Формирование оптимального механизма по защите прав и охраняемых законом интересов участников обще­ственных отношений является актуальным вопросом на любом этапе общественного развития.

Правоприменение, являясь ведущей формой реализации права, связано с дея­тельностью компетентного юрисдикционного органа, при­званного регулировать проблемные жизненные ситуации путем их рассмотрения и разрешения в определенном зако­ном процессуальном порядке. Наиболее значимым органом государственной власти, наделенным данными функциями, является суд. Именно на него возложена задача правильно­го и своевременного рассмотрения и разрешения право­вых споров в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций и публично-правовых образований. Вместе с тем, его деятель­ность довольно тесно связана с реализацией функций орга­нами нотариата.

Одной из наиболее насущных задач в юрисдикцион­ной сфере на современном этапе является реформа судо­производства, начало которой было положено еще в 1991 году с принятием Постановления Верховного Суда РСФСР от 24.10.1991 № 1801-1 «О Концепции судебной реформы в РСФСР». Повышение судебной нагрузки привело к необхо­димости модернизации процессуального законодательства. Вследствие этого, упрощение и ускорение судопроизводства стало тем направлением развития, который сегодня выглядит предпочтительным. Достижению указанных целей может помочь институт нотариата, возникший и развивавшийся до настоящего времени параллельно с судебной деятельностью. Как отмечает Д. Я. Малешин, нотариат на всем протяжении исторического развития юрисдикционной деятельности был прямо и непосредственно связан с судом, оказывая содействие в осуществлении его основных функций [9, с. 68]. В. В. Аргунов по этому поводу пишет, что место нотариата и нотариальной деятельности всегда было «в одном ряду с судами». Публич­но-правовые задачи, стоящие перед нотариатом, органично дополняют реализацию судебных функций [2, с. 70].

Применение права в своей динамике по мнению боль­шинства представителей правовой теории проходит в три этапа, а именно: 1) установление фактической основы спор­ного правоотношения; 2) определение правовой основы, то есть выбор подлежащей применению к данной ситуации правовой нормы; и 3) осуществление акта юридической квалификации, в результате которой формируется знание о наличии и характере возникшего правоотношения и, со­ответственно, спорных правах и обязанностях конфликтую­щих сторон. Сказанное позволяет сделать вывод о том, что познание фактических обстоятельств является всего лишь промежуточной задачей, от решения которой зависит пра­вильное применение норм материального права и решение спорного вопроса по существу. В рамках правоприменитель­ного процесса деятельность по установлению обстоятельств, имеющих значение по делу, традиционно именуется доказы­ванием.

Доказывание как процесс, посредством которого обе­спечивается переход от вероятностного суждения по по­воду юридически значимых обстоятельств к их истинному объективному знанию, обычно ассоциируется с судебным разбирательством дела. Действительно, можно заметить, что нормы, регулирующие процесс познания фактических обстоятельств дела сконцентрированы и наиболее детально проработаны в кодифицированных нормативных актах, по­священных судопроизводству. Однако правоприменение как форму реализации права осуществляет не только суд, но и иные юрисдикционые органы. Они вынуждены осуществлять познание фактических обстоятельств, поскольку это являет­ся обязательным начальным этапом применения правовых норм. Познание осуществляется посредством установления юридических фактов в определенном законом порядке. Однако, некоторые из реальных жизненных обстоятельств, являющихся основанием правовых последствий, подлежат установлению только в судебном порядке в рамках самосто­ятельного вида судопроизводства, именуемого особым. Его основу составляют дела об установлении юридических фак­тов, к примеру, факта родственных отношений, нахождения на иждивении и других.

Осуществление судебного порядка объективации юридического факта возможно только при возникнове­нии необходимости реализации предусмотренных зако­ном правовых последствий. Это является одним из обяза­тельных условий принятия соответствующего заявления к производству судом (ст. 265 Гражданского процессуаль­ного кодекса РФ (далее - ГПК РФ), ч. 1 ст. 219 Арбитраж­ного процессуального кодекса РФ (далее - АПК РФ)). По справедливому замечанию Н.А. Громошиной, «судебная правоприменительная деятельность как бы вклинивается в правоприменительную деятельность несудебных госу­дарственных органов, способствуя тем самым охране прав и интересов субъектов права» [3, с. 177-178]. Характеризуя данный вид судебной деятельности, В.Н. Протасов также замечает, что «компетентный орган может «вклиниваться» через охранительное правоотношение в регулятивный ме­ханизм не только на уровне правоотношения, но и на уров­не юридического факта» [11, с. 57].

