№ 2 (93) 2016г.
Фархутдинов И.З.
В статье, которая является четвертым авторским материалом в данном цикле (Обеспечение мира и безопасности: международно-правовая оценка событий в Сирии.

№ 10 (89), 2015; Международное право о принципе неприменения силы или угрозы силой: история и современность. № 11 (90) 2015); Международное право о самообороне государств № 1 (92) 2016) подвергаются анализу проблемы доктрины США о превентивной обороне в свете «Стратегии национальной безопасности США» 2006 г. Превентивная война в свете доктрины Буша 2003 г. против Ирака стала вопиющим промахом в истории американской внешней политики. В целом внешняя политика Обамы особо ничем не отличается от внешнеполитического курса Буша. США намерены и далее, умело манипулируя доктриной о превентивной самообороне, насаждать однополярный мир в международном сообществе вопреки основным принципам и нормам международного права. К чему может привести ревизия 51-й статьи Устава ООН?

Ключевые слова: международное право, доктрина Буша, доктрина Шульца, глобальный терроризм, нападение, агрессия, упреждающая самооборона, превентивная самооборона

Farkhutdinov I. Z.
INTERNATIONAL LAW AND THE US DOCTRINE OF PREVENTIVE SELF-DEFENSE

This article, which is the fourth copyrighted material in a given cycle (Maintenance of peace and security: the international legal assessment of the events in Syria №10 (89) 2015; International law on the principle of non-use or threat of force: History and Modernity № 11.     2015); The international law of self-defense States. №1 (92) 2016) are analyzed problems of the US doctrine of preventive defense in the light of the "National Security Strategy from 2006. The preventive war in the light of the Bush Doctrine in 2003 against Iraq was the egregious blunder in American history foreign policy. Overall, Obama's foreign policy, especially no different from going from Bush's foreign policy, skillfully manipulating the doctrine of preventive self-defense, to impose a unipolar world in the international community contrary to the basic principles and norms of international law. What can cause consequences of revision of the 51st article of the UN Charter?

Keywords: international law, the Bush doctrine, the doctrine of Schultz, global terrorism, attack, aggression, pre-emptive self-defense, preventive self-defense

Международное право

Сегодня, в условиях возвращения к «холодной войне», проблема упреждающих ударов становится чрезвычайно ак­туальной. «Стратегия национальной безопасности США» 2002 г. (ее обновлённый вариант в редакции 2006 г.) предусматрива­ет проведение военных операций за пределами их границ, в том числе без санкции Совета Безопасности ООН. Концепция превентивной самообороны (получившая название «доктрина Буша») предусматривает односторонние действия в качестве превентивной самообороны против потенциальной опасно­сти. Во время своего первого срока президент США Д. Буш представил новую категорию самообороны - упреждающей или превентивной самообороны, которая, как он заявлял, яв­ляется юридически обоснованной в мире после 11 сентября. Президент Буш впервые упоминал о значимости упрежда­ющей самообороны в обращении к Генеральной Ассамблее ООН 12 сентября 2002 года.

Печально, что мировое сообщество в последние годы начало свыкаться с идеей об использовании военной силы в превентивном порядке... Действительно, превентивная во­йна против Ирака с использованием доктрины Буша стала громадной ошибкой в истории американской внешней поли­тики. И теперь, несколько лет спустя, многие американцы не могут даже допустить мысль о повторении подобной ошиб­ки относительно Ирана, поскольку это наводит ужас.

   Для того, чтобы избежать возможной путаницы, необхо­димо разобраться в терминологии. Превентивная война (фр. preventif, от лат. Praevenio — опережаю, предупреждаю) -во­йна, которую начинают, считая, что будущий конфликт не­избежен, и основная цель которой — опередить агрессивные действия со стороны противника, — гласит Википедия.

В английском языке термин «упреждающая» переводит­ся как «preemptive», а «превентивная» — «preventive» и обо­значает разное: упреждение считается как ликвидация непо­средственной или близкой угрозы, а превенция трактуется как ликвидация угрозы, которая только формируется.

Превентивную войну начинают, чтобы не дать против­нику изменить баланс сил в свою пользу. Из-за угрозы спеку­ляций превентивными войнами классическое международ­ное право считает эти войны актами агрессии. Порой сложно понять, является война агрессией или превентивными дей­ствиями. Превентивный удар предполагает удар по источни­кам грозящей опасности. Нанесение упреждающего удара, в свою очередь, предполагает нанесение вооруженного удара при наличии явной, неминуемой угрозы. Существует поня­тие, близкое к понятию «превентивное нанесение удара», а именно «упреждение силы» или «упреждающее нанесение удара». Термины не стоит смешивать, так как они отражают разные понятия, хотя грань зачастую трудно различима.

«Превентивные меры» против «превентивной самооборо­ны» относятся к осуществлению самообороны в связи с угро­зами нападения, которые несколько более отдалены во вре­мени, но, тем не менее, проявляются или, по крайней мере, являются достаточно вероятными в сложившихся на данный момент обстоятельствах. Фразы «упреждающая самооборона» или «упреждающие действия» применимы к обоим вариан­там. Ни один из этих терминов не предназначен для обозначе­ния действий, предпринятых в ответ на простую возможность нападения в какой-то неопределенный момент в будущем в ответ на угрозу, которая до сих пор не проявлялась в любом существенном смысле. «Оперативность» является понятием немедленной или непосредственной угрозы нападения в кон­тексте упреждающей самообороны, хотя вторичное внимание будет уделено термину в качестве одного из условий для осу­ществления самообороны в более общем смысле².

Согласно классическому международному праву, су­ществует разница между упреждающим ударом (с целью самообороны при наличии явной и неминуемой угрозы) и превентивным (предвосхищающим) ударом по источникам грозящей угрозы. В первом случае военные действия между­народными нормами допускаются, а во втором — являются их нарушением. Если строго следовать статье 51 Устава ООН, то превентивные удары являются нарушением международного права.

На смену принципиального запрета войны приходит но­вая доктрина «превентивной» войны как способа устранения международных угроз. В доктрине международного права широко дискутируется новая форма института самообороны, а Именно, превентивная самооборона.

