхожде­ния инвестиций и принимающим государством. Именно по этой причине право государств национализировать собствен­ность иностранных граждан (инвесторов) было одним из наи­более дискуссионных вопросов международного права.

Классическое международное право рассматривало лю­бые действия, затрагивающие иностранную собственность, как нарушение приобретенных прав, а сами эти права считались находящимися под международной защитой. Но во второй половине прошлого века доктрина международного права начала признавать принудительное изъятие суверенным го­сударством иностранной собственности при определенных обстоятельствах, обговоренных в законодательном порядке, правомерным и справедливым.

Государство может ограничивать право собственности, в том числе иностранной, в публичных (общественных) ин­тересах, но при этом публичные интересы не должны подавлять интересы частных лиц, и на частное лицо не должно налагаться чрезмерное бремя в результате ограничения права собственности. При разработке соответствующего правово­го режима инвестиций государству, разумеется, необходимо сбалансировать эти два объективно противоречащих фактора (публичный интерес).

Используются разные термины для обозначения дей­ствий государства по принудительному переходу права соб­ственности:                          национализация, экспроприация, изъятие собственности, реквизиция, конфискация и др. Но наиболее важными формами лишения собственности являются экспро­приация и национализация. Экспроприация и национализа­ция - это акты государства, влекущие за собой переход права собственности из частного сектора в государственный.

Определение экспроприации, приведенное известным российским дореволюционным цивилистом Г. Ф. Шершеневи- чем, не потеряло своей актуальности и сегодня: «Экспропри­ация есть принудительное возмездное отчуждение или огра­ничение прав, которое производится государственной властью ввиду общеполезной цели».

В западных источниках, как правило, применяется только слово экспроприация, переводимая из английского языка как отчуждение, конфискация имущества, хотя в отечественных правовых источниках до последнего десятилетия термин «экс­проприация» не был общеупотребляемым. В России с самого начала возникновения данного исторического явления абсо­лютно превалирует другое аналогичное правовое понятие — национализация.

В Хартии экономических прав и обязанностей государств 1974 г. предусмотрено, что каждое государство имеет право национализировать, экспроприировать или передавать ино­странную собственность в руки государства. В этом случае го­сударство, принимающее такие меры, должно выплачивать соответствующую компенсацию с учетом его соответствую­щих законов и постановлений, и всех обстоятельств, которые это государство считает уместными.

В доктрине и международной договорной практике го­сударств получило широкое распространение положение о необходимости соблюдения ряда условий при проведении экспроприации, для того чтобы она соответствовала между­народному праву. Она должна проводиться: 1) в публичных целях; 2) на недискриминационной основе; 3) с выплатой ком­пенсации; 4) в соответствии с установленным порядком. Ана­логичные положения содержит ДИД между Россией и Китаем (ст. 4.1 в).

Термин «в общественных интересах», широко применя­емый в международной договорной практике, был заимство­ван из ст. 1 Протокола № 1 от 20 марта 1952 г. к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. В этой статье говорилось: «Каждое физическое и юридиче­ское лицо имеет право беспрепятственно пользоваться своей собственностью. Никто не может быть лишен своего имуще­ства, кроме как в интересах общества и на условиях, предус­мотренных законом и общими принципами международного права».

В современном международном праве существуют две ос­новные доктрины по поводу национализации.

Традиционная западная доктрина также признает право государства на экспроприацию, но требует, чтобы она осу­ществлялась: а) в общественных интересах; б) на законном ос­новании; в) без дискриминации; г) сопровождалась быстрой, адекватной, эффективной компенсацией.

Относительно развивающихся государств можно сказать, что они придерживаются доктрины, согласно которой право на национализацию является неотъемлемым атрибутом госу­дарственного суверенитета.

Термин «экспроприация» по-разному трактуется в ДИД. Обычно применяется следующая формула: национализация, экспроприация или иные меры, равные по последствиям на­ционализации или экспроприации. Такая формула исполь­зована, например, и в ДИД России Китаем. Все виды прину­дительного изъятия собственности, влекущего прекращение права собственности частных лиц, на наш взгляд, следует определять одним общим термином — экспроприацией.

