Современная международная обстановка характеризу­ется резким обострением международной напряжённости и противостоянием отдельных государств по отношению друг к другу.

Особенно наглядно это проявляется в отношениях Соединённых Штатов Америки и Российской Федерации, вы­званной непризнанием Россией однополярного мира и уста­новлением в начале девяностых годов гегемонии США во всём мире, а также неисполнением общепризнанных принципов международного права. Смена неугодных США режимов в ряде государств Северной Африки, финансовая и организаци­онная поддержка цветных революций в государствах Европы и Азии, расширение военного присутствия в странах Цен­тральной и Восточной Европы, Прибалтике, поддержка тер­рористических организаций - вот далеко неполный перечень противоправных действий США и их союзников в мире. Кро­ме того, развернувшая русофобская истерия охватила многие государства, и в частности братских нам стран. Наглядным примером является политика руководством Украины, Поль­ши, Латвии, Литвы, Эстонии и других государств.

Более того, война в Сирии с террористами, так называе­мым, Исламским государством (ИГИЛ - запрещенное в Рос­сийской Федерации) при поддержке Военно-космических Сил России, гражданская война на Украине, военные приго­товления в КНДР, вызванные испытанием ядерного оружия и средств их доставки, как ответ устрашающим заявлениям США в отношении этой страны - это реальность нашего вре­мени и дестабилизирующие факторы, ставящие мир на грани войны.

Политологи сегодня говорят о гибридных войнах и упадке международного права как регулятора межгосударственных отношений. Для юристов само понятие «гибридная война» не очень понятно, ибо отсутствует какое-либо нормативное обо­снование таких противоправных действий государств. Профес­сор Комлева Н. А. пишет: «гибридная война представляет со­бой исключительно геополитическое явление, в своём полном объёме не определяемое в иных исследовательских парадиг­мах». И далее: «Гибридная война - это совокупность действий, направленных на разрушение всех основных геополитических пространств общества-соперника, то есть на его абсолютное сокрушение. При этом агрессия во всех основных типах гео­политических пространств осуществляется одновременно». Данная дефиниция, как мы видим, полностью абстрагирована от юридического осмысления и действующего международ­ного права. Следует согласиться в том, что по отдельным на­правлениям действительно ведётся беспрецедентная борьба, связанная с наложением санкций против России, не предус­мотренные Резолюциями Совета Безопасности Организации Объединённых Наций (далее - ООН), а следовательно, в нару­шении международного права, и что отчётливо проявляется борьба в средствах массовой информации (СМИ) государств. Жёсткое противостояние происходит и в признанных между­народным правом системах международной безопасности - универсальной, функционирующая в рамках ООН, и реги­ональной, представленные международными военно-полити­ческими организациями (НАТО, ОБСЕ, ОДКБ, ШОС и др.).

Традиционно считается, что ООН - уникальная и наи­более легитимная организация мирового сообщества, обла­дающая моральным авторитетом и выступающая гарантом обеспечения мира. Однако, в последние десятилетия такое мнение подвергается сомнению. Анализ происходящих собы­тий в мире подтверждает мнения о том, что ООН не выполня­ет свою миссию в полном объеме, как по объективным, так и по субъективным причинам. Совет безопасности ООН - как один из важнейших органов ООН, призванный оперативно реагировать и принимать согласованные меры для локализа­ции вооружённых конфликтов, практически не в состоянии прийти к консенсусу ввиду различных подходов и толкований общепризнанных принципов и норм международного права. Противоборствующие государства при принятии Резолюции Совета безопасности, используя право вето, блокируют наи­более эффективные решения и механизмы обеспечения мира (Пример: резолюции по Сирии). Более того, принимаемые резолюции (обладающие юридической силой) рядом госу­дарств не выполняются. Когда от крупных политиков и дипло­матов звучат слова о том, что нужно добиваться выполнения Резолюции Совбеза ООН, то это вызывает недоумение (заве­домо зная, что оно носит обязательный характер) и говорит об эффективности этого главного органа ООН. США в последние годы вообще игнорируют ООН и без согласия Совета Безопас­ности осуществляют агрессивные действия по отношению су­веренных государств.

Бесспорно, такая политика государств и соответствующая реакция Совета безопасности вызывает сомнения у ряда госу­дарств о выполнении главной цели ООН - «избавить гряду­щие поколения от бедствий войны».