Администрация президента Джорджа Буша-младшего, чтобы оправдать свое бессмысленное вторжение в Ирак в 2003 году — не вызванное острой необходимостью и приведшее к катастрофическим последствиям — попыталась придать но­вый смысл понятию «упреждающая война» и настолько его расширить, что разница между упреждающей войной (с це­лью самообороны) и превентивной войной практически ис­чезла.

В 2003 году США вели первую в истории превентивную войну под тем надуманным предлогом, чтобы не дать Садда­му Хуссейну возможность получить оружие массового пора­жения. В результате произошли события, которые в планы не входили: Ирак распался, началась региональная марионеточ­ная война между суннитами и шиитами, и возник глобальный террористический монстр «Исламское государство».

Глобальный терроризм фактически начался в 2013 году, когда вооруженные некоторыми странами Запада и арабского Востока до зубов террористы, объявившие себя ни много ни мало «Исламским государством», как говорится, среди белого дня при всем честном народе, точнее, международном сообществе, захватили огромные территории двух суверенных государств - Сирии и Ирака. Сегодня наша цивилизация вновь лицом к лицу столкнулась с разру­шительной варварской идеологией.

    Вместо устранения опасности международного терроризма эта затяжная война превратила Ирак в международную «акаде­мию» терроризма и вызвала активизацию террористических ор­ганизаций в Сирии. Устранив Ирак как самостоятельный фактор в международной политике, и превратив тем самым Иран в реги­ональный центр силы, угрожая Тегерану бомбардировками, США создали новую проблему себе и другим государствам как в регионе Ближнего Востока, а также в других регионах мира так и в плане рас­пространения оружия массового уничтожения.

США захватили Ирак, а сегодня пытаются захватить Си­рию, чтобы установить контроль над его нефтяными богат­ствами, а не ради распространения демократии. То же самое можно сказать и о событиях, охвативших страны большого Ближнего Востока, арабских так называемых цветных револю­циях.

Надо бы американцам помнить, что США являются стороной ряда международных конвенций и согласны при­держиваться международного права. Это обязательство, наи­более четко выражено в Преамбуле Устава ООН, где указано, что подписавшиеся государства клянутся «создать условия, при которых могут соблюдаться справедливость и уважение к обязательствам, вытекающим из договоров и других источни­ков международного права... и объединить... силы для поддер­жания международного мира и безопасности... использовать международный аппарат для содействия экономическому и социальному прогрессу всех народов».

Запад, исповедующий прагматические ценности, всегда стремился создать такой мировой порядок, который в макси­мальной степени отвечал бы его интересам, и, прежде всего, собственной безопасности. Иначе говоря, ему свойственно не подстраиваться под существующие нормы международного права, а использовать их для реализации собственной полити­ки - отсюда практика так называемого «двойного стандарта». США стремятся формировать такой международный поря­док, который сохранил бы в неприкосновенности лидерство США во всем мире.

Похоже, что понятие «упреждающий удар» привнесено в международное право из боевых уставов вооруженных сил, в которых регламентирована тактика ведения боевых действий. В то же время, между понятиями «упреждение» и «превенция» существует достаточно тонкая грань. Доказательства позиций в отношении того, насколько правомерны были действия госу­дарств, применивших силу или угрозу силой, будут зависеть от степени их убедительности и истолковываться субъективно. А в этом случае высока вероятность того, что будет действовать не сила права, а право силы.

До прихода к власти президента Джорджа Буша-млад- шего использование превентивной войны в качестве средства предотвращения распространения ядерного оружия США считали незаконным. Доктрина Буша о превентивной само­обороне изначально была рассчитана на существенное расши­рение уже являющихся весьма размытыми и неопределенны­ми критериев неминуемости угрозы.

Тут самое место высказыванию Инис Клауд-мл.: почти любая правительственная программа, начиная от военного снабжения и заканчивая постройкой магистралей и образова­нием, может оправдываться частично как защита националь­ной безопасности.

Трудно с этим не согласиться. Любая доктрина нацио­нальной безопасности, к сожалению, привносит проблему в сферу верховенства права, так как притязания, связанные с национальной безопасностью, зачастую не укладываются в общепринятые правовые рамки. Принцип управления госу­дарством при верховенстве права оказывается под давлением, так как необходимость защиты жизненно важных интересов государства предполагает предпочтение грубой силы. По мне­нию А. С. Мэтьюс, опасность, которую содержат в себе такие доктрины, а также «государство национальной безопасности», состоит в том, что временное отступление от принципа верхо­венства права имеет тенденцию приобретать достаточно по­стоянный характер.

Следует отметить, что государства большие и малые, и особенно гегемоны планеты, обладают доктринами нацио­нальной безопасности и по-разному подходят к проблеме со­отношения права и власти. По вопросу доктрин национальной безопасности у большинства государств имеется два приори­тета: с одной стороны, защита национальной безопасности, а с другой стороны, защита достоинства и свободы каждого чело­века. Это так, поскольку в демократическом обществе, стремя­щегося к свободе и безопасности, нет другого выбора... кроме создания баланса между свободой и независимостью индиви­да, государством и общей безопасностью.

Официальный Вашингтон в годы правления Буша-млад- шего спровоцировал вспышку расширительного толкования права на неприменение силы или угрозы силой, что является одним из основных принципов международного права, юри­дически закрепленным в Уставе ООН, а также в других меж­дународно-правовых актах и документах. Согласно доктрине Буша вопрос о том, в какой мере конкретная ситуация соответ­ствует правомерному применению силы в порядке самообо­роны, оставляется не только на усмотрение Совета Безопасно­сти, но и, по существу, самих государств.

В целом суть внешней политики Обамы с момента его инаугурации 20 января 2009 года остается такой же, как и у Буша, за исключением внедрения ограниченного числа насту­пательных операций. 44-й президент США, в ходе своего семи­летнего правления твердит, внешняя политика, по формули­ровке Хиллари Клинтон, "умная сила" (smart power) должна способствовать усилению американского глобального лидер­ства. Концепция "умная сила" направлена на открещивание внешней политики Обамы от аналогичной политики Буша. Но она не удалась. Стратегия национальной безопасности США Обамы провозглашает необходимость «по-новому» обе­спечить безопасность США. Центральный элемент внешнепо­литической концепции Вашингтона — упреждающий/пред- варяющий/предвосхищающий удар - обосновывает право США на нанесение подобного удара в отношении всякого, кто будет сочтен хотя бы потенциально опасным.

