Целью настоящей статьи является определение и выяв­ление основных структурных элементов функционирования гибридных трибуналов и интернационализированных судов, созданных для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные преступления по международному праву.

Преследование лиц, виновных в нарушениях прав че­ловека и гуманитарного права, является важным элементом всеобъемлющего процесса осуществления правосудия пере­ходного периода в постконфликтных обществах. Столкнув­шись с судебной системой, ослабшей после затяжного кон­фликта, государства нуждаются в международной помощи для расследования преступлений и возбуждения судебных разбирательств в отношении предполагаемых лиц, виновных в серьезных нарушениях международного уголовного права и международного гуманитарного права. Для таких целей были созданы гибридные (смешанные) трибуналы. Они подраз­умевались в качестве временного инструмента осуществления правосудия в постконфликтных ситуациях, когда возможно­сти национальной судебной системы были ограничены.

Существует множество способов создания гибридных трибуналов и интернационализированных судов, и представ­ляется возможным выделить некоторые общие элементы. Хотя их процедурный и функциональный механизм могут совпадать, гибридные трибуналы не имеют каких-либо обяза­тельных требований или единой модели. Однако для всех ги­бридных трибуналов характерны несколько признаков, в том числе: 1) применение как внутреннего, так и международного права, 2) сочетание международного и внутреннего персонала и судей, 3) участие как местных, так и международных юри­стов и 4) официальное международное участие. Гибридные трибуналы и интернационализированные суды, обычно, но не всегда, расположены внутри либо вблизи затронутого кон­фликтом государства.

Самым первым гибридным трибуналом были Особые коллегии по тяжким преступлениям в Восточном Тиморе, соз­данные в 2000 году. Также к данной категории можно отнести Смешанные судебные коллегии в Косово (2000); Специальный Суд по Сьерра-Леоне (2002); Судебную палату по расследо­ванию военных преступлений в Босниии Герцеговине (2005); Чрезвычайные судебные палаты в Камбодже (2006); Специальный Трибунал по Ливану (2007). В 2013 году были учреждены Чрезвычайные африканские палаты.

Специальный трибунал по Ираку иногда упоминаются в качестве гибридного трибунала, однако мнения ученых по данному вопросу расходятся.

В данной статье основное внимание уделяется механизму и материально-техническим аспектам создания гибридных трибу­налов. В статье анализируются характерные черты, которые от­личают гибридные (смешанные) трибуналы от чисто внутренних или международных трибуналов. Также обсуждается структура и состав гибридных трибуналов, проблемы определения юрис­дикции, применимое право и другие важные составляющие, необходимые для учреждения гибридного трибунала. Наконец, в данной статье излагаются потенциальные преимущества и не­достатки обеспечения координации между гибридным трибуна­лом и другими механизмами правосудия переходного периода, такими как комиссии по установлению истины и примирению.

Гибридные трибуналы и интернационализированные суды могут являться оптимальным решением, когда мест­ное сообщество нуждается в международной помощи для эффективного судебного преследования за совершение пре­ступлений по международному праву. Создание гибридных трибуналов может позволить государствам распределять рас­ходы на судебное преследование между постконфликтным государством и международными источниками. Кроме того, отличительной чертой гибридных трибуналов является их определенная гибкость для адаптации к уникальной ситуации в каждом постконфликтном государстве. Сочетание междуна­родного и внутреннего участия в данных судах может придать легитимность судебному процессу в глазах международного сообщества и местного населения.

Финансирование. Большинство постконфликтных государств не имеют финансовых возможностей для разрешения длительных дорогостоящих судебных разбирательств в отношении междуна­родных преступлений. В контексте гибридных трибуналов, все финансовые обязательства равномерно распределяются между государствами и международным сообществом. Например, Чрез­вычайные палаты в судах Камбоджи и Специальный суд по Сьер­ра-Леоне финансировались местными правительствами совмест­но с добровольными взносами международного сообщества.

Адаптивность. В отличие от международных трибуналов, которые действуют исключительно за пределами внутренней судебной системы и очень мало взаимодействуют с внутренней уголовной системой, гибридные трибуналы предлагают гибкую модель, которая может быть адаптирована к каждой посткон­фликтной ситуации. Гибридные трибуналы создаются в рамках процесса сотрудничества между постконфликтным государством и международным сообществом и могут быть адаптированы для наилучшего соответствия каждому отдельному конфликту. Меж­дународные трибуналы могут применять только международное уголовное право, тогда как смешанные трибуналы могут приме­нять международно-правовые нормы наряду с внутренним зако­нодательством. Кроме того, в тех случаях, когда международное преследование, как правило, ограничивается лицами, виновными в совершении преступлений на высоком уровне, гибридные три­буналы могут обладать большей адаптивностью и способностью сосредоточиться на более широком круге преступников.

