№ 1 (104) 2017г.
Фархутдинов И.З.
В статье, представляющей восьмой авторский материал в цикле «Право международной безопасности», рассматриваются проблемы превентивного военного удара со стороны Ирана против Израиля, и наоборот.

Превентивное нападение уже десятки лет является важнейшим элементом оборонной доктрины Израиля. США, как и Израиль, согласно своей доктрине о превентивной самообороне, готовы принимать меры в целях самообороны не только для предотвращения враждебных актов, но и когда они сталкиваются с «враждебными намерениями». Соединенные Штаты и Израиль являются основными противниками Ирана.
И Россия, и Иран являются независимыми центрами силы и безопасности в Сирии. Иран выступает долговременным партнёром России и естественным союзником в борьбе против «Исламского государства». Право государств на упреждающие действия в различных формах является обоснованным в рамках Устава ООН, однако данные рамки не могут быть жестко формализованы ввиду отсутствия единой объективной основы для квалификации действий государств. Превентивный удар не является и не должен быть единственным средством предотвращения войны.

Ключевые слова: Международное право, резолюция №2231СБ ООН, «Осирак», Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), израильская доктрина о превентивном ударе, иранская ядерная программа, опережающая самооборона, превентивный удар, «танкерная война», «Исламское государство».

FARKHUTDINOV Insur Zabirovich
Ph.D. in Law, leading researcher of the Institute of State and Law (sector of international legal studies) of the Russian Academy of Sciences

THE IRANIAN DOCTRINE OF PREVENTIVE SELF-DEFENCE AND INTERNATIONAL LAW

In this article, which was the eighth copyrighted material in a series of «Law of international security», discusses the problems of preventive military strike by Iran against Israel, and vice versa. A preventive attack for decades is an essential element of the defense doctrine of Israel. The US, like Israel, under the doctrine of preventive self-defence are ready to take action in self-defense for preventing hostile acts, but when faced with «hostile intentions». The United States and Israel are the main opponents of Iran. Both Russia and Iran are independent centers of power and security in Syria. Iran is a long-term partner and a natural ally in the fight against «Islamic state». The right of States to pre-emptive action in various forms is justified in the framework of the UN Charter, but this framework can not be strictly formalized due to the lack of a uniform objective basis for qualification of actions of the States. A preemptive strike is not and should not be the only means of preventing war.

Keywords: International law, resolution No. 2231 of the UN Security Council, «Osirak», Joint comprehensive plan of action (SVPD), Israil docktrine of preventive strike, Iranian nuclear program, anticipatory self-defence, preemptive strike, «Tanker war», «Islamic state».

1. Почем Дональд Трамп продает «иранофобию» по миру?

Сегодня стратегия США направлена на стравливание ключевых в евразийской геополитике игроков в Сирии - Рос­сии и Ирана, а также последнего - с арабскими государства­ми и Турцией. Америка в последнее десятилетие, чтобы про­двинуть иранофобию, продала в страны Персидского залива оружие и самолеты-истребители на миллиарды долларов. Усиление этой тенденции показывает, что западные держа­вы стремятся бросить вызов безопасности Ирана. Исламская Республика Иран (ИРИ) является главным противником Сау­довской Аравии вкупе с ее сателлитами в Персидском заливе, которая также претендует на роль регионального лидера. И очень показательно, что в последние годы монархии Персид­ского залива идут на поводу антииранской политики США. Это явно делается для будущей «разборки» с непокорным Ираном (кстати, саудиты и их союзники всячески поощряют, а то и финансируют террористические группировки, воюющие на стороне ИГИЛ).

Трамп и его администрация считают, что ядерное согла­шение с Ираном 2015 г. не в интересах США. Пентагон резко настроен против ИРИ. Cудя по агрессивным заявлениям До­нальда Трампа, США намерены ожесточить свое отношение к этой стране. Напомним, что в интервью телеканалу Fox News новый американский лидер заявил, что Иран не уважа­ет США: «Это же террористическое государство номер один. Они повсюду рассылают деньги и оружие».

США однозначно будут разыгрывать иранскую карту про­тив России, сознательно усиливая напряженность в отношени­ях между Тегераном и его единственным союзником против так называемого Исламского государства. Будем справедливы, при этом каждая из сторон будет стремиться использовать Тегеран в качестве своего доверенного лица для ослабления влияния друг друга в регионе. Однако, в прошлом Исламская республика Иран никак не выказывала намерения стать чьим- либо сателлитом, и она будет придерживаться этой позиции и в будущем. Это аксиома, с которой нельзя не считаться.

Козырной картой в руках Трампа являются также на­пряженные отношения правительств Башара Асада и Эджепа Эрдогана. Соединенные Штаты давно уже не исключают воз­можность принятия превентивных мер для отражения доста­точной угрозы своей национальной безопасности.

Общими усилиями необходимо вернуть прежний авто­ритет ООН. А это невозможно без реализации принципа не­применения силы или угрозы силой. Международное право является остро необходимым для нормального функциониро­вания международной системы.

Новое американское руководство дает понять, что Иран может стать плацдармом, как Ирак в 2003 г., для нового пре­вентивного удара. Крупная региональная держава бросает вызов интересам США и Израиля на Ближнем Востоке. Мно­гие склонны считать, что военный конфликт с Ираном впол­не возможен. Весьма жесткой риторики в отношении Ирана придерживается и новый глава Пентагона Джеймс Мэттис. За­нимая пост главы Центрального командования США, он про­водил мониторинг активности Ирана в Персидском заливе. Генерал открыто выражал свое неприятие ядерного соглаше­ния США с Ираном, считая, что эта страна будет использовать облегчение санкционного режима для дальнейших ядерных разработок.

Учитывая масштабы и объем этих угроз, которые являют­ся важным показателем в оборонной доктрине страны, можно утверждать, что повышение оборонной мощи и сдерживаю­щих сил в оборонной системе ИРИ в настоящее время стало стратегическим принципом. Иран никогда не был зачинщи­ком войны, но практика показывает, что на арене противосто­яния угрозам и в реагировании на агрессию он имеет потен­циал военной мощи, чтобы защитить себя перед врагом. Иран пересмотрел свое понимание организации безопасности стра­ны после превентивного военного вторжения США, опираясь на новую доктрину о превентивной самообороне, в Афгани­стан в 2001 г. и Ирак в 2003 г.

Основным элементом содержания критерия необходи­мости опережающей (превентивной)самообороны являет­ся исчерпание мирных средств для разрешения конфликта. При такой постановке вопроса допускается методологическая ошибка, а именно, предположение, что вооруженная самообо­рона создает спор. Самооборона представляет собой с точки зрения международного права форму санкционного принуж­дения в ответ на уже совершенное вооруженное нападение.

Известно, что администрация Буша-младшего всерьез рассматривала нанесение неядерного удара по ядерным объ­ектам Ирана. Впоследствии один из бывших «ястребов» адми­нистрации Буша, посол США в ООН Джон Болтон говорил, что такой вариант поддерживался американскими союзника­ми в Персидском заливе, а также Израилем: «Если вы погово­рите с саудитами или представителями других монархий Пер­сидского залива, вы поймете, что они не хотят, чтобы у Ирана было ядерное оружие, так же, как этого не хочет Израиль».

«Международное сообщество слишком терпимо к пло­хому поведению Ирана. Администрация Трампа больше не потерпит провокации Ирана, которые угрожают нашим ин­тересам», - заявил Майкл Флинн, скандально отправленный с должности советника президента США по национальной безопасности. Свое заявление генерал сделал сразу после того, как в Иране было проведено испытание баллистических ра­кет, которые, как заявляет иранская сторона, создаются лишь для защиты от возможного нападения. В США опасаются, что ракеты могут быть использованы против Израиля. Флинн дав­но точит зуб на Иран. В своей книге «Поле битвы», которую он опубликовал в отставке, Флинн называет иранский режим образчиком «клерикального фашизма» и заявляет, что Иран оказывает поддержку «Аль-Каиде». Однако многие эксперты считают, что Иран - враг этой террористической группиров­ки. О намерении Трампа изменить параметры ядерного согла­шения с Ираном заявил и его советник по внешней политике Валид Фарес. В настоящее время Соединенные Штаты являют­ся основным врагом иранского режима.

По утверждению руководства Ирана, ядерная программа страны преследует исключительно мирные цели и направле­на на диверсификацию энергетических источников с учетом расширяющихся потребностей иранской экономики в новых мощностях. Кроме того, иранская ядерная программа, рас­сматриваемая государством и обществом в качестве общена­ционального проекта, призвана стимулировать сокращение нефтяной зависимости в структуре энергопотребления, а так­же создать условия для экспорта в обозримой перспективе ядерного топлива в другие страны.

В настоящее время Иран с точки зрения военной доктри­ны находится в позиции, которая в региональных уравнениях безопасности и в поддержании стабильности и безопасности, является важным противовесом. В крупном плане относитель­но военного потенциала Ирана, можно сказать, что Исламская Республика Иран соответственно окружающим ее угрозам имеет значительный потенциал, и с точки зрения военной мощи в состоянии поддерживать уравнения региональной безопасности и стабильности и быть важным противовесом перед коллективной угрозой.

Сегодня есть опасения, что США при Трампе могут по­пытаться расторгнуть ядерную сделку с Ираном, хотя сделать это будет непросто. Каковы перспективы одностороннего вы­хода Америки из ядерной сделки с Ираном? Разрыва сделки по иранской ядерной программе, скорее всего, не последует, «разрыв - это, пожалуй, слишком сильное слово. Трамп возь­мет это соглашение, пересмотрит его, направит в конгресс, по­требует от иранцев вернуть некоторые пункты или изменить их, и это будет обсуждаться», - отметил В. Фарес. Так или ина­че, по словам советника, администрация Трампа в нынешнем виде иранское соглашение 2015 года не примет.