Президент Буш не совершал унилатералистских дей­ствий ни в отношении Афганистана и Ирака, ни в отноше­нии Ирана и Северной Кореи. Что касается военной силы, то администрация Буша применяла ее дважды - в Афганистане и Ираке. В таком случае "умную силу" следует понимать, как противовес иракской кампании. При этом сенатор Хилари Клинтон сама голосовала за войну в Ираке. Позиция по Ирану мало чем отличается от позиции администрации Буша.

    Для администрации Барака Обамы несмываемым позор­ным пятном (для политического окружения Буша-младшего таковым является трагическая судьба народа Ирака) ложится разрушение такого благополучного государства, как Ливия, которая сегодня является рассадницей глобального террориз­ма. Как помнится, с марта до октября 2011 года США участво­вали в силовой операции группы стран в Ливии по свержению Муамара Каддафи.

Новая доктрина США о превентивной самообороне при президенте Бараке Обаме также ставит государство-сверх­державу в особое положение, о чем громогласно объявил в свое время президент Буш-младший, призывает к созданию однополярного мира. Как считает американский исследова­тель Гарольд Д. Лассвелл, такое притязание предполагает су­ществование «государства национальной безопасности» или «гарнизонного государства» в течение неопределенного пери­ода времени.

Акты упреждающей самообороны в прошлые десятиле­тия вызвали различные оценки со стороны международного сообщества в целом, и Организации Объединенных Наций в частности. В некоторых случаях было молчаливое разреше­ние ООН на указанную проблему. Например, когда Израиль провел «профилактическое» нападение на Египет в 1956 году, ООН не критиковала его действия, но на самом деле санк­ционировала размещение миротворцев ООН на Синае. Эта универсальная международная организация не распределяла никакой вины за развязывание боевых действий и конкретно отказалась осудить осуществление «самообороны» Израиля.

Решение Международного Суда по Никарагуа в 1986 г., которое оказало большое влияние на поведение государств относительно смысла ст. 51 Устава ООН, не только пришло во время заключительной стадии деколонизации эпохи, но и на период растущей осведомленности об угрозе международно­го терроризма. Одним из первых ее симптомов стало приня­тие в США, за два года до Международного Суда ООН по делу Никарагуа, так называемой «доктрины Шульца». Это учение было направлено на защиту израильской доктрины о само­обороне. Согласно последней, государство, не желающее пре­дотвращения террористических атак с ее территории, будет нести ответственность с точки зрения международного права.

Генезис доктрины Шульца находился под сильным вли­янием ряда международных инцидентов, такие как угон Эн­теббе (1976) и захват Посольства США в Тегеране (1979). Два террористических акта против американских граждан в Ли­ване в 1983 году стали пресловутой «последней чертой» фор­мирования данной доктрины. Вскоре после этого админи­страция Рейгана приняла ряд классифицируемых директив национальной безопасности, которые предвидели возмож­ность односторонних военных действий против поощряемой государством террористической деятельности. Эта новая по­литика была впоследствии обнародована как раз в выступле­ниях госсекретаря Шульца.

Если ретроспективно посмотреть на внешнюю политику США, то видно, что доктрина Буша-младшего заменила пас­сивную концепцию устрашения времен «холодной войны», которая в большой мере полагалась на упреждающие дей­ствия и активную оборону. Новая доктрина о превентивной самообороне служит двум целям американской геополитики, направленным на установление однополярного мира. Перво­начально она обеспечивала политическое обоснование для силовых действий по свержению угрожающих миру и безо­пасности, как представляется Соединенным Штатам, полити­ческих режимов. Далее она могла бы помочь США раздвинуть исходные рамки, определяющие параметры правомерной са­мообороны государств.

После того, как 11 сентября 2001 года международные террористы напали на Соединенные Штаты, международное сообщество согласилось, что даже под ограниченное чтение статьи 51, самозащита со стороны Америки была оправдана. Совет Безопасности ООН, впервые в своей истории принял резолюцию, подтверждая неотъемлемое право на самооборо­ну государства в ответ на террористические атаки. Совет Без­опасности недвусмысленным образом охарактеризовал терак­ты 11 сентября как «вооруженное нападение» в соответствии со статьей 51 Устава ООН.

Но при этом СБ ООН не расширил диапазон применения государствами принципа о применении силы и угрозы силой, поскольку он ограничен требованиями непосредственности, необходимости и пропорциональности.

Хотя с другой стороны Р. Уэдгвуд тоже прав, что ограни­чительная трактовка статьи 51, требующая подождать, когда нападение произойдет, прежде чем ответить, сковывает эф­фективные действия по предотвращению трагедии, не соот­ветствует новым обстоятельствам в связи с учетом возможного использования террористами оружия массового уничтожени.

До 7 октября 2001 года, когда США начали бомбить Аф­ганистан, вмешательство в дела суверенного государства, по мнению американских исследователей Нагана В. и Хаммера К., притязало на нечто большее, чем самооборона в междуна­родном праве. В общих чертах это было притязание на право вмешательства и изменение состава государства в рамках меж­дународной нормативной системы. Это притязание требовало расширительного толкования права на самооборону в ситуа­ции, когда врагом является не само государство, а значитель­ная группа террористов в этом государстве.

Но классическое международное право утверждает, что запрет на применение силы (ст. 2.4 Устава ООН) распростра­няется лишь на отношения между государствами, основными субъектами международного права. То есть совершить воору­женное нападение может только государство и, соответствен­но, нести международно-правовую ответственность может также только государство. Таким образом, самооборона мо­жет быть применена одним государством в случае вооружен­ного нападения другого государства.