В западных источниках, как правило, применяется только слово экспроприация, переводимое с английского языка как отчуждение, конфискация имущества, хотя в отечественных правовых источниках до последнего десятилетия термин «экс­проприация» не был общеупотребляемым. В России с самого начала возникновения данного исторического явления абсо­лютно превалирует другое аналогичное правовое понятие — национализация.

Согласно п. 2 ст. 235 ГК РФ национализация — это обра­щение в государственную собственность имущества, находя­щегося в собственности граждан и юридических лиц, которое должно производиться на основании закона с возмещени­ем стоимости этого имущества и других убытков в порядке, установленном ст. 306 ГК РФ. Упомянутая статья предусма­тривает: «В случае принятия Российской Федерацией закона, прекращающего право собственности, убытки, причинённые собственнику в результате принятия этого акта, в том числе стоимость имущества, возмещаются государством. Споры о возмещении убытков разрешаются судом».

Несколько забегая вперед, отметим, что в современной теории и практике правового регулирования иностранных ин­вестиций более весомое значение приобретают вопросы о так называемой «косвенной», «ползучей» экспроприации (наци­онализации), экспроприации «de facto» или «мерах, соответ­ствующих экспроприации». В отличие от российского законо­дательства, практике международных договоров РФ известна экспроприация де-факто.

Косвенную, или «ползучую», экспроприацию можно определить как медленное, постепенное вторжение в сферы права собственности, что уменьшает ценность инвестиции. Правовой титул на собственность остается у инвестора, но пра­ва инвестора на использование собственности ограничиваются в результате вмешательства государства.

Где же заложен критерий определения косвенной экс­проприации в том или ином случае принудительного изъятия иностранных инвестиций? То есть как разграничить законные акты государственного регулирования, в той или иной мере ограничивающие компенсацию, и меры государства, прирав­ниваемые к косвенной экспроприации, которые однозначно требуют компенсации? Например, Постоянная палата тре­тейского суда использовала «эффективное лишение собствен­ности» как стандарт для определения, было ли вмешательство достаточно серьезным для того, чтобы представлять из себя изъятие, за которое полагается компенсация.

В последние годы в международном инвестиционном арби­траже особое значение имеют так называемые меры разумного го­сударственного вмешательства. Данное понятие новое и пока ма­лоисследованное в отечественной правовой теории и практике.

1. Компенсация, указанная в пункте 1 настоящей статьи, должна соответствовать рыночной стоимости экспропри­ируемых капиталовложений, рассчитанной на дату, непо­средственно предшествующую экспроприации, либо на дату, когда официально стало известно о предстоящей экспропри­ации, в зависимости от того, какое из событий наступило ранее. Рыночная стоимость должна определяться в соответ­ствии с обычаями делового оборота. Компенсация должна включать в себя проценты, исчисляемые с даты экспропри­ации до даты выплаты по ставке ЛИБОР по шестимесячным долларовым кредитам. Компенсация выплачивается без за­держки в любой свободно конвертируемой валюте.

Проблема компенсации за убытки, нанесенные иностран­ному инвестору в ходе осуществления инвестиционной дея­тельности, является ключевой в исследуемой сфере.

Государство не только имеет право, но и призвано регули­ровать отношения, связанные с частной собственностью. Это признают и договаривающиеся стороны - Россия и Китай. Как показывает практика, в частности МЦУИС, большинство инве­стиционных споров между иностранными инвесторами и прини­мающими государствами сводится к вопросу о том, правомерно ли была проведена экспроприация и подлежит ли выплате ком­пенсация иностранному инвестору. По этой причине нормы о на­ционализации обычно всегда предусматриваются в заключаемых между государствами двусторонних международных договорах, а сама экспроприация отнесена к числу некоммерческих рисков, покрываемых гарантией, выдаваемой МАГИ.

Европейский суд по правам человека полагает, что дей­ствие государства следует признавать экспроприацией, когда инвестор определённо и полностью лишается своего права собственности на имущество. Если он не был лишён прав, но их содержание было существенно умалено, и подобная ситу­ация не является необратимой, то подобное нарушение не является нарушением ст. 1 Протокола № 1 от 20 марта 1952 г. к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. К такому выводу пришёл и арбитраж МЦУИС в деле Tradex Hel­las S.A v. Republic of Albania (Case No. ARB/94/2).