Вместе с тем, альтернативы ООН, как коллективному ор­гану для обеспечения международной безопасности в совре­менных условиях, не существует. Об этом говорил Президент Российской Федерации В. В. Путин на пленарном заседании дискуссионного клуба «Валдай» в Сочи в октябре 2017 г. По его мнению, ООН должна оставаться центром обслуживания международной политики. Базовые принципы ООН должны сохраняться.

К этому следует добавить, что ООН, объединяющая прак­тически все государства мира, признанные как субъекты меж­дународного права должны соизмерять свои действия во имя своих национальных интересов с положениями Устава ООН и с основополагающими нормами и принципами ООН, выра­ботанные совместно и подтвердившие свою ценность за про­шедшие 72 года с момента своего образования.

Изменившаяся геополитическая обстановка в мире с на­чала 90-х годов должна была бы повысить роль ООН в мире. Однако, с образованием однополярного мира, США посчита­ли себя «властелинами» мира, просто игнорировали ООН, что привело к дестабилизации и хаусу в мире. Такое положение становится нетерпимым и требует коренного изменения меж­дународной обстановки в интересах всеобщего мира и коллек­тивной безопасности под эгидой ООН.

Региональные системы международной безопасности такие, как Организация Североатлантического договора (НАТО), Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и др. имеют разные международные статусы, уровни международной легитимности и составы участников. До на­стоящего времени они не объединены общей компетенцией и замыслом, у них различные политические перспективы. Бо­лее того, некоторые из них находятся в противоречии друг с другом. Так, блок НАТО сегодня вызывает озабоченность не только у Российской Федерации, но и многих государств ев­ропейского континента. Наметившиеся разногласия внутри НАТО свидетельствуют о различных подходах к обеспечению коллективной безопасности, имеется ввиду различное толко­вание статьи 5 Североатлантического альянса об обеспечении безопасности всех членов НАТО.

Принцип равенства и одинаковой безопасности в совре­менном международном праве имеет разное толкование. Та­кие понятия как «сбалансированность», «взаимность», «спра­ведливость», которые нашли отражение во всех договорах и соглашениях периода 60-х-80-х годах прошлого столетия, в настоящее время носят декларативный характер.

Это объясняется тем, что понятие «сбалансированность» носит условный характер и элементарная человеческая логика и здравый смысл подсказывают, что даже превосходство США в ядерных средствах - разумеется, при сохранении Россией гарантированной способности к ответному удару - не устра­нит в стратегическом взаимоотношении двух стран состояния «ядерной взаимозависимости», которое означает равно не­приемлемую для обеих сторон перспективу обмена ядерными ударами.

Расстановка обычных вооруженных сил в Европе после распада ОВД и прекращения существования СССР характе­ризуется крупным перевесом военной мощи в пользу НАТО. Такая ситуация не имеет ничего общего с концепцией устра­нения дисбалансов, ассиметрий и понятия «сбалансирован­ность», «взаимность» и «справедливость».

Вместе с тем, обеспечение международной безопасности может быть достигнуто на основе сочетания взаимодополня­ющих факторов: безопасность отдельного государства зависит от обеспечения безопасности всех государств, безопасность всех предполагает безопасность каждого государства, необхо­димость активных действий, особенно в процессе обеспечения международной безопасности, обусловливается своеобрази­ем метода регулирования, воздействием на определенно вы­раженную позицию субъектов правоотношений. Речь в дан­ном случае идет о концепциях обеспечения многосторонней безопасности. Современные политологи выделяют три таких концепции: коллективной безопасности (Collective Security), общей безопасности (Common Security) и безопасности со­трудничества (Cooperative Security), каждая из которых при наличии ряда общих черт обладает отчетливо выраженной спецификой.

Концепция коллективной безопасности является наибо­лее разработанной в теоретическом и практическом плане. Её особенностью выступают беспрецедентный масштаб уни­версальности, исключая требования необходимых действий от каждого члена системы, автоматизм применения санкций в случае необходимости, приверженность членов системы статус-кво и отсутствие разногласий в компании агрессии и необходимости реагирования на неё.

Концепция общей безопасности предусматривает под­ход к проблемам безопасности на основе взаимности и отказа от конфронтации, в её основе лежит базисная посылка о пре­обладании общих интересов над индивидуальными. «Кон­цепция общей безопасности, - по мнению В. Е. Петровского, скорее, свод принципов, разработанных в области философии политики, нежели институционализированная система реги­ональной безопасности».