Установление юридического факта в судебном порядке в рамках отдельного самостоятельного производства является деятельностью, не характерной для суда. Правосудие в наи­более обобщенном виде ассоциируется с устранением спора между конфликтующими сторонами. Причем в качестве та­ковых могут быть как субъекты частных, так и публичных от­ношений. В зависимости от этого выделены отдельные виды судопроизводства: конституционное, гражданское, арби­тражное, административное и уголовное. Деятельность суда в процессе осуществления правосудия направлена на приме­нение права, являющегося особой формой его реализации.

Нотариус, также как и суд, при рассмотрении и ведении дел, отнесенных к его компетенции, обязан при совершении нотариального акта определить фактическую основу своего правового решения. Это обусловливает необходимость сбо­ра и оценки фактических данных, что по сути и составляет предмет доказательственной деятельности. Более того, функ­ции нотариата в своей основе базируются на необходимости фиксации фактических обстоятельств с целью создания ква­лифицированного доказательства, обладающего большей степенью достоверности, нежели простые письменные до­кументы.

Нотариат, действуя в сфере бесспорной юрисдикции, призван устанавливать или свидетельствовать такие факты, которые являются практически очевидными. В этом состоит основное отличие работы с фактами в сфере нотариальной практики и судебной деятельности. Установление фактов в судебном порядке необходимо в том случае, когда они явля­ются далеко не очевидными и при этом требуется довольно обширный анализ доказательств. На это обращалось внима­ние как в советской, так и современной правовой науке [13, с. 14-15; 6, с. 24.]. Также весьма своеобразна осуществляемая нотариусом оценка доказательств. Она не предполагает той свободы, которая характерна для судебной оценки, осущест­вляемой исключительно на основе внутреннего убеждения. Причем в отличие от нотариальной оценки является окон­чательной, поскольку формирование итоговых выводов о наличии либо отсутствии определенных фактических об­стоятельств является исключительной прерогативой суда и правосудия в целом [1, с. 134-135].

Отмеченные особенности работы с фактами и доказа­тельствами в нотариальной практике не позволяют согла­ситься с позицией некоторых ученых, которые предлагают исключить судебное установление фактов как категорию дел особого производства с передачей данного вопроса в компе­тенцию органов нотариата [14, с. 40-45]. Полагаем, что это возможно только по определенным видам фактов с обяза­тельной разработкой нормативной процедуры, в рамках ко­торой они будут устанавливаться [5, с. 62-63].

Еще одним актуальным на сегодняшний день вопросом, связанным с фактической стороной деятельности нотариуса, является роль и значение нотариальных актов в процедуре судебного доказывания. Это обусловлено тем, что с 2015 года фактам, которые были подтверждены нотариусом при со­вершении нотариального действия, придана повышенная юридическая сила. В соответствии с ч. 5 ст. 61 ГПК РФ данные факты включены в перечень обстоятельств, освобожденных от доказывания в гражданском процессе. Аналогичные до­полнения были сделаны и в текст Арбитражного процессу­ального кодекса РФ (ч. 5 ст. 69).

Данное изменение имеет логическое обоснование, свя­занное с тем, что традиционная роль нотариата в латинской нотариальной системе состоит в обеспечении достоверности и подлинности доказательств. В большинстве стран Запад­ной Европы обстоятельства, подтвержденные в нотариаль­ном порядке рассматриваются в качестве аутентичных [12, 2021, С. 55]. В качестве одного из примеров можно привести опыт французского законодательства, в котором установлено правило об особой доказательственной силе совершаемого нотариусом публичного акта [4, 8, с. 6-7]. Однако в отече­ственной правовой системе традиционно придерживались установленного процессуальным законом принципа непред- установленности доказательств, который нормативно закре­плен в ч. 2 ст. 67 ГПК РФ в виде правила о том, что «никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы». И только указанные ранее дополнения текста процес­суального закона позволили говорить об особой силе доказа­тельств, удостоверенных в нотариальном порядке.