В судебно-арбитражной практике можно встретить дела, в которых суды и арбитражи в качестве обязательного условия выделяли лишь отсутствие дискриминации и выплату компен­сации, а наличие публичных целей не рассматривали в качестве неотъемлемого признака правомерной экспроприации. Напри­мер, Международный суд ООН в деле Texaco Overseas Petroleum Co. and California Oil Co. v. Libya рассмотрел вопрос о правомерности осуществления национализации иностранной собственности в Ливии и заключил, что наличие публичных интересов не являет­ся необходимым условием правомерной национализации.

Что касается арбитража, то в рамках МЦУИС в решении по делу Compania del Desarrollo de Santa Elena, S.A. против Ре­спублики Коста-Рика было констатировано, что согласно меж­дународному праву принимающее государство вправе экс­проприировать иностранную собственность в пределах своей территории в общественных целях и при условии выплаты быстрой, адекватной и эффективной компенсации.

Компенсация охватывает два вида действий, которые от­личаются друг от друга. В первом случае компенсация охва­тывает совокупность оценочных операций. Последние слож­ны тем, что они касаются действующего предприятия, когда совершается оценка не только прямого ущерба, но и упущен­ной выгоды. Во втором случае компенсация понимается как предоставление в распоряжение подвергшихся принудитель­но изъятию у инвестора установленных сумм. При этом такое предоставление должно осуществляться на условиях, которые не приводят к появлению новой формы изъятия собственно­сти, особенно посредством таких методов, как установление верхнего предела компенсации, или рассрочка платежей, или запрет на конвертацию, или переводы сумм.

Действующие двусторонние договоры России с другими государствами гарантируют, что национализация не будет осуществляться иначе как при условии выплаты незамедли­тельной, достаточной и действительной компенсации, таким образом выступающей в качестве противовеса неотъемлемому праву государства осуществлять национализацию.

Не все соглашения о взаимном поощрении и защите ка­питаловложений, которые Российская Федерация подписала с другими государствами, полностью соответствуют тради­ционной западной доктрине о национализации. Ряд двусто­ронних договоров (с Австрией, Великобританией, Испанией, Италией, Южной Кореей и т. д.) прямо не требуют, чтобы воз­можная национализация сопровождалась быстрой, адекват­ной, эффективной компенсацией.

В статье 4 анализируемого соглашения между РФ и КНР мы видим такую же краткую формулировку: в) сопровожда­ются выплатой компенсации.

Государства имеют право вступать в любые договоренно­сти между собой как о размере материальной компенсации, так и о единовременной выплате частичной компенсации по всем предъявленным требованиям.

Поэтому «справедливая рыночная стоимость» является лишь ориентиром. В Руководстве МБРР о регулировании пря­мых иностранных инвестиций также говорится, что «компенса­ция будет считаться «быстрой» (prompt) в нормальных обстоя­тельствах, если она выплачивается без задержек». Далее сказано, что «если государство находится не в обычных, а в «исключи­тельных» обстоятельствах, как они характеризуются в докумен­тах Международного валютного фонда, или в аналогичных им объективных обстоятельствах, связанных с действием валютных ограничений, компенсация в валюте (имеется в виду конверти­руемая валюта. — Прим. авт.) может быть выплачена по частям в течение наиболее короткого срока, который не должен превы­шать более пяти лет с момента экспроприации...».

Двусторонние договоры по-разному определяют сроки выплаты компенсации: два месяца (ст. 6 Соглашения с Кана­дой, ст. 5 Соглашения с Англией и Кореей); тридцать дней (ст. 4 п. 3 Соглашения с Францией); один месяц (ст. 5 Соглашения с Италией); три месяца (ст. 4 Соглашения с Австрией; ст. 4 п. 4 Соглашения с Финляндией).

Срок выплаты компенсации в ДИД РФ с Венгрией, Шве­цией и США не установлен. Согласно ДИД РФ с Албанией, Грецией, Кувейтом, Японией, Китаем компенсация должна быть выплачена «без необоснованной задержки».