В Пентагоне давно раздражены тем, что Россия являет­ся международным гарантом урегулирования конфликта в Сирии, а Иран - региональным гарантом. При этом Иран, несмотря на его внешнюю враждебность США, иногда рас­сматривался Вашингтоном в качестве барьера для любой пер­спективной российской угрозы американским интересам на Ближнем Востоке. Таковы невидимые нити тайной диплома­тии.

Против хаоса, который США сеют на Ближнем Востоке, да и по всему миру, стоит Сирия, благодаря прямой военной поддержке России и Ирана. Способность России защитить сирийский режим не означает, что она в одиночку способна победить в этом противостоянии. Чтобы защитить свои до­стижения в Сирии, Москве необходимо укрепить свое присут­ствие в Ираке и Ливане, а это требует согласованных действий не только с Ираном, но и США. Присутствие военных советни­ков в Ираке и помощь Ирана в борьбе против так называемого

Исламского государства в Сирии и готовность Ирана эффек­тивно бороться с ИГ требуют интегрированного военного со­трудничества не только с Россией,но и Америкой.

Ситуацию на Ближнем Востоке осложняет то, что «Ха­мас» («Исламское движение сопротивления» - палестинская политическая партия, правящая в секторе Газа (с июля 2007 года) нуждается в Иране, чтобы преследовать свою цель унич­тожения Израиля, в то время как Иран нуждается в нем, что­бы расширить свою сферу влияния. В последнее время Иран вроде поставляет «Хамас» оружие. «Это дает право Израилю, по мнению некоторых известных юристов-международников, атаковать его ядерные реакторы». Та же озабоченность, что Иран вооружит своих террористических вассалов «грязными бомбами», возникает из отношений Ирана с Хезбалла, хотя та­кая вероятность спорна. За Израилем стоят США.

Согласно докладу Государственного департамента США, «... в 2014 году государственное спонсирование Ираном терро­ризма по всему миру оставалось на прежнем уровне. Это спон­сирование осуществляется через Корпус стражей исламской революции, Министерство безопасности Ирана и союзника Тегерана - организацию Хезболла - остающуюся серьезной угрозой для стабильности Ливана и всего региона». Хезболла является военизированной ливанской шиитской организаци­ей и политической партией, выступающей за создание в Лива­не исламского государства по образцу Ирана.

Парадоксально, но факт - усилению Ирана косвенно по­могла сама администрация Буша-младшего. Вторгнувшись в Ирак в 2003 году, используя выдуманный факт о наличии ору­жия массового уничтожения и свергнув злейшего врага Ирана Саддама Хусейна, США сами способствовали превращению Ирана в одного из сильнейших региональных игроков.

Многие аналитики растущее присутствие Америки на большом Ближнем Востоке и вокруг Ирана и противостояние Америки с Ираном расценивают как будущую военную про­блему. При таких обстоятельствах некоторые наблюдатели считают, что военная доктрина Ирана в дополнение к оборон­ной мощи придерживается принципа наступательного сдер­живания.

17 января 2016 года «уходящая» администрация прези­дента США Барака Обамы наложила новые санкции на иран­ских физических и юридических лиц, участвующих в ракетной программе, и приняла решение о продлении антииранских санкций ещё на год. Причём Палата представителей Кон­гресса США приняла законопроект о запрете продажи даже пассажирских самолётов Ирану. Понятно, что закладывается серьёзная политическая «бомба» под Венские соглашения по иранской ядерной программе. И основная часть иранских за­явлений, звучавших после этого, конечно, связана с ирано-аме­риканскими отношениями, как и с отношениями с Западом в целом - ведь Тегеран прекрасно знает, что никто на Западе не сумеет преодолеть американские запреты или же, вообще, оспорить компетентность США по вопросу о взаимоотноше­ниях с Ираном.

Наносить превентивные ядерные удары по противни­ку, который применяет или только замышляет применение оружия массового уничтожения (ОМУ), разрешит, думается, новая редакция ядерной доктрины США. Некоторые государ­ства ссылались на право упреждающей или даже превентив­ной самообороны до наступления вооруженного нападения^[7]. Хотя статья 51 Устава ООН не предусматривает упреждаю­щую самооборону как таковую, практика некоторых стран свидетельствует о том, что согласно международному обыч­ному праву, государство под угрозой неизбежного вооружен­ного нападения может иметь право принять соответствующие упреждающие меры по отражению такой угрозы. Эти меры остаются при условии соблюдения принципов необходимо­сти и пропорциональности.

В противовес новым санкциям Тегеран мог бы привести свою угрозу в действие и выйти из Совместного всеобъемлю­щего плана действий (СВПД или «иранское соглашение») от 2015 года, но пока Иран просто увеличил количество запусков и испытаний ракет.

Санкции и заявления нового президента США действи­тельно представляют собой резкий контраст с действиями в отношении Ирана со стороны администрации Обамы. После долгих переговоров с Тегераном, которые вела администрация Обамы по иранской ядерной программе, руководство страны согласилось, чтобы она была заморожена, а также пошло на сближение в вопросе обеспечения ее мониторинга со стороны МАГАТЭ. В ответ США сняли с Ирана большую часть санк­ций. В частности, стране была разрешена торговля, а также поставка в эту страну американских гражданских самолетов.

Дипломатических отношений между США и Ираном нет - они были разорваны в 1979 году после того, как вскоре после исламской революции радикалы захватили посольство США. Но все же в период первого срока Обамы между Ираном и США существовало ограниченное сотрудничество. В одном из писем советника Обамы по борьбе с терроризмом Джона Бреннана говорилось о необходимости снизить жесткий тон в отношении Ирана, а также начать с ним «прямой диалог». Этого нельзя исключить и сегодня.

Конфликт с Ираном может вспыхнуть внезапно в резуль­тате случайного или намеренного инцидента в Персидском за­ливе между иранским и иностранными кораблями. США так­же могут использовать и нападение проиранских повстанцев хуситов на саудовское судно вблизи берегов Йемена как повод для атаки не только на их позиции, но и как предупреждение ВМФ Ирана. Подобный сценарий может перерасти во «Вто­рую танкерную войну», как это было во время ирано-иракской кампании в 1980-е гг.

Вспомним, как в 1980 г. началась бессмысленная война между Ираком и Ираном. По продолжительности, задейство­ванным ресурсам и человеческим жертвам ирано-иракская война («Первая война» в Персидском заливе) является одним из крупнейших военных конфликтов после Второй мировой войны. Потери с обеих стороны были огромными. По разным оценкам, они составили от полумиллиона до миллиона жертв.

Сегодня опасность повторения такого сценария велика, поэтому вкратце остановимся на так называемой «танкерной войне». С весны 1984 г. иракская авиация приступила к нане­сению ударов по танкерам с иранской нефтью, следовавшим через Персидский залив. К октябрю 1984 г. было атаковано 40 танкеров. Авиация Ирана также начала наносить удары по танкерам, перевозившим нефть из Кувейта и Саудовской Аравии. Так возникла «танкерная война», в которую были втя­нуты ВВС и ВМС не только Ирана и Ирака, но и других стран. Война на море привела к уничтожению нефтяных танкеров, в том числе и принадлежавших иностранным государствам. В ходе «танкерной войны» (1984-1987) каждые 3 дня поступали сообщения об очередной жертве. Всего же была зарегистриро­вана 451 атака, из которых 283 приходились на иракские ВМС и ВВС, остальные 168 - на иранские. Наиболее часто под удары попадали танкеры. Это побудило мировые державы сделать все, чтобы остановить конфликт.

Страны НАТО поддерживали Саддама Хусейна, воспри­нимая его как меньшее из двух зол и как средство сдерживания исламской революции. Запад заигрывал с Хусейном, предла­гая ему роль лидера арабских стран. Участие в вооружении Ирака принимали все страны запада, в том числе и США. Од­ним из активных поставщиков накануне и в ходе войны был Советский Союз.

США в июле 1987 года ввели военный флот в Персидский залив, чтобы сопровождать свои танкеры. Это привело к стол­кновениям с иранцами. Страшной трагедией стала катастрофа пассажирского самолета A300 - иранского лайнера, летевшего из Тегерана в Дубай. Он был сбит над Персидским заливом в результате обстрела ракетным крейсером ВМС США. Запад­ные политики заявили, что это была трагическая случайность, так как самолет якобы приняли за иранский истребитель. Американцы атаковали две нефтяные платформы Ирана, ко­торые использовались как площадки для атак на нейтральные суда. Был задействован корпус морской пехоты, авианосец, 4 эсминца и т.д.

Уроки «танкерной войны» всесторонне проанализирова­ны военными специалистами. Ирано-иракская война доказала уязвимость танкерного маршрута в Персидском заливе. Воен­но-морское присутствие третьих стран в Персидском заливе является одним из основных стратегических угроз, и любое ограничение свободы морского движения ИРИ в Персидском заливе Ирана считает угрозой для своего экономического бла­гополучия.

В условиях зигзагообразно начавшегося правления До­нальда Трампа повторение подобного сценария гораздо выше. В регионе сейчас вполне возможно определенное столкнове­ние «больших амбиций». Если в свое время Иран начал воору­жаться по двум причинам: во-первых, из-за наличия де-факто ядерного оружия у Израиля, во-вторых, из-за демонстрации готовности Запада запускать в Иране «цветные» сценарии, то сейчас причины иные. Кстати, победу Трампа многие объяс­няют и «израильским следом», однако эксперты сомневаются в том, что США в данном вопросе будут ориентироваться ис­ключительно на израильские интересы. Пора бы уже опом­ниться.