    Моника Хакими, американский исследователь, счита­ет, что вопрос о применении защитной силы против негосу­дарственных субъектов является пока нерешенным. Военные операции в Сирии против международных террористов не решили, а скорее обострили имеющиеся противоречия. Ут­верждение, что международное право категорически запре­щает оборонительную силу в отношении негосударственных субъектов теряет юридическую силу, но еще не умерло. Дело в том, что многие государства, которые имеют стратегические причины для поддержки операции против так называемого Исламского государства, не сами участвовали или выдвинули юридическое обоснование для этой операции.

Американские официальные лица, принимавшие такие решения и желавшие решить проблему Афганистана, «раз­дули» принцип самообороны таким образом, чтобы между­народное право не было ограничено временными рамками в отношении неизбежности будущих нападений или необходи­мости срочных действий по отражению нападения, - счита­ет Наган Винстон. При этом США, вторгаясь в Афганистан, поставили перед собой задачу уничтожить в нем как бы всех характеристик «террористического государства» и заменить их новой концепцией государственности и суверенитета, кото­рая, по мнению апологетов «доктрины Буша», как будто боль­ше соответствуют Уставу ООН.

К сожалению, насилие, теракты, угроза дальнейшего терроризма как последствия бездумной внешней политики США, до сих пор остаются серьезной проблемой в Афгани­стане, как, впрочем, и в Ираке, Сирии, Ливии... Как говорится, хотели лучше, а получилось как всегда.

Доктриной США о превентивной самообороне смена ре­жима иногда рассматривается как стратегическая цель гума­нитарного вмешательства. Она включает в себя притязание на использование силы в одностороннем порядке, которому явно добавилось легитимности с тех пор, когда войска НАТО бом­били, например, Сербию и Косово в 1999 г. Различные меж­дународные комиссии, созданные для рассмотрения вопроса правомерности этих действий, пришли к выводам о том, что хотя такие действия не были правомерными, с учетом обстоя­тельств, это было правильным решением.

В действительности расширение геополитической зоны влияния США никак не связано с гуманитарными и либераль­ными целями. США пытаются заполнить возникший после распада СССР геополитический вакуум на Кавказе и Цен­тральной Азии, да и во всем мире, преследуя свои экономиче­ские и геостратегические цели.

Между тем отказ от угрозы силой или ее применения в международных отношениях является общеобязательным правилом поведения государств. Устав Организации Объ­единенных Наций в статье 51 закрепляет неотъемлемое право государств на самозащиту «если произойдет вооруженное на­падение», а в статье 2 (4) формирует исключение из общего запрета на применение силы. По смыслу нормы права ст. 2 Устава ООН использование государством угрозы силой или ее применение является незаконным, если это направлено «как против территориальной неприкосновенности или полити­ческой независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями ООН». США в со­ответствии с доктриной о превентивной обороне продолжают грубо попирать как ст.51 Устава ООН, так основные принципы и нормы международного права в целом.

Существование любой угрозы миру, любого наруше­ния мира или акта агрессии определяет Совет Безопасности ООН (ст. 39 Устава), давая при этом рекомендации или при­нимая решения о мерах, которые следует предпринять (с ис­пользованием вооруженной силы или без ее применения) для поддержания или восстановления международного мира и безопасности. Следовательно, нормы международного пра­ва предусматривают как неправомерные, так и правомерные случаи применения государствами силы.

Война в Афганистане представила необходимые обосно­вания тем официальным лицам, которые долгое время толко­вали Устав ООН как ограниченную концепцию самообороны, необходимую для узаконивания интересов США в сфере безопасности. Параметры национальной безопасности не явля­ются статичными. Например, технологические достижения в сфере оружия массового поражения усиливают как степень защиты, так и ощущение незащищенности. То, что одно госу­дарство включает в сферу своей национальной безопасности, может означать повод для беспокойства другого государства. Более того, притязания, направленные на обеспечение безо­пасности одного государства, могут представлять собой угрозу безопасности всего мирового сообщества. Таким образом, это странное соседство, закрепленное с помощью права, состоит в том, что притязания как государственной, так и коллективной национальной безопасности являются юридически действительными.

Концепцию превентивной самообороны начал разраба­тывать классик американской школы международного права М. Мак Дугал, который называл исторически необоснованны­ми и логически неподкрепленными попытки конструировать статью 51 Устава ООН как ограничивающую неотъемлемое право на самооборону: Нет ни одного убедительного доказа­тельства, что создатели Устава ООН (...) имели намерение на­ложить новые ограничения на традиционное право государств на самооборону. Ему вторят современные авторы: «Статья 51 Устава ООН признает и подтверждает, но не ограничивает это неотъемлемое право... Статья 51 просто частично выражает то право, которое существует независимо от Устава».

Возникает вопрос: должны ли соответствовать одно­сторонние действия США в свете доктрины о превентивной са­мообороне определенным правовым принципам и нормам внутригосударственного права США, в частности конституци­онного права, а также международного права? Другими слова­ми, не входит ли в противоречие доктрина США о превентивной самообороне с их национальным законодательством и межгосудар­ственными договорными обязательствами как многостороннего, так и двустороннего характера?

Увы, нарушения в этой сфере налицо. Поэтому выдви­нутая администрацией Буша доктрина превентивной само­обороны встретила резкое неприятие у многих ученых. Более того, большая часть американских ученых также отвергла эту доктрину. Например, американская исследовательница Мэри О.  Коннэл доктрину Буша о превентивной самообороне назва­ла мифом.

Об этом же красноречиво явствует симпозиум, организо­ванный Американским журналом международного права по вопросам правомерности вторжения американо-британских войск в Ирак. Из девяти авторов, опубликовавшихся на стра­ницах этого авторитетного издания, лишь трое выразили свою поддержку доктрине превентивной самообороны, причем два автора из них - это официальные должностные лица прави­тельства США: юрисконсульт Государственного департамента Уильям Тафт и заместитель Генерального атторнея Министер­ства юстиции Джон Ю (в 2001 - 2003 годах). Остальные указыва­ли на несоответствие этой доктрины международному праву, на ее опасный прецедентный характе^р.