Не все соглашения о взаимном поощрении и защите ка­питаловложений, которые Российская Федерация подписала с другими государствами, полностью соответствуют тради­ционной западной доктрине о национализации. Ряд двусто­ронних договоров (с Австрией, Великобританией, Испанией, Италией, Южной Кореей и т. д.) прямо не требует, чтобы воз­можная национализация сопровождалась быстрой, адекват­ной, эффективной компенсацией.

Статья 5

Возмещение ущерба

Инвесторам одной Договаривающейся Стороны, ка­питаловложениям которых нанесен ущерб на террито­рии другой Договаривающейся Стороны в результате во­йны, гражданских беспорядков, введения чрезвычайного положения или иных подобных ситуаций, предоставля­ется в отношении реституции, возмещения, компенсации или других видов урегулирования режим, наиболее бла­гоприятный из тех, которые последняя Договаривающа­яся Сторона предоставляет при аналогичных обстоятель­ствах своим собственным инвесторам или инвесторам третьего государства в отношении мер, которые прини­маются ею в связи с таким ущербом.

Раньше чаще всего ответчиками в международных арби­тражных судах выступали страны Латинской Америки. Но те­перь, похоже, за ними последуют страны СНГ.

Основополагающей нормой в российском законодатель­стве в случае национализации и реквизиции является выплата компенсации. Статья 8 Закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» от 9 июля 1999 г. предусматривает, что «имущество иностранного инвестора или коммерческой организации с иностранными инвестициями не подлежит принудительному изъятию, в том числе национализации, рек­визиции, за исключением случаев и по основаниям, которые установлены Федеральным законом или международным до­говором Российской Федерации». Далее данная же статья закрепляет важнейший принцип международного инвестици­онного права о том, что «при национализации иностранному инвестору или коммерческой организации с иностранными инвестициями возмещаются стоимость национализируемого имущества и другие убытки».

Признанным принципом международного обычного права является то, что если экономический ущерб вытекает из bona fide недискриминационного регулирования, находяще­гося в сфере полицейской власти государства, компенсация не требуется. Меры государства могут быть дискриминационны­ми, если они приводят к «действительному ущербу иностран­цу... с намерением причинить вред затронутому иностранцу» в пользу национальных компаний.

В этой связи особый интерес представляет выполнение го­сударством «полицейских полномочий» в ходе гражданских бес­порядков, что не предполагает права на возмещение понесенных убытков. Однако данная доктрина на возмещение понесенных в ходе гражданских беспорядков убытков имеет и некоторые свои изъяны. Чрезвычайно трудно установить четкие критерии ответ­ственности государства за негативные последствия мер охраны общественного порядка при чрезвычайных обстоятельствах.

Международные арбитражи часто отказывались присуж­дать компенсацию, когда действия правительства не снижали существенно или не сводили полностью к нулю экономиче­скую стоимость собственности, как это, например, случилось в деле по Договору к Энергетической Хартии - Nykomb Synerget­ics Technology Holding AB, Stockholm v. The Republic of Latvia.

Согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ в Российской Федерации национализация будет законной только при условии равноценно­го возмещения стоимости национализируемого имущества. Тол­кование принципов компенсации, применяемое ДИД, различа­ется по критериям определения компенсации, даты, на которую дается оценка, сроков выплаты компенсации, также начисления процентов на сумму компенсации. Большинство ДИД предусма­тривают «быструю, адекватную и эффективную компенсацию».

Согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ компенсация долж­на быть выплачена предварительно. Однако такой подход не воспринят российской практикой международных договоров. ДИД, заключенные Россией до и после принятия Конститу­ции РФ 1993 г., предусматривают выплату компенсации после акта экспроприации. Поскольку Конституция РФ имеет выс­шую юридическую силу и прямое действие, то согласно ч. 1 ст. 15 Конституции РФ иностранный инвестор вправе потребо­вать именно предварительной выплаты компенсации. Таким образом, условие о предварительной выплате в случае экспро­приации будет побуждать государство к скорейшей выплате и искусственно удерживать от проведения экспроприации.