Между тем, в Национальной военной стратегии США, которую Пентагон опубликовал 1 июля 2015 г., стратегическая сущность осталась той же, что и раньше. Но в ней выделены четыре основные страны, несущие угрозу международному порядку: Россия, Иран, Китай и Северная Корея. Иран в но­вой доктрине обвиняется в том, что продолжает вести работы по созданию ядерного оружия. Он, конечно, отрицает это, но данные американской разведки говорят об обратном. Также Иран обвиняется в финансовой поддержке международного терроризма на Ближнем Востоке. Сказано прямо: «Действия Тегерана дестабилизируют регион». В этом не только ключе­вом официальном документе для исполнения в вооруженных силах и государственных структурах США, но и доктрине, предъявленной всему миру, введено понятие «ревизионист­ских государств». Под «ревизионизмом» понимается стрем­ление государств сменить на более высокий свой текущий статус в мировом порядке. Потому вместе с ростом мирового терроризма именно ревизионистские тенденции увеличивают «глобальный беспорядок» в понимании Соединенных Штатов, напрямую угрожают их мировой гегемонии и национальным интересам, ослабляют военный потенциал США в разных ре­гионах мира. В общем, Америка,страна №1, всем велела «не вякать».

Россия официально объявлена для США противником номер один. Наша страна напрямую обвинена в стремлении вернуть прежний державный, имперский статус: в попытке «пересмотреть ключевые аспекты международного порядка» и, таким образом, в действиях, угрожающих интересам нацио­нальной безопасности США. Под «прикрытием» НАТО США стали диктаторами и монополистами в вопросах применения военной силы в различных точках мира⁹.Трамп, судя по всему, намерен ужесточить свою позицию.

Дальнейшее сближение Китая и России - это неизбеж­ный результат стратегического давления США, а также выбор, которые стороны сделали в целях собственного выживания. В противовес комплексной силе западных стран, Китай и Россия по отдельности значительно отстают от США, и лишь только вместе обладают мощной силой. Взаимодействие между Ки­таем и Россией не только будет способствовать продвижению безопасности и развитию двух государств, но и может при­влечь внимание других стран на территории Евразии, в том числе Ирана и Пакистана, чтобы нарушить стратегические планы США в Евразии.

По мнению Трампа, Иран также бросает стратегический вызов мировому сообществу. Он ведет работу по созданию ядерного оружия и средств его доставки, несмотря на много­численные резолюции Совета Безопасности ООН с требо­ванием прекратить такие усилия. Иран, по словам Трампа, - это государственный спонсор терроризма, подрывающий стабильность во многих странах, включая Израиль, Ливан, Ирак, Сирию и Йемен. Иран своими действиями, повторим­ся, дестабилизирует регион, принося страдания бесчисленно­му множеству людей, и лишает собственный народ надежд на благополучное будущее.

Это можно расценивать как не изменение геополитики США по отношению к России, а скорее как ее предельное об­нажение на новом этапе, для чего достаточно посмотреть текст публикации Колумбийским университетом недавно рассекре­ченной директивы Совета национальной безопасности США 20/1 от 18 августа 1948 г. «Цели США в отношении России». К сожалению, история повторяется.

В условиях начавшегося в 2014 году нового резкого про­тивостояния между Западом и Востоком в результате государ­ственного переворота в Киеве, совершенного официальным Вашингтоном, нескончаемых экономических санкций, военно­го противостояния в Сирии, происходит разлад устоявшейся десятилетиями после учреждения ООН международно-нор­мативной системы.

Игнорирование принципа неприменения силы или угрозы силой преследует цель подменить основные принци­пы международного права, на котором с момента учреждения ООН в 1945 году зиждется вся международная система обе­спечения мира и безопасности. Но США стремятся создать монополярный мир вопреки основным принципам междуна­родного права.

Неужели действительно отношения России и США ска­тились к низшей точке и «тотальной, обвальной деградации» со времён холодной войны?

2. Россия и Иран: братья навеки?

Особое географическое положение Ирана заключается в том, что он имеет не менее чем пятнадцать непосредствен­ных соседних государств разноформатного плана, что является фактором, усугубляющим положение страны с многовековой цивилизацией. Многочисленные угрозы извне вкупе с этим усугубляют склонность ощущать неуверенность - речь идет о ментальности иранского народа.

Существуют ли между Россией и Ираном определенные противоречия? Да, существуют. Они не могут не существовать по той простой причине, что национальные интересы этих го­сударств по своей природе не могут быть идентичными. От­ношения соседей всегда непростые. Особенно, если эти соседи - государства. Но, правда и то, что отношения России и Ирана являются сегодня одной из важных составляющих евразий­ской стабильности.

И Москва, и Тегеран активным образом борются против выкормленного американцами «Исламского государства», невиданная доселе экспансия которого угрожает жизненно важным интересам обеих сторон. Во многом совпадают точки зрения и подходы наших стран к основным международным и региональным проблемам. Более того, Россия и Иран - соседи, нас разъединяет только Каспийское море, ранее мы имели об­щую границу на суше. У нас огромное количество общих ин­тересов в сфере безопасности в регионе Ближнего и Среднего Востока, в целом, в мире. И Россия, и Иран являются независи­мыми центрами силы и стабильности в Евразии.

Вашингтону, разумеется, не нравится суверенная и не­зависимая политика двух государств. Американская внеш­неполитическая схема рассматривается сегодня как попытка использовать свое военное, политическое и экономическое влияние, чтобы заставить другие страны понизить свои отно­шения с Ираном и окружить Иран враждебными режимами в Турции, мусульманских странах Центральной Азии, Афгани­стане, Пакистане, Саудовской Аравии, Ираке. И с их помощью свергнуть исламский режим в Иране, и установить светский проамериканский режим в Тегеране.

У наших стран накоплен ценный большой опыт в дву­сторонней дипломатии, политике и экономике, нашим свя­зям почти 500 лет, хотя отношения русских и персов на про­тяжении веков были весьма непростыми. У Ирана сегодня свои интересы, и именно их совпадение с интересами России приводит к развитию отношений. Чтобы понимать действия или сомнения иранцев (персов), надо знать историю. Знание предыстории современных взаимоотношений поможет по­нять всю сложность международных отношений двух сосед­них стран в каждом конкретном случае. Напомним несколько важных исторических фактов, которые по-разному трактуют­ся как в Иране, так и в России.

11 февраля 1829 года возбужденная толпа персов-фанати- ков разгромила Русскую миссию в Тегеране. 37 сотрудников дипломатического корпуса были зверски убиты - чудом, го­ворят, уберегся только один человек. В Иране широко бытует версия, что 34-летний посол Александр Грибоедов был убит из-за того, что, будучи большим шалуном, оставил в посоль­стве на ночь двух жен иранского Шаха, что по исламским воз­зрениям являлось ужасным кощунством. Противниками пра­вителя был распространен слух о том, что жен шаха (женщин из его гарема - что одно и то же по местным обычаям) обе­счестил российский посол. Весть об этом мгновенно облетает столицу Персии, и это стало своего рода детонатором. К по­сольству сбегаются толпы разгневанных мусульман...

В годы Гражданской войны в России в ночь на 3 ноября 1918 года была разгромлена советская дипломатическая мис­сия в Персии, а первый полпред Советской России в Персии И.О. Коломийцев был убит на иранской территории в 1919 году.

В ходе Второй мировой войны с 25 августа по 17 сентября 1941 года проводилась совместная оккупация СССР и Велико­британией территории Ирана. Целью операции являлось обе­спечение гарантированной безопасности южного маршрута поставок СССР по ленд-лизу, взятие под контроль иранских нефтяных месторождений с целью предотвращения их захва­та Германией, а также исключение возможности выступления Ирана на стороне стран гитлеровской Оси. Кроме того, ввод войск на территорию Ирана должен был парировать возмож­ную агрессию со стороны Турции, создавая фланговую угрозу для турецких войск.

Влияние Германии в Иране было огромным. После при­хода к власти в результате свержения законного правителя в 1921 году Реза Пехлеви страна стала называться Ираном - до этого он, как известно, много столетий назывался Персией. Широко распространена версия о том, что к переименованию государства шаха склонили немцы, ведь название «Иран» про­исходит от авестийского «Airyana - страна ариев».

Трижды Пехлеви дал отказ просьбе СССР выдворить из Ирана граждан Германии. Юридически Советский Союз имел право на ввод войск на территорию южного соседа, это было предусмотрено условиями Договора между СССР и Персией (с 1935 года - Иран) от 26 февраля 1921 года. В шестой статье договора говорилось, что Россия может вводить свои войска в Иран в том случае, если «со стороны третьих стран будут иметь попытки путем вооруженного вмешательства осуществлять на территории Персии захватническую политику или превра­щать территорию Персии в базу для военных выступлений против России». Кроме того, Договор о гарантии и нейтрали­тете между Союзом Советских Социалистических Республик и Ираном (Персией), заключенный 1 октября 1927 г. обязывал обе страны не участвовать в соглашениях против безопасности друг друга. Между прочим, данный международно-правовой акт действовал вплоть до Исламской революции в Иране.

Операция не была бескровной - в первые дни отмечались бои с иранскими войсками, хотя не слишком ожесточенные. Уровень потерь был невысок - 64 убитых и раненых британ­цев, около 50 погибших и около 1000 раненых советских сол­дат, около 1000 погибших иранцев. Войска Великобритании оккупировали южный Иран до 1946 года.

Обида иранцев на СССР за оккупацию до сих пор в той или иной мере сохранилась. В 2010 году президент Ирана Ахмадинежад заявил: «Вы нанесли огромный урон иранцам, возложив на их плечи тяжелую ношу, и стали победителями во Второй мировой войне. Вы даже ничем не поделились по­сле войны. Если я скажу сегодня, что мы хотим полноценной компенсации, знайте, что мы пойдем до конца и получим ее». Впрочем, в 2013 году его сменил Хасан Роухани. Действующий президент пока подобных требований не выдвигал.