В частности, Ричард Гарднер прямо назвал доктрину Буша «контрпродуктивной». По этим же причинам амери­канский ученый видит опасность в использовании доктрины превентивной самообороны и на современном этапе: если доктрина Буша рассчитывает, что правом на превентивную самооборону будут обладать только Соединенные Штаты, то это «очевидно неприемлемо». Если доктрина Буша позици­онируется как новый правовой принцип для универсального применения, то она «так зловеща, что заслуживает всеобщего осуждения».

Такая доктрина может легитимировать, например, упреж­дающие атаки арабских стран против Израиля, Китая против Тайваня, Индии против Пакистана, Северной Кореи против Южной - это наиболее очевидные примеры. Она может слу­жить даже оправданием постфактум японского нападения на Перл-Харбор. В итоге Р. Гарднер делает вывод, что «расширяя право упреждать неминуемые атаки до права превентивной во­йны против потенциально опасных неприятелей, администра­ция Буша заряжает ружье, которое может быть использовано против США и против основополагающих интересов устойчи­вого мирового порядка».

Разумеется, нашлись и трубадуры доктрины Буша-млад- шего. Например, Джон Ю (John Yoo), профессор права уни­верситета в Беркли совместно с другими авторами предложил возможно, самые «веские» оправдания превентивной войне в эссе под названием «Доктрина Буша: можно ли оправдать превентивную войну?» («The Bush Doctrine: Can Preventive War Be Justified?»), опубликованном в 2009 году в гарвардском журнале по вопросам права и общественной политики. Автор эссе попытался стереть различия между понятиями «упреж­дающая война», «превентивная война» и «превентивная стра­тегия». Кстати, Джон Ю был одним из основных авторов пе­чально известного и теперь отмененного «Пособия ЦРУ по проведению допросов» (печально известного как пособие по пыткам), в котором утверждалось, что президент имеет закон­ное право издавать приказы о проведении пыток имитацией утопления, лишением сна, неудобной позой и других видов физических и психологических пыток.

     Значительное число ученых выступают против любого понятия от упреждающей самообороны до фактического вооруженного нападения. Другая группа ученых занимает по­зицию, что упреждающая самооборона допускается только в пределах строгих рамках критериев Caroline. Второе мнение поднимает вопрос: будет ли самооборона допустима в ответ на потенциальные угрозы нападения и, более конкретно, нуж­дается ли понятие непосредственной угрозы для повторного рассмотрения в СБ ООН в свете изменившихся обстоятельств, таких как террористические угрозы и возможное использова­ние оружия массового уничтожения террористических орга­низаций и так называемых государств-изгоев.

Известный российский ученый Р. Б. Тузмухамедов не от­носит предусмотренное Уставом ООН право на самооборону к категорическим исключениям из принципа неприменения силы. Статья 51 признаёт неотъемлемое право на самообо­рону, а с юридической точки зрения право не может быть ис­ключением. Это, конечно, не означает, что статья 51 довлеет над прочими положениями Устава. Он убежден, что она не­пременно действует во взаимосвязи с ними. Что же касается пункта 4 статьи 2, запрещающего угрожать силой или ее при­менением, то в нем подразумеваются действия, направленные, во-первых, против территориальной неприкосновенности го­сударств, во-вторых, против политической независимости го­сударств, в-третьих, несовместимые с целями Объединенных Наций.

Что представляет собой немедленная угроза вооруженно­го нападения, какова правильная интерпретация взаимосвязи между положениями Устава ООН и обычного права, касаю­щегося самообороны, и какова взаимосвязь между необходи­мой обороной и остальной части закона, регулирующего при­менение силы?

Как показали превентивные удары против Ирака, все эти дебаты не являются исключительно теоретическими. Как ни парадоксально, неоконсерваторы сочли не требующим дока­зательства то, что нападение Израиля в 1981 году оказалось не­эффективным и не смогло на длительный период остановить программу вооружения Саддама Хуссейна. И они оправдали войну в Ираке 2003 года в качестве превентивной — своего рода вторым и более массированным нападением на ядерный реактор «Осирак», который должен был уничтожить все еще существовавшую угрозу в виде иракского оружия массового поражения. Того оружия, которого, как оказалось после втор­жения и захвата иракской территории, не существовало.

При этом не следует забывать, что после того, как 7 июня 1981 года израильская авиация нанесла неспровоцированный удар по ядерному реактору «Осирак» на территории Ирака, администрация Рейгана поддержала единогласно принятую резолюцию Совета Безопасности ООН, осуждавшую действия Израиля. Представитель США в ООН Джин Киркпатрик срав­нила «шокирующее» нападение Израиля с вторжением СССР в Афганистан. Британский премьер-министр Маргарет Тэт­чер, дружественно настроенный по отношению к Израилю, подобно Рейгану, осудила налет израильской авиации. Тэт­чер, выступая в Палате общин, заявила: «Лишь на основании того, что страна пытается производить энергию из атомных источников, нельзя считать, что она совершает нечто абсо­лютно недопустимое». Еще тогда Энтони Д'Амато, например, использовал такую интерпретацию, чтобы оправдать удар Из­раиля в 1981 г. по иракскому ядерному реактору «Осирак». Из­раиль хотел бы предотвратить Ирак от разработки ядерного оружия. Нападение якобы было направлено на обеспечение долгосрочной безопасности Израиля. По мнению Д'Амато, нападение Израиля не поставило под угрозу территориаль­ную целостность или политическую независимость Ирака, и не было несовместимым с целями ООН, поскольку не нару­шило статью 2 (4).

Но еще раз подчеркнем, международная реакция на из­раильский удар, однако, была равномерно отрицательной. Совет Безопасности принял единогласную резолюцию, осуж­дающую это как нарушение Устава ООН. Это осуждение по­могло укрепить общее понимание того, что статья 2 (4) пред­ставляет собой общий запрет на применение военной силы. Но, увы, изменились времена, изменились правила игры на международной арене.

Итак, угроза международного терроризма, особенно перед лицом оружия массового уничтожения, является мощ­ным обоснованием для триумфа сил национальной безопас­ности над верховенством права в международных отноше­ниях. Причем даже в отсутствие вооружённого нападения против них, на основании собственного одностороннего ре­шения и без санкции СБ ООН. То есть они идут в противовес нормам современного международного права, основываются на попытках узаконить концепции превентивных и упреж­дающих ударов, «превентивной самообороны» и проведения военных операций по всему миру под лозунгом «гуманитар­ных интервенций» в обход ООН. В итоге сформировались концепции превентивного применения силы как естествен­ное развитие понятия самообороны.