Характеризуя вышеприведенные новеллы, можно вы­сказать предположение о том, что законодатель не вполне корректно определил место правила о предустановленной силе доказательств как об одном из оснований освобождения от доказывания. В том случае, если для какого-либо факта не­достаточно утверждения о нем со стороны лица, участвую­щего в деле, а требуется представление доказательств (хотя бы и подтвержденных в нотариальном порядке), то это не может квалифицироваться как освобождение от доказыва­ния. Лицо, заинтересованное в установлении данного факта, должно представить в суд нотариально оформленный до­кумент, который будет рассматриваться как доказательство. Скорее речь должна идти о том, что данная норма пред­ставляет собой правило для суда в отношении оценки дока­зательства. Это говорит о том, что место рассматриваемого нормативного положения в ст. 67 ГПК РФ, посвященной об­щим основам оценки доказательств, в том числе, их достовер­ности.

Указанные изменения были встречены юридической общественностью в целом положительно. Вместе с тем, на­блюдается и негативная реакция, связанная с возникшими коллизиями в нормах, регулирующих оценку судебных до­казательств. Так, в Заключении Правового управления Аппа­рата ГД ФС РФ от 10 декабря 2014 г. № 2.2-1/6668 «По проекту федерального закона № 558267-6 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты» отмечается, что предло­женное дополнение «не соответствует нормам главы 6 ГПК РФ, в частности части 2 статьи 67 ГПК РФ, согласно которой никакие доказательства не имеют для суда заранее установ­ленной силы».

Критика повышенной доказательственной силы но­тариально установленных фактов, установленной в ч. 5 ст. 61 ГПК РФ, звучит и с точки зрения некорректной форму­лировки, вследствие чего правильное применение данного нормативного положения становится затруднительным. Н.С. Бочарова, на основе анализа 60 судебных дел, в кото­рых использовалось анализируемое правило, сделала вы­вод о том, что оно было корректно применено только в од­ном деле. В некоторых из данных примеров использование соответствующего нормативного положения вообще не требовалось. В большинстве случаев неправильное приме­нение явилось следствием того, что оно было истолковано по отношению к факту, который нотариусом не мог быть установлен [7, с. 698]. О системных нарушениях в толкова­нии и применении правила об установленности факта, под­твержденного нотариусом при совершении нотариального действия, пишет Н.А. Панкратова. Так, было отмечено, что суды зачастую повышенную доказательственную силу нота­риальных документов путают с преюдициальной силой су­дебных актов. Кроме того, встречаются случаи, когда данная норма применяется к юридическим фактам, которые нота­риусом при совершении нотариального действия вообще не устанавливались. Более того, в принципе не могли под­лежать установлению [10, с. 34-35].

На основе вышеизложенного можно сформулировать вывод о том, что нотариат способен взять на себя часть су­дебных функций по установления некоторых юридически значимых фактов. Вместе с тем, следует четко обозначить пределы компетенции нотариата в этих вопросах, поскольку отсутствие детально разработанной процессуальной формы данного вида нотариальной деятельности не позволяет пол­ностью заместить судебное установление даже по делам, от­несенных к категории особого производства. Также требуется корректировка нормативного правила, предусмотренного ч. 5 ст. 61 ГПК РФ, в части уточнения случаев его применения с перемещением его в ст. 67 ГПК РФ, посвященной оценке судебных доказательств. Необходима конкретизация осно­вания и пределов доказательственной силы нотариальных актов в целом, а не только применительно к отдельным их видам.

ГОНЧАРОВА Лариса Николаевна
доктор экономических наук, доцент кафедры трудового и предпринимательского права Юридического института Научного исследовательского Белгородского государственного университета

СИНЕНКО Владимир Сергеевич
кандидат юридических наук, доцент кафедры трудового и предпринимательского права Юридического института Научного исследовательского университета Белгородского государственного университета