Ради справедливости заметим, что сегодня некоторые в Тегеране недовольны тем, что Россия, вторгшись в Сирию 30 сентября 2015 года, сразу стала претендовать на ведущую роль в урегулировании конфликта. Командующий Корпусом стра­жей исламской революции Мухаммед Али Джафари заявил: «Россия пришла в Сирию в поиске своих интересов, поэтому она была вынуждена там остаться. Она не ставила своей целью обеспечение сохранности власти в руках Асада, в отличие от нас». Это заявление явно говорит о том, что существует кон­фликт интересов между Ираном и Россией, особенно в отно­шении конечных целей, поставленных каждой из сторон, не­смотря на близкую схожесть позиций по Сирии.

После смерти в 1989 году лидера исламской революции аятоллы Хомейни и либерализации политического курса СССР сложились хорошие перспективы для двусторонних от­ношений. Но, к сожалению, в последние чуть более четверть века нормальные партнерские отношения между Россией и Ираном, несмотря на огромные перспективы, так и не приоб­рели стабильный характер.

Тогда находящийся под санкциями Запада Иран был за­интересован в российском оружии и технологиях. В 1989 году было заключено масштабное соглашение по поставкам в Иран советской боевой техники. Только начались взаимовыгодные поставки - распался СССР, главой МИД стал целиком ориен­тированный на запад Андрей Козырев, который донельзя су­зил взаимовыгодное военно-техническое сотрудничество. По­сле его отставки в 1994 году отношения начали как-то оживать, но в 1995 году обеспокоенные масштабом поставок российской боевой техники в Иран США навязали Москве соглашение Гор-Черномырдин, согласно которому обещали открыть для России мировые рынки вооружений в обмен на прекращение военного сотрудничества с нашим перспективным партнером. Россия под нажимом США отказалась поставлять Ирану вы­сокотехнологичную продукцию «двойного назначения», что, конечно, не могло не охладить двусторонние отношения.

К 1999 году стало понятно, что Россия нужна Западу толь­ко как плацдарм сбыта своих товаров и не может быть и речи о равных партнерских отношениях. В новых условиях Москва возобновила сотрудничество с Тегераном. Его пиком стало со­глашение о поставках новейшего зенитно-ракетного комплек­са С-300, который был создан специально для Ирана и уже от­правлен туда по Волге.

Однако неожиданный визит премьер-министра Израи­ля Биньямина Нетаньяху в Москву в 2010 году и его встреча с тогдашним президентом Дмитрием Медведевым завершилась срывом сделки и разворотом баржи с ракетами восвояси (!!!). Такой обиды от своего стратегического партнера, для которо­го Израиль оказался как бы милее, иранцы стерпеть не мог­ли. Поэтому и теперь в Иране целый ряд политиков крайне скептически относится к потенциальному союзничеству с Рос­сией даже по такому важнейшему вопросу, как Сирия. Срыв российско-иранского соглашения осенью прошлого года о со­вместном использовании аэродрома Хамадан наверняка дело рук этой группы местной элиты.

Вот факты, которые сами говорят за себя:

1 июня 2010 года - президент России Д.А. Медведев при­звал США определиться по вопросу о вступлении РФ в ВТО: «России нужна ВТО, но и ВТО нужна Россия»;

9 июня 2010 года - Совет Безопасности ООН ввел новые санкции в отношении Ирана, причем, за данные санкции про­голосовала и Россия;

20 июня 2010 года - МИД России назвал «неприемлемы­ми» санкции, введённые против Ирана в одностороннем по­рядке США и Евросоюзом;

23-24 июня 2010 года - президент России Д.А. Медведев, находясь с официальным визитом в США, договорился «об усилении санкций в отношении Северной Кореи и Ирана».

26-27 июня 2010 года - состоялся саммит Большой вось­мерки (G8). Главной темой форума стала глобальная безопас­ность. Лидеры «восьмерки» в итоговом коммюнике осудили политику Ирана и КНДР, выступили с инициативами по борьбе с пиратством и терроризмом;

12 июля 2010 года - президент Д.А. Медведев выступил с проникновенной речью в здании МИД России на совещании послов и постоянных представителей России за рубежом. Он назвал ЕС и США ключевыми партнерами Москвы. Сегодня трудно отрицать, что глава государства презентовал офици­ально новую прозападную внешнеполитическую доктрину России;

6 сентября 2010 года - министр обороны России А. Сер­дюков и израильский министр обороны Э. Барак подписали соглашение о военном сотрудничестве между Россией и Из­раилем. В этом соглашении есть пункт об обмене разведыва­тельной информацией;

17 сентября 2010 года - министр обороны РФ А. Сердюков объявил, что Россия может впервые закупить военные техно­логии у США;

22 сентября 2010 года - Указ Президента РФ «О мерах по выполнению резолюции 1929 года» от 9 июня 2010 года. В указе говорится, что поставки Ирану зенитно-ракетных ком­плексов С-300 противоречат резолюции Совета Безопасности ООН. Документ запрещает транзитное перемещение через территорию России (в том числе воздушным транспортом), вывоз с территории России в Иран, а также передачу Ирану вне пределов России с использованием морских и воздушных судов под Государственным флагом России любой боевой тех­ники. Кроме того, президентский указ запретил въезд на тер­риторию России иранцам, связанным с ядерной программой Тегерана.

Вот что происходило в очень короткий период с 1 июня по 22 сентября 2010 года вокруг Ирана. Может ли такое по­вториться теперь?

Отметим, что действия высших российских властей не были поддержаны широким кругом мыслящих людей. Из­вестный журналист В. Третьяков заявил: «Прежде всего, вы­скажусь по поводу актуальнейшей темы последних дней - окончательному отказу России выполнить сделку с Ираном о продаже ему комплексов С-300 и С-400. Решение, на мой взгляд, неправильное, противоречащее интересам России (в том числе, интересам безопасности), повышающее вероят­ность нападения на Иран (и соответствующего ответа) и при­нятое под давлением США (видимо, в обмен на ратификацию СНВ-3). Кстати, это подтверждается и тем, что не последовало внятного объяснения этого решения. Исключительно ссылки на резолюцию СБ ООН».

В последнее время в западных странах усиленно ищут ма­лейший намек на противоречия Ирана и России. Как только утихнет война в Сирии, Москва и Тегеран, мол, будут конкури­ровать за политическое и экономическое влияние в регионе. ИРИ будет конкурировать с Россией в газовой отрасли. Иран уже хочет осуществлять экспорт в Европу, где давно домини­рует Россия. Кроме того, Иран в течение многих лет надеется построить газопровод через Сирию к Средиземному морю, в то время как европейские страны пытаются заблокировать этот проект.

Россия и Иран действительно сегодня являются конку­рентами на рынке газа Турции, которая для Ирана сегодня является основным внешним рынком сбыта газа (по итогам 2015 года объем поставок газа из Ирана в Турцию составил меньше 8 млрд куб м газа), но к 2020 году он также имеет не­плохие возможности по организации поставок существенных объемов газа и в другие близлежащие страны. В дальнейшем их позиции будут определяться целым рядом политических и рыночных факторов, но хватает ниш и для взаимовыгодного партнерства b в этой сфере.

Владимир Путин называет Иран «долговременным пар­тнёром России», а министр иностранных дел Сергей Лавров - «естественным союзником в борьбе против Исламского госу­дарства», что явно означает не только демонстрацию намере­ний. Таким образом, Россия видит в Иране одну из основных сил в борьбе с ИГ (запрещена в России), также наш интерес в поддержке Ирана заключается в его положительной для нас роли в Афганистане, где местные талибы присягнули ИГ. При возможном драматическом обороте событий действия Ирана в Афганистане могут отвлечь исламистов от их экспансии в Среднюю Азию, в подбрюшье России.

В 2015 году Россия и Иран заявили о необходимости соз­дания новой коалиции для борьбы с «Исламским государ­ством», которая стала бы альтернативой западной коалиции, не достигшей своими многомесячными бомбардировками объявленных целей в уничтожения этой крупнейшей терро­ристической организации. Иран к тому времени уже в течение нескольких лет предоставлял Сирии финансовую, военную и иные виды помощи, участвуя даже в наземных операциях про­тив исламистов силами спецподразделений Корпуса стражей Исламской революции (КСИР). В октябре 2015 года официаль­но было объявлено о создании в Багдаде координационного центра по борьбе с терроризмом в Сирии, основными участ­никами которого были Москва и Тегеран. Центр должен был служить аналогом иорданского МОС - располагающегося в Аммане центра военного планирования операций оппозиции юга Сирии, в котором участвуют офицеры США, Великобри­тании, Франции и стран Персидского залива. К сожалению, роль российско-иранского координационного центра оказа­лась чрезвычайно невелика - координация боевых действий проходила в самой Сирии и лишь на тактическом уровне. В стратегическом видении будущего Сирии между союзниками по-прежнему существовали разногласия.

Россия с момента своего вступления в конфликт исполь­зовала лишь воздушное пространство Ирана для пролета во­енных и транспортных самолетов (в обход Турции), а также для крылатых ракет «Калибр», которые запускались с кора­блей Каспийской флотилии. Почему с самого начала не были оговорены вопросы возможности использования иранской инфраструктуры для нанесения эффективных авиаударов по позициям боевиков? Россия не обращалась к иранской сторо­не о предоставлении воздушного пространства?

С 2015 года российские стратегические бомбардировщи­ки Ту-22 взлетали только с российских аэродромов (Моздок), что чрезвычайно снижало их эффективность из-за необходи­мости загрузки полных баков топлива и, соответственно, толь­ко половинного боезапаса. Из Ирана им было бы лететь гораз­до ближе.