«США не допустят наиболее опасным в мире правящим режимам угрожать нам наиболее опасным из существующего в мире оружием», - заявил категорично Джордж Буш-младший в своем докладе о положении США в 2002 году». Эти концеп­ции были расширены в документе, созданном в сентябре 2002 года, где отражено, что новая концепция сдерживания раз­ительно отличается от ранее существовавших концепций. По мнению главы Белого дома, существуют три принципа проти­водействия распространению ядерного оружия: сдерживание по новым правилам, оборона и смягчение последствий (deter­rence according to these new rules, defense, and mitigation). Обо­рона и смягчение последствий применяются, если не удается сдерживать. Особый характер угрозы средств массового унич­тожения делает это исключение обоснованным, что означает введение еще трех доктринальных шагов: предотвращение, выявление и разрушение средств массового уничтожения до их применения.

В годы «холодной войны» Соединенные Штаты имели всего одного противника: Советский Союз. Доктрина Буша- младшего стала попыткой ответить на новые угрозы, с которы­ми сталкивается Америка. Она начисто отвергает существовав­шую длительное время доктрину сдерживания, поскольку она мало пригодна для мира безграничных экономических систем и агрессоров, у которых нет государства.

Итак, доктрина Буша-младшего является современной стратегией национальной безопасности США, которая впо­следствии легла в основу внешней политики Барака Обамы.

Доктринальные заявления первых лиц государства игра­ют большую роль во внешней политике США. Появившая­ся доктрина является ответом официального Вашингтона на какие-то внешние события, задевающие американские наци­ональные интересы. Внешнеполитическая доктрина не имеет юридической силы. Доктрина в американском понимании представляет систему взглядов руководства страны, в первую очередь президента на место и роль США в мировой полити­ке, интересы страны и способы их достижения.

Доктрина Буша-младшего представляет собой свод пу­бличных речей, которые расположены тематически, а не хро­нологически. Она содержит обзор международных стратегий США: нация как поборник человеческого достоинства, усиле­ние союза против террора и обновленное сотрудничество для рассеивания регионального конфликта. В части пятой также рассмотрен вопрос о том, что Д. Буш назвал режимами «Оси зла» («Axis of Evil»), поскольку они располагают оружием мас­сового уничтожения. В своем докладе о положении США в 2002 году Президент Джордж В. Буш указал на Ирак, Иран и Северную Корею как террористические государства, которые вместе со своими союзниками - террористами составляют ось зла, угрожающую миру во всем мире.

Резолюция 1373 Совета Безопасности ООН, принятая единодушно 28 сентября 2001 года, оценила вторжение в Аф­ганистан контртеррористической мерой в ответ на террори­стические атаки 11 сентября на Соединенные Штаты. Такое решение означало, что Совет Безопасности расширил толко­вание понятия «вооруженное нападение», распространив его на террористические акты крупного масштаба, совершенные не государством, а международной террористической орга­низацией, явно поддерживаемой государственной властью какой-либо страны или действующей при ее попустительстве против другого государства.

В общем, как международный терроризм, так и раз­решение использовать свою территорию для террористи­ческой деятельности могут квалифицироваться как угроза миру. А Совет Безопасности в таких случаях имеет полное право принять решение о принудительных действиях, вклю­чая применение силы. Кроме того, на основании этого реше­ния расширительное толкование получило понятие «право на самооборону». Иначе говоря, правомерными можно счи­тать применение государством силы в порядке самообороны, направленной не только на вооруженное нападение со сторо­ны регулярных вооруженных сил другого государства.

Таким образом, применение превентивной самообороны в Афганистане сделала концепцию смены режима важным элементом новой концепции национальной безопасности президента Джорджа Буша-младшего. Его администрация явно увидела в смене режима приемлемый вариант для буду­щей политики в Ираке.

    Операция «Свобода для Ирака» стала тест-драйвом вер­сии превентивной самообороны, разработанной американ­ской администрацией. Ввиду уникальности ситуации с ре­золюциями Совета Безопасности по Ираку в дальнейшем в аналогичных случаях в отношении государств-изгоев, облада­ющих оружием массового уничтожения и поддерживающих терроризм, Соединенные Штаты и их союзники могут быть вынуждены опираться исключительно на право упреждаю­щей самообороны, чтобы применять силу против таких госу­дарств.

Принятие Соединенными Штатами доктрины превентив­ной или даже профилактической самообороны в рамках своей стратегии национальной безопасности в качестве частичной опоры для оправдания войны против Ирака вызвало немало дискуссий. Речь пошла о допустимости досрочной или про­филактической самообороны в канун вооруженного нападе­ния. Но многие юристы-международники в целом придержи­ваются мнения, что самооборона будет допустима в ответ на непосредственную атаку или когда проявляется угроза напа­дения.

Вторжение коалиционных сил в Ирак в 2003 году аргу­ментировалось тем, что Ирак обладает оружием массового уничтожения и средствами его доставки, продолжает их ак­тивно развивать, а также поддерживает связи с международ­ными террористическими организациями, прежде всего с «Аль-Каидой», укрывает, обучает и финансирует террористов. Однако данные утверждения, на момент вторжения являвши­еся предположениями, после оккупации Ирака не подтвер­дились. Аргумент Соединенных Штатов, касающийся само­обороны от неминуемой угрозы, которую представлял собой Ирак, является неубедительным с точки зрения фактов, так как отсутствовала та фактическая ситуация, на существование ко­торой опирались Соединенные Штаты в своих теоретических построениях. «Несмотря на мощь разведки, Соединенные Штаты не смогли продемонстрировать неминуемость угрозы. Связи с «Аль-Каидой» или зачаточный ядерный потенциал были бы весьма серьезными способами привязать Ирак к не­минуемой угрозе Соединенным Штатам, но разведданные по этим вопросам оказались, мягко говоря, неубедительными» - отмечает Мириам Сапиро.