Базисными принципами концепции общей безопасно­сти являются:

1. отказ от использования военной силы как способа уре­гулирования международных конфликтов, и применение её исключительно в целях самообороны;

Б) отказ от традиционной стратегии достижения военно­го преимущества над другими государствами;

1. призвание сокращения вооруженных сил и вооруже­ния.

Концепция общей безопасности утвердилась как альтер­нативная традиционным представлениям о роли вооружен­ной силы в решении международных проблем, а также пре­одолении сложившихся стереотипов мироурегулирования, основанного на базовых параметрах государств и коалиций, внеся в него элемент всеобщего договора, осознанного баланса устремлений и самоограничений, обусловленных всеобщими интересом в стабильности и совершенствовании системы.

Концепция общей безопасности с середины 70-х гг. была неотъемлемой частью общеевропейского процесса, философ­ской основой Хельсинского акта и других важных документов СБСЕ/ОБСЕ. Но, к сожалению, этой организации так и не уда­лось стать заглавной европейской организацией, способной обеспечить международную безопасность в Европе.

Концепция безопасности на основе сотрудничества во много схожа с концепцией общей безопасности. Безопасность на основе сотрудничества часто определяется как политико­дипломатическое сотрудничество между заинтересованными государствами в области обеспечения безопасности.

Если в рамках системы коллективной безопасности госу­дарства объединяются против общего возможного (или дей­ствительного) агрессора, то концепция безопасности на основе сотрудничества исходит из принципа общего участия, при ко­тором наличие формальных институтов является необязатель­ным, а поддержание неформального диалога представляется более уместным и эффективным.

Представленные концепции являются неотъемлемыми составными элементами права международной безопасности как отрасли современного международного права.

В целом, оценивая причины обострения международ­ной напряженности, приходишь к выводу о том, что из всего комплекса политических, экономических, идеологических и других причин, на первый план выступают юридические про­блемы, которые с новой остротой заявили о себе и заставляют вновь и вновь обращаться к едва ли ни «вечной» теме о соот­ношении международного и национального (внутригосудар­ственного) права. При этом я не имею ввиду применение норм международного права как регулятора внутригосударствен­ных отношений. Речь идет о необходимости новых подходов к соотношению международно-правовой системы и внутриго­сударственной в условиях многополярного мира.

Происходящие события в мире и в отдельных государ­ствах, по своей сути, разные и имеют неодинаковые послед­ствия для тенденции развития сообществ государств или от­дельных стран, а в конечном итоге и судеб мира, но все они в своей основе так или иначе указывают на наличие множества граней у названного явления: это выведение на первый план суверенитет государства, в широком смысле слова, даже если оно вступило в международное объединение и связано между­народно-правовыми обязательствами, которое должно выпол­няться.

В настоящее время нередко в научных публикациях и в практике межгосударственного сотрудничества можно встре­тить тезисы о верховенстве права. Такие утверждения совер­шенно справедливы, когда речь идет о верховенстве права, ска­жем, в международных отношениях. В этом ключе постановка вопроса о верховенстве международного права в осуществле­нии международной политики, международных связей впол­не оправданна. Однако, вряд ли заслуживает одобрения про­возглашение примата (приоритета) международного права как такового вообще. Вместе с тем известно, что современное устройство глобальной юридической системы предполагает наличие двух систем права: международного и внутригосудар­ственного, ни одна из которых не доминирует над другой. Со­ответственно, нигде в актах ООН не утверждается верховенство международного права, равно как и не пропагандируется вер­ховенство внутригосударственного права. Обе системы имеют равнозначную ценность и не подчинены друг другу. При этом, грань между международным и внутренним правом не стира­ется, поскольку это привело бы к нарушению их нормального функционирования. У каждой их этих правовых систем своя природа, своя сфера действия, свой объект регулирования и свой механизм действия. Имеет место углубление взаимо­действия двух правовых систем, а не стирание границ между ними. Мы это отмечаем потому, что в ряде государств, а в част­ности США, отчетливо просматривается превосходство наци­онального права и подчинение международного права своим национальным интересам.