В общем, тогда Россия не проявила должной настойчи­вости. Потому что испугалась, как обычно, жесткой реакции США и Израиля? Возможно, и Иран поддался внешнему на­жиму или не посчитал нужным предложить свои аэродромы, опасаясь чрезмерного усиления Москвы на сирийском направ­лении. Договоренность с Ираном о совместном использовании базы в Хамадане появилось благодаря катастрофической си­туации под Алеппо, которая сложилась в начале августа 2016 года. Боевики движения «Джейш аль-Фатах аш-Шам» (бывшей «Джебхат ан-Нусры», запрещенной в России организации, - прим. ред.) и их союзников прорвали фронт сирийской армии в рай­оне военных академий к югу от Алеппо и ликвидировали уста­новленную в июле блокаду восточных районов.

Снабжение города оказалось под угрозой. Занимавшие позиции севернее прорыва иранские добровольческие фор­мирования и отряды ливанского движения «Хезболла» нес­ли большие потери в попытках контратаковать противника. С целью ликвидации прорыва боевиков необходимо было резко усилить бомбардировки, чего с российской авиабазы Хмеймим сделать было невозможно - короткая взлетно-по­садочная полоса не позволяет принимать тяжелые бомбарди­ровщики. Усиление эффективности действий российских ВКС стало возможным только благодаря использованию иранской инфраструктуры, и в данный момент это полностью отвечало интересам и России, и Ирана. Использование базы в Хамада- не российскими ВКС вызвало настоящий шок в Вашингтоне и Тель-Авиве.

Между тем, сотрудничество России и Ирана в Сирии до сих пор не имеет оформления в виде военного союза. Созда­ется определенное впечатление, что Россия и Иран пресле­дуют в регионе Ближнего Востока каждый собственные цели. Иран поддерживает радикальные шиитские организации, на­пример, «Хезболлу». Россия, в свою очередь, не хочет этого и пытается избежать подобной линии. Москва считает, что если есть безальтернативная необходимость в целях политическо­го урегулирования в уходе Башара Асада, то это необходимо сделать. Иран категорически против этого. У Ирана нет се­рьезных оснований доверять России после унизительных для Ирана трений вокруг военных контрактов с Россией в годы угоднической Тель-Авиву политике. Быть не может того, что США не используют против сотрудничества с Россией этот не­гативный для Ирана опыт.

Несмотря на обоюдную заинтересованность и координа­цию российско-иранских совместных действий по поддержке Б. Асада, соперничество между странами за влияние в Сирии выходит на первое место. А главным проигравшим в этом противостоянии при любом раскладе станет как раз Башар Асад, влияние на которого рано или поздно будет поделено между Россией и Ираном.

Тегеран оказывал серьезное влияние на политическую структуру сирийского руководства, лоббируя свои интересы через нескольких подконтрольных себе министров, сотруд­ников президентского аппарата. Это противостояние четко проявилось в Хомсе, где каждая из сторон стремится устано­вить свое монопольное господство. Хомс - один из важнейших сирийских городов с выгодным географическим положением, позволяющим закрепиться в одноименной провинции и всей стране.

Всего несколько дней российские бомбардировщики на­носили удары по отрядам сирийской вооруженной оппози­ции с иранского аэродрома в Хамадане. 22 августа иранская сторона сделала довольно резкое заявление о прекращении вылетов с иранской базы якобы из-за ряда разногласий по вопросу освещения особенностей совместной эксплуатации аэродрома. Остается ли в силе договоренность о союзе между Москвой и Тегераном в борьбе против терроризма в Сирии, или впору говорить о появлении системных разногласий меж­ду сторонами? Что в действительности заставило Тегеран от­казаться от предоставленной взлетной полосы для российских самолетов и «потерять свое лицо»?

Москва делает поворот в сторону противников, с которы­ми, проливая кровь и неся финансовые потери, боролся Иран с целью защитить Сирию и единство ее территорий, настаи­вая на том, что Асад должен остаться, так как это единственно верное, по его мнению, решение. Что касается России, то она не исключает альтернативных решений в отношении легитим­ного сирийского правительства.

Иран поддержал российское вмешательство, однако это не означает, что Иран покорится Москве, также как и Вашинг­тону. Тегеран является основным региональным игроком, по­этому его интересы невозможно игнорировать, и именно он способен изменить ход событий в Сирии. Иранцы могут вос­пользоваться решением Москвы о выводе основной части сво­их войск из Сирии. Россия, в отличие от Ирана, не способна вести переговоры на поле боя с другими участниками кон­фликта на тех территориях, которые находятся под контролем иранских военных, сирийской армии и их союзников (если только Москва не сможет вести переговоры с воздуха).

И Россия, и Иран являются независимыми центрами силы, и Вашингтону не нравится суверенная и независимая политика двух государств.

Ни Тегеран, ни Москва, как и все международное сообще­ство, не желают краха Сирии как государства, однако причины поддержки правительства Асада и реальное отношение к пре­зиденту страны каждой из сторон различны. Иранцы обеспо­коены намерениями России, особенно в свете того, что Москва одобряет международные резолюции, которые, возможно, являют собой подготовку к свержению Асада или ослабле­нию его власти. Москва также действует в рамках Женевской декларации по Сирии, которая предполагает уход нынешнего сирийского президента. Тегеран настаивает на том, что борьба с терроризмом имеет первостепенную важность, однако пола­гает, что обсуждение политического будущего Асада является табу.

Основная цель России, согласно некоторым источникам, состоит в том, чтобы установить контроль над всей террито­рией Сирии. Тегеран же предпринимает усилия обеспечить формирование стабильного и лояльного ему правительства в Дамаске, чтобы воспрепятствовать переходу Сирии в лагерь противников. Надо сказать, что российское вмешательство стало причиной серьезных изменений, степень которых сей­час пытается оценить Иран. В частности, возникает вопрос о том, как эти изменения могут повлиять на его политику в ре­гионе. С одной стороны, российское вмешательство перевеси­ло чашу весов в сторону Асада в военном плане, с другой, стало реальной угрозой для него в плане политическом.

Может ли Россия обеспечивать себе политические побе­ды в регионе, не взяв в расчет американцев, а также умаляя заслуги иранцев и их союзников?

Тегеран вынужден приспосабливаться к действиям Рос­сии и США в регионе, которые, в свою очередь, уже приняли как бы решение относительно «роли Асада» в переходном пе­риоде. Кроме того, Москва готова к сотрудничеству с сирий­ской оппозицией, в том числе со «Свободной армией Сирии», которая продолжает «торговаться» по вопросам переходного периода в Сирии. Это означает, что Россия не исключает от­сутствие Асада в качестве президента в будущем Сирии? Вза­мен, допустим, обеспечить себе военное присутствие в Сирии, а также возможность заключить сделку с Западом по Украине, Крыму и другим направлениям.

Что действительно интересует Вашингтон, так это сдер­живание ИГИЛ всякий раз, когда оно преступает границы дозволенного. Москва, в свою очередь, стремится установить полный контроль над террористическими группировками с целью ограничить их деятельность в регионе. А цель Ира­на - полностью ликвидировать ИГ, которое, как и Саудовская Аравия, жаждет, свергнув Асада, установить полный свой кон­троль в Сирии.

Россия, возможно, приняла решение ослабить степень своего вмешательства в Сирии, чтобы сохранить равновесие между режимом Асада и умеренной оппозицией. Более того, она намерена сформировать региональную антитеррористи­ческую коалицию, в рамках которой рассматривает Иран на­равне с Саудовской Аравией и сирийскими оппозиционными группами. Это означает, что Иран должен пойти на уступки в отношении Эр-Рияда, а также не препятствовать оппозици­онным формированиям обрести легитимность, в которой они нуждаются.

Россия со свой стороны предлагает гарантии безопасно­сти Израилю и странам залива в обмен на сохранение ее по­зиций в Сирии. Это не вызывает раздражения у американцев. Естественно, такие действия вызывают беспокойство Ира­на, который делает все возможное для того, чтобы защитить сирийское государство, поддержать режим и восстановить линию соприкосновения с израильтянами, создав военную инфраструктуру на Голанских высотах с целью обеспечить возможность сопротивления в случае необходимости.

Россия намерена обеспечить себе более серьезную роль в регионе, так как она обладает большими, чем Иран, возмож­ностями в отношении Сирии, как в экономическом, так и в по­литическом и военном плане.

Москва способна взять на себя ответственность за режим (не лично за президента), что усиливает зависимость Дамаска от ее решения. Таким образом, Россия обеспечивает себе го­сподство в энергетической сфере страны, а именно - в отно­шении газопровода, который, как ожидается, будет проложен через Сирию.

Прямое российское вмешательство обеспечило междуна­родное участие в сирийском кризисе, а это означает ослабле­ние роли Ирана и укрепление роли основного международ­ного игрока в лице России. Иран не обладает всеми рычагами давления в регионе для защиты того, чего он добился за пять лет войны. Москве необходимо укрепить свое присутствие в Ираке и Ливане, а это невозможно без разрешения и под­держки Ирана.

В общем, Иран в своей политике исходит из чётко им обозначенных собственных национальных интересов, преда­вать которые ради сотрудничества с Россией он не намерен. И Москва не может не поступать соответственно, демонстрируя прагматичный подход к двусторонним отношениям, не забы­вая о своих национальных интересах

В межгосударственных отношениях не бывает постоян­ных, «стратегических» друзей и врагов, тем более «братьев на­век». Бывают либо общие - в определенный исторический мо­мент - интересы, либо их отсутствие (в столь же определенный исторический период). Еще сложнее, когда у национальных лидеров больше проблем не с другими государствами, а в соб­ственной стране.

3. Иранская ядерная программа

Одной из самых страшных войн XXI века и началом Тре­тьей мировой войны может стать военный конфликт Израиля и Ирана.