4. Мировая газовая война как попытка нового передела мира

Роль Америки как единственной сверхдержавы мирового масштаба диктует сейчас России и Китаю необходимость выра­ботать целостную и ясную стратегию в отношении ее экспансио­нистских планов в Евразии, в том числе путем активного расшире­ния инвестиционного сотрудничества между нашими странами.

Мировая газовая война, развязанная США, есть попытка нового передела мира со всеми вытекающими отсюда полити­ко-экономическими последствиями для большинства стран.

Ниже приведены цифры, которые сами за себя говорят. Развивающиеся экономики в 2013 г. обеспечили 80% общего мирового прироста потребления энергоресурсов. Согласно данным ВР, спрос на энергоресурсы в мире в прошлом году увеличился на 2,3%, но оказался немного ниже среднего пока­зателя за десять лет, подтвердив слабость мировой экономики. Потребление энергоресурсов в развивающихся экономиках росло темпами ниже средних долгосрочных показателей и увеличилось на 3,1% из-за более низкого роста в Китае. Сре­ди государств лидером в приросте потребления нефти в про­шлом году стали входящие в ОЭСР Соединенные Штаты. Уве­личив потребление на 400 тыс. баррелей в день, они по этому показателю впервые с 1999 г. обогнали Китай с 390 тыс. барре­лей прироста в день, подчеркивается в докладе ВР.

В последние месяцы США делают все возможное, чтобы со­рвать реализацию проекта «Южный поток» для поставки газа в страны ЕС в обход Украины. А потом полностью прибрать к ру­кам Украину, превратив ее плодородные земли в лунный ланд­шафт в ходе добычи сланцевого газа. Если бы не было этой, на­чавшейся в феврале сего года, гражданской войны в соседней с нами славянской стране, ее надо было бы придумать, поскольку украинский излом на руку гегемонистским планам Америки. Именно США спровоцировали (проплатили) противостояние на Майдане, приведшее к вооруженному свержению законного правительства. Стала ли лучше жизнь украинского народа, есть ли у него реальные перспективы рассчитывать, что станет одно­значно, лучше, а не хуже? Украина просто в катастрофическом экономическом положении, поэтому продолжать это абсолют­но бессмысленное противостояние с юго-востоком - просто са­моубийство.

Проект «Южный поток» предусматривает значительные капиталовложения для Газпрома (расходы на проект оцени­ваются в 15,5 млрд евро, при этом часть расходов понесет Газ­пром). Этот международный инвестиционный проект являет­ся рискованным в случае, если его не удастся вывести из-под норм Третьего энергопакета ЕС. Напряженные отношения ЕС с Россией в связи с внутренней ситуацией на Украине не обна­деживают насчет такого исключения.

В странах Европейского Союза понимают, для чего стро­ится «Южный поток» — чтобы обойти Украину, в которой дав­но уже нет стабильности, и вероятно, что в ближайшее время ее не будет, если страна вообще не распадется, а также чтобы нормально обеспечить транзит российского газа в Европу. Сры­вая или тормозя этот проект, страны ЕС выступают откровенно против своих интересов. Это лишний раз подтверждает, что за всем этим стоят США. Если вспомнить, что США были одним из главных спонсоров и инициаторов государственного перево­рота на Украине, то можно сделать вывод — им выгодно, чтобы сохранялась зона нестабильности между ЕС и Россией. Кстати, когда уже началось проектирование трубопровода, как гром среди ясного неба прогремело решение стран ЕС, Азербайджа­на, Грузии и Турции о начале строительства газопровода «На- букко»... Это и есть начало мировой газовой войны.

Азербайджан также стал одним из крупнейших произ­водителей энергоресурсов. Он оказался в наиболее выгодном геополитическом положении, разделяя границы с двумя крупнейшими региональными державами. С точки зрения США, Азербайджан представляет стратегический интерес из- за своих энергоносителей. Он служит основным пунктом для транзита натовских военных в Афганистан.

Ситуация на Украине по-прежнему угрожает стабильно­сти и надёжности российских поставок газа в Европу, что не­сет существенные риски для экспортного бизнеса Газпрома на ключевом рынке концерна. В этой ситуации реализация про­екта «Южный поток» становится особенно необходимой. Но многое здесь будет зависеть от ЕС в целом и его наиболее вли­ятельных государств-участников. Вопрос заключается в том, а могут ли они хоть сколь-нибудь серьезно противодействовать политическому нажиму США, даже если это в ущерб общим интересам Евросоюза?