Вопрос о соотношении международного и внутригосу­дарственного права однозначно решен в «писанном» между­народном праве. Так, нормы права договоров expressis verbis устанавливают, что участник международного договора не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора» (ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г.). Это правило относится к категории норм обще­го международного права императивного характера, «которая принимается и признается международным сообществом го­сударств в целом как норма, отклонение от которой недопу­стимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер» (ст. 53 Венской конвенции 1969 г.). Исключением из действия предписаний вышеуказанной статьи 27 Венской конвенции выступают правила статьи 46, устанавливающей возможность для государства ссылаться на положения вну­треннего права как на основание недействительности его со­гласия на обязательность для него договора в случаях, когда положения внутреннего права касаются компетенции заклю­чать договоры, если данное нарушение было явным и относи­лось к нормам внутреннего права особо важного значения. В качестве примера хотел бы обратиться к поправкам в Консти­туционный закон РФ от 14 декабря 2015 г. №7-ФКЗ. Данный нормативный правовой акт закрепил полномочие Конститу­ционного Суда РФ по рассмотрению вопроса о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека. Таким образом, Конституционный Суд по запросам федерального органа исполнительной вла­сти, наделённого компетенцией в сфере обеспечения деятель­ности по защите интересов Российской Федерации при рас­смотрении в межгосударственном органе по защите прав и свобод человека жалоб, поданных против России, принимает одно из следующих постановлений:

А) О возможности исполнения в целом или в части, в соответствии с Конституцией РФ, решения межгосударствен­ного органа по защите прав и свобод человека, принятого на основании положений межгосударственного договора РФ в их истолковании межгосударственным органом по защите прав и свобод человека, в связи с которым был подан запрос в Кон­ституционный Суд Российской Федерации;

Б) О невозможности исполнения в целом или в части, в соответствие с Конституцией РФ, решения межгосударствен­ного органа по защите прав и свобод человека...

При анализе данных поправок в Конституционный закон РФ следует согласиться с позицией профессора Ануфриевой Л. П., которая считает, что данные изменения федерального конституционного закона Российской Федерации в связи с по­пытками теоретического и нормативного обоснования неис­полнения некоторых решений межгосударственных органов по защите прав человека и прежде всего ЕСПЧ, в их содер­жании, как это отчетливо демонстрируется текстом, «слились воедино «гордость и предубеждение» - гипертрофированная «конституционная самоидентичность» и недооценка совре­менного положения любого государства в мире, в котором самоизоляция, если и возможна, то непрактична, а между­народные приоритеты: правопорядок, взаимодействие госу­дарств по всем направлениям очевидны и осознаются всеми». В этом плане многие авторы, совершенно верно подчеркивают важность для каждой страны осознания нахождения в между­народной среде: «Поскольку внутренняя политика во всех воз­растающих масштабах оказывается несостоятельной в том, что касается возможностей в одиночку справиться с управлением важными областями общественной жизни, международное право своей главной функцией имеет выступление в качестве механизма, с помощью которого национальная политика раз­ных государств может быть соединена в целях создания юри­дического механизма функционирования международной по­литики. Во внутренней политике данная политическая связь позволяет осуществить формирование внутриполитических коалиций, которые не могут быть образованы в условиях ав­таркии. Международное право, таким образом, представляет собой механизм, благодаря которому издержки или выгоды одного государства могут быть использованы при принятии национальных решений другими участниками международ­ного сообщества». Нельзя не согласиться с Ануфриевой Л. П., что «любое противопоставление Конституции и международ­ного договора (международного права в целом), тем более ис­кусственное, не способно принести желаемый позитив, и здесь еще раз нелишне подчеркнуть экономическую, фактическую, политическую, а в ряде ситуаций и юридическую обязатель­ность для каждой страны всестороннего учета нахождения в международной системе координат». Объявление верховен­ства как международного, так и внутреннего права само по себе контрпродуктивно, а подход к исполнению решений международного контрольного механизма по защите прав че­ловека и соблюдению основного закона государства - его кон­ституций - должен пролегать по вектору проведения согласо­вания и нахождения компромисса. Более того - объявление примата внутригосударственного права по отношению к меж­дународному праву способно привести не просто к тупику, а обострению международной напряжённости, а главное - что должно быть дальше: «право сильного», разрешение споров путем войны и принуждения с помощью оружия, т.е. возврат назад на несколько веков? Думается, абсурдность такой поста­новки вопроса и диктуемой ею логики очевидна!

ЛАЗУТИН Лев Александрович
доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой международного и европейского права Уральского государственного юридического университета