Тегеран и Тель-Авив вышли на очень опасный уровень непримиримости. Атомную программу Ирана в Тель-Авиве считают прямой угрозой национальной безопасности Изра­иля. Израильская политическая и военная элита считает, что только наличие ядерного оружия у Израиля даёт ему гарантии безопасности в полностью агрессивной внешней среде. Изра­иль уже не раз заявлял о своей готовности нанести удар с по­мощью ВВС по иранским атомным объектам, в союзе с США, или даже без них. Согласно докладу американского Центра стратегических и международных исследований (CSIS), это приведёт к жесточайшей войне в истории человечества, в которой погибнут около 20 миллионов иранцев, а Израиль по­теряет около 800 тысяч человек убитыми.

Немногие современные проблемы международной без­опасности являются более заметными, чем опасность, исхо­дящая от иранских усилий по разработке ядерного оружия. Ядерная политика Ирана, впрочем, и Израиля, является од­ним из самых непрозрачных аспектов иранского стратегиче­ского мышления. По мнению некоторых специалистов, Иран уже провел «вооруженные нападения», которые позволили бы государствам действовать в порядке самообороны против него.

Иран настаивает, что его ядерная программа направлена исключительно на мирные цели. Тем не менее, Организация Объединенных Наций, Совет Безопасности ООН и Междуна­родное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) обнаружили действия, свидетельствующие, на их взгляд, о том, что Иран нарушает свои обязательства. Израиль убежден, что нарушив директивы МАГАТЭ, Иран разрабатывает ядерное оружие, и Израиль является одним из его главных, если не главной целью.

«Составным элементом нашей военной политики яв­ляется твердое намерение предотвратить доступ вражеских государств к ядерному оружию. Для нас это не вопрос по­литического равновесия, основанного на равном доступе к «средствам устрашения», а вопрос выживания. Поэтому мы должны ликвидировать эту угрозу в зародыше», - сказал ми­нистр обороны Израиля Ариэль Шарон 15 декабря 1981 года. Эти слова были высказаны вскоре после военной операции «Опера» (также известна как операция «Вавилон»), проведён­ной ВВС Израиля по уничтожению ядерного реактора «Оси- рак» французского производства на территории Ирака в июне 1981 года. Однако мы несколько забежали вперед.

Создание атомной энергетики в Иране началось еще во время правления шаха Реза Пехлеви, когда в середине 1950-х годов был основан Атомный центр Тегеранского университе­та. Разработки в области атомной энергии проводились в со­ответствии с Соглашением о мирном использовании ядерной энергии, подписанному между США и Ираном в 1957 году. Ва­шингтон обязался поставить в Иран ядерные установки, обо­рудование и подготовить специалистов. В 1967 году Вашинг­тон продал Ирану 5-мегаватный исследовательский ядерный реактор.

Иран вступил в 1958 г. в Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ), а в 1963 г. подписал Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в кос­мическом пространстве и под водой, в 1970 г. стал участником Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и поставил свою ядерную программу под контроль МАГАТЭ. В течение десяти лет (1967-1977) не только США, но и ФРГ, Фран­ция, Великобритания, Италия, Бельгия принимали активное участие в программе развития мирной ядерной энергетики в Иране.

Иран одним из первых в 1973 году подписал с МАГАТЭ соглашение о всеобъемлющих гарантиях, а в 1974 году - до­полнительное соглашение о содействии инспекциям МАГАТЭ на своих объектах и приступил к реализации плана развития атомной промышленности на основе сотрудничества с рядом западных стран. По плану предусматривалось создание зам­кнутого ядерного топливного цикла, а также строительство 23 ядерных реакторов. Атомная энергетика Ирана была направ­лена на технологическое превосходство над арабскими страна­ми. В те же годы были начаты работы по созданию научно­технического потенциала, который мог быть использован для создания ядерного оружия, при наличии соответствующего политического решения.

В результате исламской революции 1978-1979 гг. эти важ­ные проекты по большей части не были осуществлены или оказались заморожены. Духовный лидер исламской револю­ции аятолла Хомейни после прихода к власти немедленно за­морозил строительство почти полностью готовой АЭС в Бу­шере.

Но в середине 1980-х гг. Тегеран возобновил ядерную программу и продолжал ее в 1990-е годы, несмотря на про­тиводействие мирового сообщества, подозревавшего Иран в разработке ядерного оружия. Прибегли к помощи доктора Абдул Кадир-хана, который представил подробные чертежи и перечни оборудования, подлежащего поставке со стороны ядерных государств. Под руководством этого пакистанского ученого-ядерщика иранцы создали внушительные схемы, что­бы избежать контроля над экспортом технологий двойного назначения. Там успешно привлекли многих ученых, живу­щих в изгнании, они вернулись на свою родину и работали на своих ядерных предприятиях.

После ряда попыток установить сотрудничество в обла­сти атомной энергии с рядом европейских стран, обладаю­щих опытом работы в этой сфере, Иран обратился к Китаю и России. В 1992 году были подписаны протокол о сотрудни­честве в области атомной энергетики между Ираном и КНР и соглашение «Об использовании ядерной энергии в мирных целях» между Ираном и Россией. В августе 1992 года между правительствами России и Ирана было заключено соглаше­ние о сооружении АЭС в Бушере, в январе 1995 года подписан контракт на завершение строительства первого энергоблока станции.В 1997 году Пекин отказался от продолжения сотруд­ничества с Тегераном в области мирного использования атом­ной энергии в рамках «пакетной» договоренности с США.

С начала 2000-х годов официальные иранские представи­тели вновь стали говорить о планах страны создать замкнутый ядерный топливный цикл (ЯТЦ), в частности, обратились к России с просьбой поставить завод по центрифужному обо­гащению урана (была отклонена Россией на этапе межведом­ственного согласования).

В августе 2002 года оппозиционным «Советом националь­ного сопротивления Ирана», базирующимся в Ираке, были обнародованы данные якобы о наличии в Иране незадекла­рированных перед МАГАТЭ заводов по обогащению урана в Натанзе и по производству тяжелой воды в Араке, располо­женных в центральной части страны и находящихся на раз­ных стадиях строительства. Визит инспекторов МАГАТЭ на указанные объекты в феврале 2003 года подтвердил, что Иран продвинулся в развитии ЯТЦ значительно дальше, чем это считалось ранее.

В 2003 г. расследование МАГАТЭ подтвердило наличие в Иране как минимум двух перерабатывающих заводов, спо­собных производить материалы для ядерного оружия. Аме­риканская разведка обнаружила, по некоторым источникам, иранские чертежи подземного туннеля, предназначенные для подземных ядерных испытаний, а также ноутбук, якобы украденные у иранских оперативников, который подтвердил маломасштабный объект по обогащению урана и создания баллистической ракеты, способной разместить в себе ядерную боеголовку.

Тегеран настаивал на том, что в рамках своих международ­ных обязательств страна не была обязана раскрывать местона­хождение незавершенных ядерных объектов. Но информаци­онные утечки вызывали озабоченность по поводу возможной военной составляющей иранской ядерной программы. В сен­тябре 2003 года эксперты МАГАТЭ обнаружили следы высо­кообогащенного урана на двух иранских ядерных объектах. В ходе инспекций не было выявлено подтверждений тому, что Иран проводил ядерные исследования военного характера. В декабре того же года Иран согласился приостановить дея­тельность по обогащению урана и подписал Дополнительный протокол к ДНЯО, что должен был обеспечить присутствие «в любое время и в любом месте» инспекторов МАГАТЭ.

Позиция Тегерана заключалась в том, что в рамках сво­их международных обязательств страна не была обязана рас­крывать местонахождение незавершенных ядерных объектов. Но информационные утечки вызывали озабоченность по по­воду возможной военной составляющей иранской ядерной программы. Последовавшие переговоры длились более деся­ти лет. Поначалу в них участвовали Иран и три европейские страны - Великобритания, Германия, Франция. В 2006 г. к ним присоединились Китай, Россия и США, что привело к появ­лению формата 5+1. В ходе переговоров, сопровождавшихся многочисленными спорами и взаимными обвинениями, Иран и группа международных посредников неоднократно меняли свои позиции. Другие попытки достичь соглашения - в част­ности те, что были предприняты Бразилией и Турцией в 2010 году - окончились неудачей. Соединенные Штаты непосред­ственно не участвовали в переговорах, поскольку нет формаль­ных дипломатических отношений с Ираном.

В ноябре 2004 года под давлением международного сооб­щества Тегеран объявил о приостановке работ по обогащению урана.

В соответствии с законом, принятым в 2005 году парла­ментом ИРИ, правительство Ирана обязано развивать полный ядерный топливный цикл, в течение 25 лет обеспечить про­изводство в стране 20 тысяч мегаватт электроэнергии и по­строить 20 атомных энергоблоков. Среди наиболее крупных и известных проектов, реализуемых в рамках национальных ядерных программ - Тегеранский центр ядерных исследова­ний, центр ядерных исследований и производства топлива в Исфагане, центр по обогащению урана в Натанзе, ядерные исследовательские центры в Карадже и Йезде, АЭС «Бушер», подземный обогатительный завод «Форду» недалеко от города Кум.

В феврале 2005 года в Иране был подписан ряд докумен­тов, главным из которых стал протокол о внесении допол­нений в соглашение с Россией от 1992 года. В соответствии с ним, Иран должен передавать отработанное ядерное топли­во с Бушерской АЭС в Россию, а Россия - принимать его на долговременное хранение или переработку. Таким образом, полностью исключалась вероятность использования АЭС для наработки оружейного плутония.

Тем временем страна неуклонно наращивала свои ядер­ные амбиции, овладевая современными технологиями обога­щения урана и увеличивая количество действующих центри­фуг. В ответ мировое сообщество усилило давление на Иран, требуя от него обеспечить полную прозрачность ядерной программы и доказать её исключительно мирную направлен­ность, а Совет Безопасности ООН принял шесть резолюций, из которых четыре вводили режим санкций. Односторонние санкции США и ЕС отрезали Иран от мировой финансовой системы и существенно ограничили экспорт нефти из этой страны. Далее последовал ряд загадочных убийств иранских ученых-ядерщиков, а также появление компьютерного виру­са Stuxnet в Натанзе, который привел к выводу из строя около тысячи центрифуг.