В последние годы наиболее отчетливо виден новый фак­тор локальных газовых войн в разных частях света, особенно в Евразии, которые выливаются в мировую газовую войну.

Толчком к мировой газовой войне послужила Сланцевая революция, связанная с так называемым эффектом сланцево­го газа. Речь идет об альтернативном источнике природного энергоносителя, способном заменить собой привычный газ, на экспорте которого Россия строит и в большой степени под­держивает свое финансовое благополучие.

Сланцевый газ — это такой же горючий материал, сфор­мировавшийся из органических веществ в доисторические времена, но только он находится в природе в рассеянном со­стоянии. Эти пористые системы расположены в твердых оса­дочных породах, поэтому добыча газа из них обусловлена не­обходимостью бурить множество скважин, предпочтительно горизонтальных, для охвата максимального геологического пространства, применения метода гидравлических разры­вов пластов для разрушения перегородок, отделяющих одну полость от другой. Сланцевый газ распространен на земном шаре практически повсеместно, хотя уровень концентрации его неодинаков. Геологи полагают, что на каждом квадратном километре земной суши в недрах находится от 0,2 до 3,2 млрд кубометров сланцевого газа. Общемировые запасы сланцевого газа оцениваются примерно в 200 трлн кубометров.

На сегодняшний день промышленная добыча сланцевого газа оказалась возможной только для Америки. Там имеются со­ответствующая техническая база в виде разнообразного и доступ­ного по ценам бурового оборудования, стабильное либеральное законодательство, и, что особенно важно, большие просторы свободных земель. США кровно заинтересованы в обеспечении своей энергетической независимости и всячески поддерживают любые инвестиционные проекты в этом направлении.

За два года США успели пробурить почти полмиллиона скважин в 30 штатах и довели объем добычи сланцевого газа до 120 — 130 миллиардов кубометров. И планируют к 2015 г. добывать сланцевого газа до 180 млрд. Уже сейчас американ­ские компании ставят вопрос об экспорте газовой продукции. США, скорее всего, будет увеличивать добычу сланцевого газа, доля которого в энергобалансе страны к 2030 г. дойдет до 50%. В росте производства сланцевого газа ключевую роль сыграли технологии разработки сланцевых месторождений. Сланцевая революция c технологической точки зрения стала возможной благодаря прорывам в трех важнейших направле­ниях - горизонтальном бурении, технологии гидравлического разрыва пластов, а также сборе сейсмической информации и ее компьютерном анализе.

Муссируются слухи о том, что в Польше, в Украине, да и вообще по всей Европе обнаружены немалые залежи сланцев. Призрак сланцевой революции витает над Европой.

Говорят, что и Китай к 2020 г. планирует развернуть добы­чу сланцевого газа и довести ее до уровня 60—100 млрд кубоме­тров в год. В общем, надвигается мировая сланцевая революция, способная обострить мировую газовую войну. Не приходится сомневаться, что американские ТНК, поднаторев у себя в круп­номасштабной добыче сланцевого газа, прорвутся за Атлантику в поисках новых территорий в Ойкумене.

Украина практически уже постелена под американскую сланцевую революцию. Осталось подавить олигарха Коломой- ского, по совместительству работающего губернатором Дне­пропетровской области и имеющего многотысячную личную хорошо вооруженную (в отличие правительственной) армию. Но, похоже, дни олигарха сочтены, как и у Б. Березовского в свое время. Новый диктатор Украины не входит в американские планы. Кстати, «женевский сидельник» за свою нечеловеческую алчность и беспринципность официально подвергнут прокля­тию иудаистским высшим духовным руководством в Израиле.

Сланцевая революция и может стать дополнительным фактором, потенциально ведущим к снижению импорта газа из России. Это, а также развитие спотового рынка газа в Ев­ропе, увеличивают предложение нероссийского газа за счет конкуренции поставщиков. В условиях ухудшения отношений с Россией эта тенденция может быть усилена за счет специ­альных мер правительств стран ЕС по ускоренной диверсифи­кации. Объемы добычи газа в США значительны, но в обозри­мой перспективе он не сможет полностью заместить 160 млрд кубометров российского газа, потребляемого за год в Европе. Хотя, с другой стороны, за пять-шесть лет сланцевая револю­ция может привести к сокращению сегодняшнего уровня бла­гополучия россиян от газового экспорта.