Между тем защита суверенитета государства четко отра­жена в Уставе ООН. См. п. 2 ст. 1 Устава ООН («О равноправии и самоопределении народов»), ст. 55 («О равноправии и само­определении народов»), п. 7 ст. 2 (запрет на вмешательство ООН «в дела, по существу входящие во внутреннюю компетен­цию любого государства»).

Даже если приписываемое Саддаму Хуссейну оружие массового уничтожения представляло бы собой угрозу без­опасности США и Великобритании, нет уверенности в том, что вооруженное вторжение было бы наиболее разумным средством защиты национальной безопасности США и Ве­ликобритании. А ведь в принципе такие меры не могли быть успешно предприняты Советом Безопасности ООН. Притя­зания западных стран особенно уязвимы при критичном рас­смотрении принципа самообороны в рамках международного права. Именно в этой сфере доктрина Буша наиболее спорна.

Новая доктрина США, как уже говорилось выше, направ­лена на расширение политики самообороны, основанной на угрозе негосударственных террористических групп и «госу- дарств-изгоев», спонсирующих такие группы. Ключевая санк­ция доктрины - концепция смены режима. Однако если на поведение государства в значительной степени действуют эти принципы, они могут утвердиться как новые правила в рам­ках международной правовой системы, даже если они активно оспариваются. Это означает, что принцип невмешательства в суверенитет государства может быть менее обязательным, чем он был в сложившейся практике.

В соответствии со статьей 51 главы VII Устава Организа­ции Объединенных Наций государство - член ООН может применить силу лишь в ответ на случившееся вооруженное нападение: «Настоящий Устав ни в коей мере не затрагивает неотъемлемого права на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдет вооруженное нападение на члена Организации, до тех пор пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности. Меры, принятые членами Организации при осуществлении этого права на самооборону, должны быть немедленно сообщены Совету Безопасности и никоим обра­зом не должны затрагивать полномочий и ответственности Совета Безопасности, в соответствии с настоящим Уставом, в отношении предпринимаемых в любое время действий, какие он сочтет необходимым для поддержания или восстановления международного мира и безопасности» (Устав ООН, гл. VII, ст. 51). Одностороннее упреждающее применение военной силы выходит за рамки содержащейся в Уставе формулировки.

Современный подход к самообороне, по мнению Бер­та В. А. Ролинга, состоит в том, что статья 51 явно дозволяет, по крайней мере, один вид обращения к силе, а именно ис­пользование вооруженной силы для отражения вооруженно­го нападения. Верно, поскольку статья 2 (4) не устанавливает общий запрет на силу, а лишь запрет на силы, направленные на территориальную целостность и политической независи­мости государств или несовместимым с целями ООН.

Расширительное толкование понятий «вооруженное на­падение» и «право на самооборону», предпринятое Советом Безопасности, соответствует определению Международного суда ООН. Томас Франк утверждает: «Толкование Советом Безопасности в конкретных делах правила, запрещающего применять силу, за исключением самообороны, - на практике - определяет понятие «вооруженное нападение» как включаю­щее случаи неминуемых атак.

Стратегическая доктрина любого государства предусматривает возможность применения им силы в определённых обстоятельствах в отношениях с другими государствами для защиты своих интере­сов и содержит обоснование такого применения силы. Нападение США на Ирак, Ливию, а также косвенным образом в Сирию потребовало более четкого выражения структурированной доктрины национальной безопасности. Оно потребовало зна­чительной переоценки границ самообороны в век, когда тер­рористы имеют доступ к оружию массового уничтожения и могут его использовать.

Более того, вопрос смены режима в свете злоупотребле­ния суверенитетом типичного для «государства-изгоя» тре­бует от специалистов оценки вопросов национального суве­ренитета и состояния международного права в современном его понимании. Такой подход может помочь нам оценить со­отношение между доктринами национальной безопасности и современной практикой в международной сфере. Он также может помочь адекватно оценить тот вызов, который доктри­на представляет для принципа верховенства права, а также его правовое отражение в затянувшимся кровопролитном сирий­ском кризисе.

Применяя свою теорию превентивной самообороны по отношению к Ираку, делается следующий вывод: «Примене­ние переформулированного теста на использование силы в качестве упреждающей (anticipatory) самообороны... против Ирака показывает, что угроза иракских нападений с использо­ванием оружия массового уничтожения, как непосредственно, так и через поддержку Ираком терроризма, была достаточно неминуема, чтобы обратиться к силе, необходимой для защи­ты Соединенных Штатов, их граждан и союзников. Приме­нение силы было пропорционально угрозе, представляемой Ираком; другими словами, она была ровно такая, какая необ­ходима для устранения угрозы, включая уничтожение ирак­ских возможностей создания оружия массового уничтожения и удаление источника иракских враждебных намерений и дей­ствий - Саддама Хусейна».

Доктрина превентивной самообороны относительно при­менения к Ираку позволила ее сторонникам три фактора, от которых зависит использование силы в порядке превентивной самообороны против террористических групп и поддержива­ющих их государств-изгоев:

Во-первых, наличие у режима оружия массового уничто­жения и его враждебные намерения, причем оценка должна основываться в первую очередь на данные спецслужб.

Во-вторых, ограниченный удобный момент для ответа: «Если бы Соединенные Штаты дожидались, пока государства- изгои передадут оружие массового уничтожения террористи­ческим группам, стало бы исключительно сложно определить, где и когда оружие массового уничтожения будет использова­но исходя из спорадической природы террористических напа­дений и тактики террористов «растворяться» среди граждан­ского населения».

В-третьих, катастрофическую степень ущерба от ору­жия массового уничтожения: «Комбинация огромной потен­циальной разрушительной способности оружия массового уничтожения и новейших средств его доставки делает его бо­лее угрожающим, чем вооруженные силы многих государств. Химическое оружие массового уничтожения и биологические агенты легко спрятать, и малое его количество может иметь огромнейший эффект в отношении гражданского населения».