Россия и Китай также призывали к компромиссу, и Мо­сква помогла Ирану закончить строительство АЭС в Бушере лишь после того, как Тегеран согласился получать российское ядерное топливо, а отработавшее возвращать обратно - в Рос­сию.

Президенты США Джордж У. Буш и (в меньшей степени) Барак Обама стояли на том, что ради недопущения появления у Ирана ядерного оружия нельзя исключать никакие вариан­ты. Сегодня им следует Дональд Трамп.

В сентябре 2012 года израильский премьер-министр Бе- ньямин Нетаньяху выступил с угрозой нанести удар по ядер­ным объектам Ирана в случае, если количество урана, обога­щенного там до 19,75%, станет достаточным для изготовления бомбы.

В ряде зарубежных стран, в частности в США и Израи­ле, довольно болезненно восприняли не только саму ядерную программу Ирана, но и сотрудничество с Россией в этой обла­сти. Они обвинили Тегеран в разработке ядерного оружия под прикрытием программы мирного атома.

Россия помогла Ирану закончить строительство АЭС в Бушере. Первый блок АЭС «Бушер» был подключен к нацио­нальной энергосистеме Ирана в сентябре 2011 года, в 2013 году был передан в гарантийную эксплуатацию, в августе 2015 года был подписан протокол окончательной его приемки. Весной 2016 года иранский заказчик получил лицензию на его про­мышленную эксплуатацию, и первый блок АЭС «Бушер» был окончательно передан в пользование Тегерану.

Просочились сведения о том, что в 2012 году начались тайные переговоры между США и Ираном. Они не смогли существенно продвинуться до августа 2013 года, когда новым президентом Ирана был избран Хассан Рухани, который сде­лал поиск решения ядерного вопроса главным внешнеполи­тическим приоритетом. Тайную дипломатию еще никто не отменял.

24 ноября 2013 года Иран и шесть стран-участников за­ключили промежуточное соглашение, известное как Совмест­ный план действий, по которому смягчение санкций произво­дилось в обмен на ограничение иранской ядерной программы. Сторонам потребовалось еще двадцать месяцев, чтобы согла­совать все детали документа - в силу сложности проблемы, а также несогласия некоторых сил внутри Ирана и на междуна­родной арене с предложенным соглашением.

14 июля 2015 года в австрийской столице Вене между Ира­ном и странами «шестёрки» (США, Россия, Китай, Франция, Великобритания, Германия), Европейским Союзом было под­писано Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД - известном также как «иранское соглашение»), с целью по­ложить конец противостоянию вокруг ядерной программы Тегерана. Россия также была заинтересована в урегулирова­нии «иранского вопроса», поэтому Москва все 12 лет перего­воров «шестерки» играла в них значительную роль. Фактиче­ски Запад после долгого периода охлаждения отношений с Ираном признал право ИРИ на мирный атом. Было принято решение о вывозе низкообогащённого урана в Россию.

Перспективы «иранского соглашения» вызвали беспокой­ство многих региональных игроков. После подписания СВПД премьер-министр Израиля Нетаньяху назвал сделку «истори­ческой ошибкой». Саудовская Аравия - еще один ключевой союзник США в регионе - также выразила недовольство по поводу соглашения. По некоторым источникам, именно по­сле этого спецслужбы Эр-Риада зачастили контактировать со своими израильскими коллегами. Известно, что Эр-Риад при­нял решение не возражать против пролета над территорией королевства израильских самолетов в случае, если те получат приказ атаковать иранские ядерные объекты. Более того, со­гласно ряду сообщений, израильским пилотам будет разре­шено совершать посадки и дозаправляться на аэродромах в Саудовской Аравии.

Документ существенно ограничивает, сокращает и пере­страивает иранский ядерно-технический комплекс, програм­му его развития, запасы и качество ядерных материалов, а так­же запрещает деятельность потенциально военного характера. Согласно СВПД, Иран обязался регулярно информировать МАГАТЭ о запасах природного урана и центрифугах, внести ясность относительно прошлых и настоящих нерешенных во­просов, связанных с его ядерной программой. В течение 15 лет международное сотрудничество в ядерной сфере будет осу­ществляться только после одобрения специально созданной Совместной комиссией. В результате выполнения указанных мер в течение последующих 10-15 лет практически исключа­ется создание Ираном ядерного оружия, как и сколько-нибудь значительная тайная деятельность военного характера.

С 16 января 2016 года Иран избавился от большинства наложенных на него мировым сообществом санкций - в этот день, так называемый день имплементации (Implementation Day), МАГАТЭ представила доклад, подтвердив готовность властей страны реализовать созданную для нее путем долгих переговоров программу по значительному снижению своего ядерного потенциала. Позднее ЕС и США подтвердили снятие с Ирана экономических и финансовых санкций, связанных с его ядерной программой. Это позволило РФ и Иран расши­рить сотрудничество в различных проектах, в том числе, по иранской ядерной программе.

Как следует из Резолюции № 2231 СБ ООН, «все положе­ния, содержащиеся в СВПД, предназначены только для целей его выполнения между Е3/ЕС+3 и Ираном и не должны рас­сматриваться как создающие прецеденты в отношении лю­бого другого государства или в отношении фундаментальных принципов международного права, а также прав и обязанно­стей, вытекающих из Договора о нераспространении ядерно­го оружия». Барак Обама верно подметил, что СВПД вводит «беспрецедентные меры контроля», но было бы затруднитель­но считать их прецедентом для других стран.

СВПД, как вытекает из его названия, это не договор, а план действий. Стороны не подписывали и не ратифициро­вали юридически обязывающее соглашение. Даже Резолюция 2231 СБ ООН, включающая текст СВПД, лишь «призывает все страны-участницы» поддержать согласованный план. Данная формулировка, а также отсутствие ссылок на Статью 41 Устава ООН, означает, что участники соглашения не обязаны выпол­нять свои обязательства в соответствии с нормами междуна­родного права. Следовательно, перспективы СВПД во многом зависят от того, будут ли и дальше участвующие стороны счи­тать его отвечающим их интересам, независимо от событий на международной арене и внутри их стран, и будут ли они вы­полнять его условия.

Одним из самых противоречивых моментов СВПД явля­ются меры по обеспечению его выполнения. Критики утверж­дают, что Тегеран может отказаться соблюдать ограничения, наложенные на его ядерную программу, не станет пускать ин­спекторов МАГАТЭ и продолжит осуществлять закупку ядер­ных материалов. По некоторым сведениям, Иран имеет бога­тый опыт по части незаконной закупки ядерных материалов. Эта страна разработала одну из самых изощренных программ противодействия санкциям в истории. Министерство финан­сов США выявило десятки подставных компаний и других организаций, которые иранцы использовали в обход оказыва­емому на них давлению. Эти организации получали техноло­гии, материалы и средства, чтобы помогать ядерной и ракет­ной программам страны. Некоторые из этих структур могут сейчас быть неактивными, но их нетрудно реанимировать. А контролирующим международным организациям придется выявить не только эти структуры, но и те, что могут быть соз­даны в будущем.

Он также может прибегнуть к другим незаконным дей­ствиям, обходным маневрам, увиливать от соблюдения по­ложений СВПД (например, создавать мощности по произ­водству ядерного оружия на незадекларированных объектах). Не исключен и выход из соглашения - по примеру Северной Кореи, которая отказалась от обязательств по нераспростране­нию и начала форсированную реализацию ядерной програм­мы²².

В США продлено на 10 лет действие закона о санкциях против Ирана. Новые санкции во многом похожи на те, что были введены против Ирана администрацией Барака Обамы. Из-за особенностей американской законодательной систе­мы это произошло автоматически, без подписи президента Барака Обамы. При этом, по словам пресс-секретаря Белого дома, администрация по-прежнему настроена на постепен­ное снятие санкций. Заключенное в прошлом году соглаше­ние по иранской ядерной программе стало доказательством того, что «врагам доверять нельзя», заявил духовный лидер страны аятолла Али Хаменеи. «США не выполняют взятых на себя обязательств, - заявил Хаменеи. - При этом свою часть соглашения Тегеран выполнил».

Опыт Ирана к участию в новых незаконных закупках, по мнению некоторых аналитиков, будет меняться в зависимости от целей режима, особенно от его оценки самой системы кон­троля, созданной в рамках СВПД, ее действенности и эффек­тивности. В этих расчетах следует также учитывать возможную утрату экономических связей с Россией. Поэтому российско­иранское сотрудничество в сфере торговли и инвестиций мог­ло бы усилить заинтересованность Ирана в сохранении режи­ма СВПД и снизить заинтересованность к обретению ядерного оружия по истечении срока действия этого соглашения.

Даже если США выйдут из соглашения, это не будет ко­нец СВПД, предполагают специалисты. Политическая воля остальных участников могла бы компенсировать эту потерю. Снятие санкций ООН и ЕС может стать достаточно сильным стимулом для Ирана, чтобы продолжить выполнение своей части сделки, которая в этом случае может быть видоизменена. Если США снова введут односторонние санкции против ино­странных компаний, работающих в Иране, Россия и другие стороны соглашения должны будут защитить свои компании. Хорошим примером в этом смысле может служить принятое Европейским союзом Постановление № 2271/96, защищающее европейские компании от санкций США, связанных с Кубой.