В России сланцевый газ выдается чуть ли не геополити­ческим оружием против традиционных экспортеров газа ими же, скорее, умышленно и выдается). Есть мнение, что исполь­зование опыта добычи сланцевого газа в России могло бы по­зволить серьезно модернизировать сырьевую отрасль. Задача архисложная, требует от наших доморощенных нефтяных и газовых магнатов жертвенности во имя благополучия нации. Но готовы ли отказаться хозяева естественных монополий от своего процветания? Кстати, за счет национального достоя­ния, каковым являются полезные ископаемые естественного происхождения...

Причины межгосударственных противоречий на глобаль­ном энергетическом рынке наглядно проявляются в разбросах цен на нефть и газ. Между прочим, нефть остается основным видом топлива в мире: в 2013 году на нее пришлось 32,9% об­щего потребления энергоресурсов

Вернемся к некоторым нюансам заключения беспреце­дентного российско-китайского газового контракта. Китайские партнеры до середины прошлого года настаивали на том, что стоимость газа должна быть привязана к индексу американской спотовой биржи Henry Hub. Для «Газпрома» это было совершен­но невыгодно, так как после «сланцевой революции» цена спото­вых контрактов Henry Hub упала до 100 долларов за тысячу кубо­метров в 2012 г., а в 2014 хотя и поднялась до 160 долларов, но все равно находилась гораздо ниже приемлемой для российского монополиста планки. В странах Азиатско-Тихоокеанского реги­она цены на газ привязаны к индексу JCC (Japan Crude Cocktail), то есть к ценам на нефть. Азиатско-Тихоокеанский регион неф­тью не слишком богат, средняя цена спотового контракта в АТР составляет сейчас около 600 долларов за тысячу кубов (в 2013 г. встречались контракты и с ценой до 800 долларов!).

В это время Пекин методично завоевывал нефтегазовые рынки Центральной Азии. Особенный интерес китайцы питали к Туркменистану, обладающему огромными запасами голубого топлива. В сентябре 2013 г. Си Цзиньпин и туркменский руко­водитель Гурбангулы Бердымухамедов торжественно запустили новые мощности на месторождении Галкыныш, которое счита­ется вторым по величине (после иранского Парса) месторожде­нием газа в мире. По различным оценкам, запасы природного газа Галкыныш составляют от 13 до 21 трлн кубометров. Сейчас туркменский газ поступает в Китай по двум ниткам газопровода «Узбекистан-Казахстан-Китай», функционирующем с 2009 г.

Во время визита Си Цзиньпина в Ашхабад была достиг­нута договоренность о запуске еще двух веток газопровода, что позволит к 2020 г. довести общий объем туркменского газа, по­ставляемого в КНР, до 65 млрд кубометров в год. Сравним этот показатель с 38 млрд, которые будет поставлять Китаю Рос­сия. Пекин, сделав капитальные вложения в очень выгодные газовые контракты с Туркменистаном, ненавязчиво показал Москве свои потенциальные возможности. В том числе в ин­вестиционных проектах с Мьянмой (бывшая Бирма), которые позволят обеспечить 6 % потребностей Китая в топливе (при­чем, что важно, бирманский газ пойдет в наиболее экономиче­ски развитые южные провинции страны). Нельзя упустить из виду и Иран, для которого продажа своего газа на восточные рынки - вопрос выживания. Впрочем, судьба ирано-пакистан­ского газопровода и интрига вокруг проекта ТАПИ - отдель­ная тема.

Классически по-восточному продуманная стратегия Пе­кина в отношении богатых газовыми месторождениями стран Центральной Азии значительно укрепила позиции КНР в переговорах с Россией. Примечательно, что цена, по которой поставляется в КНР туркменский газ, тоже официально не оз­вучивалась. По некоторым источникам, она не превышает 250 долларов за тысячу кубометров, что отчасти компенсируется дешевыми китайскими кредитами на развитие инфраструкту­ры. У Мьянмы Китай покупает газ по цене 400 долларов, но газопровод Мьянма-Китай гораздо короче центральноазиат­ского, стало быть, меньше и дополнительные инвестиции.