Таким образом, даже если вероятность того, что госу­дарство-изгой будет атаковать Соединенные Штаты непо­средственно с применением оружия массового уничтожения, неопределенная, исключительно высокая степень ущерба, ко­торый может быть причинен, вкупе с ограниченными рамка­ми удобного момента для ответа и вероятностью того, что если Соединенные Штаты не будут действовать, угроза возрастет, может привести государство к выводу, что военные действия необходимы как самооборона».

Международный терроризм продолжает оставаться се­рьезной угрозой для мира и безопасности на планете, но при этом такая ситуация официальным Вашингтоном будет ис­пользоваться для дальнейшей экспансивной политики США в странах Ближнего и Переднего Востока, Северной Африки, да и не только.

Президент Джон Ф. Кеннеди в своем выступлении в Уни­верситете штата Вашингтон в честь столетия программы в Си­этле 11 ноября 1961 года мудро сказал:

«Нам следует признать, что США не всемогущее и не всеведающее государство. Мы представляем собой только 6% населения мира, и мы не можем навязывать свою волю 94% человечества - мы не можем исправлять каждое нарушение, справляться с каждой несправедливостью, и поэтому не мо­жет быть верного американского решения для каждой из ми­ровых проблем».

Хочется верить, что эти пророческие слова вечно люби­мого американцами Президента Джона Кеннеди будут в обо­зримом будущем услышаны и переосмыслены народом с точ­ки зрения необходимости многополярного мира.

Пристатейный библиографический список

1. Бахтияр Тузмухамедов. Упреждение силой: «Кароли­на и современность» // Россия в глобальной полити- ке.6 мая 2002.
2. Котляр В. С. Международное право и современные стратегические концепции США и НАТО. Автореф. ... дисс. докт. юрид. наук. М., 2007.
3. Марченко М. Н. Государство и право в условиях гло­бализации. М.: Проспект, 2009.
4. Фархутдинов И. З. Обеспечение мира и безопасности в Евразии (Международно-правовая оценка событий в Сирии). Интервью П. Н. Бирюкова, С. А. Бурьянова // Евразийский юридический журнал. 2015. № 10(78).
5. Agora: Future Implications of the Iraq Conflict // Ameri­can Journal of International Law. Vol. 9.7 (2003).
6. Bert V. A. Roling. The Ban on the Use of Force and the U. N. Charter, in The Current Legal Regulation of the Use of Force 3 (A. Cassese ed., 1986.
7. Greenwood C. "International Law and the Pre-emptive Use of Force" in 4 San Diego International Law Journal 7 (2004); D. Bowett, Self-Defense in International Law (1958) at 185-86; T. Franck, Recourse to Force (2002), 97 et seq.; and Waldock, "De Regulation of the Use of Force by Individual States in International Law" in 81 RCADI (1952).
8. Cohan John Alan. The Bush Doctrine and the Emerging Norm of Anticipatory Self-Defense in Customary Inter­national Law Pace International Law Review Volume 15. Issue 2. Fall 2003. Article 1.
9. Franck Thomas M. Recourse to Force: State Action Against Threats and Armed Attacks. Cambridge, 2002.
10. Hakimi Monica. Defensive Force against Non-State Ac­tors: TheState of Play. International Law Studies 1 (2015).
11. Brownlie I. International Law and the Use of Force Be­tween States (1963), 275-78; Bothe, "Terrorism and the Legality of Pre-emptive Force" in 14 EJIL (2003) no. 3, 227 and Randelzhofer, "Article 51" in B. Simma (ed.) F>e Charter of the United Nations: A Commentary (2nd ed. 2002).
12. Inis Claude, Jr. Theoretical Approaches to National Se­curity and World Order, in National Security Law 31, 36 (Mooreetal. eds., 1990).
13. International Law and Armed Conflict: Exploring the Fault lines Essays in Honour of Yoram Dinstein. Ed­ited by Michael Schmitt and Jelena Pejic. International Humanitarian Law Series. Nith off Publishers Leiden. Boston, 2007.
14. Kritsiotis Dino. Argument of Mass Confusion // Europe­an Journal of International Law. Vol. 15 (2004).
15. Lasswell Harold D., The Garrison State, 46 Am. J. Soc. 455 (1941), reprinted in Harold D. Lasswell on Political Sociology 165. (Dwayne Marvicked, 1977).
16. Mary Ellen O'Connell The Myth of Preemptive Self-De­fense. The American Society of International Law. 2002
17. Mathews A. S., Albino R. C., The Permanence of the Tem­porary - An Examination of the 90- and 180-Day Deten­tion Laws, 83 S. Afr. L. J. 16, 37 - 38 (1966).
18. Mc Dougal M. S. The Soviet-Cuban Quarantine and Self­Defense // American Journal of International Law. Vol. 57 (1933).
19. Nagan Winston. Hammer Craig. The New Bush National Security Doctrine and the Rule of Law // Berkeley Jour­nal of International Law. Volume 22. Issue 3. Article 3. 2004. President George W. Bush. Address to the United Nations General Assembly in New York City, 38 Weekly Comp. Pres. Doc. 1529, 1531-32 (Sept. 12, 2002).
20. Sapiro Miriam. Iraq: The Shifting Sands of Preemtive Self-Defense // American Journal of International Law. Vol. 97 (2003).
21. Terry D. Gill. Chapter 5 The Temporal Dimension of Self­Defense: Anticipation, Pre-emption, Prevention and Im- mediacy//International Law and Armed Conflict: Explor­ing the Faultlines Essays in Honour of Yoram Dinstein Edited by Michael Schmitt and Jelena Pejic. International Humanitarian Law Series Ninth off Publishers Leiden. Boston, 2007.
22. Tony Karon, The U. S. Says the Afghanistan War Is Over. The Taliban Aren't So Sure, Time Online Edition, May 6, 2003. [Электронныйресурс]. - Режимдоступа: http:// time. com/time/world/article/0,8599, 449942,00. html? cnn=yes).
23. Wedgwood Ruth. The Fall of Saddam Hussein: Security Council Mandates and Preemtive Self-Defense // Ameri­can Journal of International Law. Vol. 97 (2003). P. 583.
24. Yoo John. International Law and the War in Iraq // American Journal of International Law. Vol. 97 (2003).