Между тем появившееся в конце января сообщение Fox News об испытательном пуске ракеты иранское военное ве­домство подтвердило, подчеркнув, что Иран имеет полное право на реализацию своих оборонных программ и «тести­рования ракеты не противоречат ни Совместному всеобъем­лющему плану действий (соглашению по иранской ядерной программе), ни резолюции 2231» Совета Безопасности ООН.

Однако президент США Дональд Трамп заявил, что «Иран играет с огнем», а вскоре было объявлено о расшире­нии Соединенными Штатами антииранских санкций. В США опасаются, что ракеты могут быть использованы против Из­раиля. В черные списки были добавлены 13 человек и 12 струк­тур, которые, как говорилось в опубликованных на сайте ми­нистерства финансов США документах, имеют отношение к программе разработки Тегераном баллистических ракет или же каким-либо образом оказывают поддержку Корпусу «стра­жей исламской революции» (элитные части иранских ВС).

Израиль был и остается одним из немногих государств, где постоянно совершаются террористические акты, источник которых кроется в непрекращающимся арабо-израильском и ирано-израильском конфликтах. Военная доктрина Израиля считает, что превентивные вооруженные удары и военные дей­ствия допустимы и правомерны в тех случаях, когда от терро­ристов исходит непосредственная угроза безопасности для их страны.

Право на применение силы в целях самообороны не распространяется на минуемую угрозу. Другими словами, превентивные атаки как таковые международным правом не допускаются. Это означает, что США или Израиль не мо­гут напасть на Иран. Международное право не позволяет им атаковать страну, которая не имеет ядерного оружия, не мо­жет создать ядерное оружие в ближайшее время, а, может, не пытается создать ядерное оружие. Такая атака будет грубым нарушением Устава ООН.

После того, как 7 июня 1981 года израильская авиация нанесла неспровоцированный удар по ядерному реактору «Осирак» на территории Ирака, даже администрация Рейгана поддержала единогласно принятую резолюцию Совета Без­опасности ООН, осуждавшую действия Израиля. Представи­тель США в ООН Джин Киркпатрик сравнила «шокирующее» нападение Израиля с вторжением СССР в Афганистан. Мар­гарет Тэтчер была права: «Вооруженное нападение в таких обстоятельствах не может быть оправдано». Разница между войной на упреждение и превентивной войной — это вопрос здравого смысла и принципов морали, а не только права.

Однако, другие утверждают, что уязвимость Израиля позво­ляет ему (или США, действуя в порядке коллективной самооборо­ны) нанести первый удар на Иран, потому как даже одна ядерная бомба может нанести ужасающий ущерб такому маленькому го­сударству как Израиль. Право Израиля на превентивную самообо­рону распространяется, гласит данная концепция, и на предотвра­щение приобретения Ираном ядерного оружия.

Военные возможности, как часто можно предположить, оцениваются с относительно высокой степенью достоверно­сти, но для сообщества государств необходимы правила или процессы относительно оправданности вынесения волевых решений по поводу упреждающих ударов или упреждающих ответов.

Согласно международному праву, существует разница между упреждающим ударом (с целью самообороны при на­личии явной и неминуемой угрозы) и превентивным (пред­восхищающим) ударом по источникам грозящей угрозы. «Упреждающая самооборона» и «превентивная самооборона» - грань между ними трудно различима, и, по мнению некото­рых авторов, зачастую вовсе отсутствует.

В первом случае военные действия международными нормами допускаются, а во втором - являются их нарушени­ем. Если строго следовать ст. 51 Устава ООН, то превентивные удары являются нарушением международного права. Хотя профессор Ю.Н. Малеев считает, что сегодня в совершенно новых геополитических условиях требуется так называемое расширенное толкование права на самооборону, признающее правомерность упреждающей самообороны

Но опыт с Афганистаном и Ираком наглядно показал, на­сколько вероятно злоупотребление со стороны государств при применении превентивной самообороны.

Россия выступает за то, чтобы ирано-израильский кон­фликт был урегулирован дипломатическими и политиче­скими методами. Но, к сожалению, пока это не получается. Наоборот, обстановка вокруг Ирана накаляется в силу невы­веренной внешней политики Дональда Трампа, которую мож­но охарактеризовать как несистемную, что само по себе очень чревато для всего мира.

Как бы судорожно ни пытался Дональд Трамп, США не в состоянии решать глобальные проблемы в одиночку. Даже не поможет его «торгово-закупочный метод» решения междуна­родных проблем, как и насаждаемая им «иранофобия». Толь­ко отказ от тупиковой однополярной модели, десятилетиями навязываемой миру со стороны США, может способствовать повышению эффективности обеспечения мира и безопасно­сти. Чтобы мир не находился в перманентном состоянии во­йны.

(Продолжение следует) 

Пристатейный библиографический список

1. Баклицкий А., Вайц Р. Соглашение по иранской ядерной программе: возможности и преграды для российско-американского сотрудничества // Россия в глобальной политике. - 2016. - 29 апреля.
2. Малеев Ю. Н. Реабилитация адекватного и пропор­ционального применения силы // Московский жур­нал международного права. - 2004. - № 3/55.
3. Малеев Ю. Н. Превентивная самооборона в современ­ном формате. -Россия и международное право.Мате- риалы международной конференции, посвященной 100-летию Ф. И. Кожевникова. - М.: Изд. МГИМО- Университет, 2006.
4. Нарышкин С. Е Государственный переворот в Киеве в феврале 2014 г. и международное право. Интервью // Евразийский юридический журнал. - 2015. - № 2(81).
5. Фархутдинов И.З.Превентивная самооборона в меж­дународном праве: применение и злоупотребление// Московский журнал международного права.- 2016. - № 4/104.
6. Фархутдинов И.З. Евразийская интеграция и испыта­ние украинской государственности в системе между­народного права // Евразийский юридический жур­нал. - 2014. - № 12.
7. Фархутдинов И.З. Стратегия Могерини и военная доктрина Трампа: предстоящие вызовы России // Ев­разийский юридический журнал. - 2016. - № 11.
8. Фархутдинов И.З. Израильская доктрина о превен­тивной самообороне и международное право // Евра­зийский юридический журнал. - 2016. - № 8.
9. Фархутдинов И.З. Международное право о примене­нии государством военной силы против негосудар­ственных участников // Евразийский юридический журнал. - 2016. - № 7.
10. Фархутдинов И.З. Международное право и доктрина США о превентивной самообороне // Евразийский юридический журнал. - 2016. - № 2.
11. Фархутдинов И.З. Международное право о самообо­роне государств // Евразийский юридический жур­нал. - 2016. - № 1.
12. Фархутдинов И.З. Международное право о принци­пе неприменения силы или угрозы силой: история и современность // Евразийский юридический журнал. - 2015. - № 11.
13. Фархутдинов И.З. Обеспечение мира и безопасности: международно-правовая оценка событий в Сирии // Евразийский юридический журнал. - 2015. № 10.
14. International Crisis Group, In Heavy Waters: Iran's Nuclear Program, the Risk of War and Lessons from Turkey, Middle East and Europe Report № 11623, February 2012, executive summary.
15. Berkowitz P. Would a Military Strike Against Iran Be Legal? // Real Clear Politics. 2 March 2012.
16. Dershowitz A. Israel Has the Right to Attack Iran's Nuclear Reactors Now // Huffington Post. (Apr. 16, 2011). [Электронный ресурс]. - Режим доступа: available at http://www.huffingtonpost.com
17. French D., Sekulow J. The Legal Case For Striking Iran // National Review. 6 March 2012.
18. Gill T.D.. The Temporal Dimension of Self-Defense: Anticipation, Pre-emption, Prevention and Immediacy. Chapter 5. // International Law and Armed Conflict: Exploring the Fault lines Essays in Honour of Yoram Dinstein Edited by Michael Schmitt and Jelena Pejic. International Humanitarian Law Series Ninth off Publishers Leiden. Boston, 2007.
19. Gray C. // International Law and the Use of Force, 3rd edition. 2008.
20. Gray C. International Law and the Use of Force. 3rd edition, 2008. Р. 212; Elizabeth Wilmshurst. Principles of International Law on the Use of Force by States In Self­Defence, Chatham House Working Paper, October 2005.
21. Greenblatt U.S A. Iran Eye Each Other Warily In Persian Gulf // National Security. February 27, 2012.
22. Greenblum B.M. The Iranian Nuclear Threat: Israel's options under International Law// Greenblum Eic Edits. 11/16/2006.
23. Heller K. Why Preventive Self-Defense Violates the UN Charter // Opinio Juris blog. 7 March 2012.
24. Iranian Defense Doctrine and Decision Making. The Interdisciplinary Center Herzliya. Lauder School of Government, Diplomacy and Strategy Institute for Policy and Strategy. Shmuel Bar, 2004.
25. Iran's Nuclear Program (Nuclear Talks, 2012) // Y. TIMES, Updated Nov. 16, 2012. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://topics.nytimes.com/top/news/ international/countriesandterritories/iran/ nuclear_ program/index.html (last visited Feb. 23, 2013) (emphasis added).
26. Kenneth R. Timmerman.Countdown to crisis: the coming nuclear showdown with iran 257 (2005).
27. Linzer D., Leads S. Dead Ends in Nuclear Case Against Iran // POST. Feb. 8. 2006. at A1, A14.
28. The Osirak Fallacy // The National Interest. Spring 2006.
29. Wallace R., Martin-Ortega O. // International Law, 6th edition. 2009. P. 297-8.
30. Waxman M. The Use of Force Against States that Might Have WMD, Michigan Journal of International Law (2009). Vol. 31. P. 1. [Электронный ресурс]. - Режим до­ступа: http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_ id=1511837.
31. Winston N. Craig H. The New Bush National Security Doctrine and the Rule of Law // Berkeley Journal of International Law. Volume 22. Issue 3. Article 3. 2004. Р.390-400.
32. Yost D. NATO and the anticipatory use of force // International Affairs 83: 1 (2007).