В общем, Пекин выбрал для подписания долгожданного договора между «Газпромом» и китайской компанией CNPC наиболее выгодный для себя момент. Москва вернула Крым, получив «в нагрузку» череду санкций и чуть ли не новую хо­лодную войну с Западом. Судьба «Южного потока», на кото­рый Кремль возлагает большие надежды, становится все более непрогнозируемой...

В новом энергетическом союзе между Россией и Китаем многое говорит за то, что договор кажется экономически вы­годным для обеих сторон. Россия сможет разрабатывать за счет взаимных инвестиций сибирские месторождения вблизи озера Байкал. После осуществления данного совместного ин­вестиционного проекта экспорт российского газа вырастет, по достоверным оценкам, на 25 %.

Развитие сотрудничества с Тихоокеанской Азией в перспективе до 2020 г. является ключевым направлением географической диверсификации российских внешнеэконо­мических отношений. Для восточных регионов страны необхо­димость усиления торговых связей с регионом среди прочего обусловлена структурой транспортных издержек, поскольку территории к востоку от Урала объективно тяготеют к Китаю и другим странам Тихоокеанской Азии.

К сдерживающим моментам для российского экспорта на Восток относятся развернутость экспортной инфраструк­туры топливно-энергетического комплекса России в евро­пейском направлении, а также усиливающаяся конкуренция с азиатскими странами в черной металлургии, производстве минеральных удобрений и других базовых отраслях промыш­ленности. Нельзя забывать и о политических барьерах: в част­ности, нерешеннность территориального вопроса в отноше­ниях с технологическим лидером - Японией - препятствует прорыву в двусторонних отношениях.

У российских партнеров Китая есть серьезные проко­лы. Например, в конце 2004 г. China National Petroleum Corp. (CNPC) помогла «Роснефти» с финансированием приоб­ретения «Юганскнефтегаза». Китайская компания внесла 6 млрд долл. в качестве предоплаты за поставку ей по же­лезной дороге до конца 2010 года 48 млн т нефти. Это соот­ветствовало 17,05 долл. за баррель и в то время считалось нормальным. Однако с последовавшим ростом мировых цен заключенный контракт оказался крайне неудачным.

Еще один энергетический проект, провалившийся А. Чу­байсом, - увеличение продаж в Китай электроэнергии. Вопре­ки предостережениям в адрес РАО «ЕЭС» о том, что опасно делать упор на развитие экспорта электроэнергии в Китай и создание под это гигантских производственных мощностей, в приграничных районах были построены мощные Бурейская и Зейская ГЭС. При этом должный объем внутреннего потре­бления не был обеспечен. Реализация этих наметок натолкну­лась на несогласованность цен, ибо предлагавшийся обоими партнерами уровень цен сильно расходится, в чем каждая из сторон винит другую.

Новым, прежде мало ожидавшимся явлением последних лет, стало так называемое облагораживание экспорта в Рос­сию, которого китайской стороне удалось добиться существен­ным увеличением поставок разнообразной машинотехниче­ской продукции не только бытового, но и производственного назначения, в том числе легковых и грузовых автомобилей. Десять лет назад вряд ли можно было предположить, что Рос­сия будет покупать в Китае легковые и грузовые автомобили и автобусы, производимые по иностранным технологиям, ко­торые по ценам так успешно конкурируют с материнскими образцами, что российские покупатели готовы пренебречь их более низким качеством. Более того, китайские компании соз­дают в России автосборочные предприятия.

Дорогой читатель, может, вместе обсудим, почему китай­ская экономика шагает вперед семимильными шагами?

Какую же роль играет при этом китайское законодатель­ство и национально-правовые методы регулирования зару­бежного инвестирования?

Китай и Россия: через взаимные инвестиции к национальному благополучию (опыт национально-правового регулирования для евразийской интеграции)

Россия и Китай: инвестиционное сотрудничество в контексте международного права (опыт для евразийской интеграции)