Внутренние судебные процессы над лицами, обвиняемы­ми в совершении военных преступлений, преступлений про­тив человечности и геноцида, в постконфликтных обществах могут оказаться «правосудием победителя» для проигравшей стороны. Внутренние трибуналы могут быть предвзятыми в пользу правящей партии, что приводит к несправедливым или ложным судебным разбирательствам, ведущим к переполитизации или быстрым казням.

Слияние в гибридных трибуналах внутреннего и между­народного права может смягчить это восприятие. Сочетание международного и внутреннего персонала, применяющего как международное, так и внутреннее право, может продемонстри­ровать, что такие органы смешанной уголовной юрисдикции поддерживают международные стандарты и верховенство права. В то же время государство, затронутое конфликтом, может оставаться вовлеченным в процесс осуществления правосудия. Конечно, ответ на вопрос, достигается ли фактическая легитим­ность, зависит от нескольких факторов, включая финансирова­ние, качество персонала суда и эффективность сотрудничества между местным и международным сообществом.

Кадровый состав. Еще одной важной характеристикой ги­бридных трибуналов является их способность к созданию столь необходимого кадрового потенциала судей и адвокатов в пост­конфликтном государстве. Смешанные трибуналы могут улуч­шить общий кадровый потенциал на местах, предоставив некую платформу, на которой местный персонал сможет заниматься, обучаться и тренироваться. В идеале, эти сотрудники могут про­должать вносить свой вклад в позитивную судебную культуру на протяжении всей своей карьеры. Путем создания судебной ин­фраструктуры и обучения отечественного персонала смешанные трибуналы могут оставить наследие, которое повысит эффектив­ность внутренней судебной системы в деле защиты международ­ных стандартов правосудия. Например, одним из намерений Организации Объединенных Наций (Далее - ООН) по созданию Специального суда в Сьерра-Леоне было содействие укреплению государственных учреждений, особенно судебных органов.

Доступность для жертв и местного населения. Наличие ги­бридного трибунала в или вблизи пострадавшего государства может увеличить доступность к суду пострадавшего населения. Говоря о международных трибуналах, объектом критики явля­ется их тенденция«реагировать» на международное сообщество, а не на жертв конфликта. Граждане пострадавшего государства могут не принимать участия в судебном разбирательстве вообще. Например, одним из основных критических замечаний к Между­народному трибуналу по бывшей Югославии (Далее - МТБЮ) и Международному уголовному трибуналу по Руанде, и, в некото­рой степени, к Международному уголовному суду, является то, что благотворное воздействие судебного преследования не дости­гает затронутых обществ, а граждане государств, пострадавших от актов жестокости, не имеют никакого отношения к судебным про­цессам. Присутствие на судебных процессах лично и вместе, где были совершены преступления, может позволить пострадавшему населению лучше понять суть конфликта и может способствовать процессу социальной реконструкции.

Укрепление кадрового потенциала судебных органов и адвокатуры, создаваемых в рамках функционирования ги­бридных трибуналов, может способствовать долгосрочному устойчивому миру, поскольку сильная внутренняя судебная система имеет решающее значение для предотвращения по­вторения преступлений в будущем. Таким образом, гибрид­ные трибуналы могут способствовать установлению прочного мира, укрепляя внутреннюю правовую систему, что, в свою очередь, играет не последнюю роль в деле борьбы с преступ­ностью, борьбы с безнаказанностью и содействия стабильно­сти государственной безопасности и верховенства закона.

Учреждение смешанных трибуналов. Способы учрежде­ния смешанных трибуналов различаются в зависимости от об­стоятельств конфликта. Как правило, государства либо инте­грируют данные трибуналы в свою существующую судебную систему, либо позволяют им действовать независимо от нее. Гибридные трибуналы могут быть учреждены четырьмя спо­собами: (1) под эгидой резолюции Совета Безопасности ООН на территориях, где была введена временная администрация ООН, (2) путем двустороннего соглашения; (3) в качестве наци­ональных судов, включающих в своей структуре международ­ные элементы; и (4) резолюцией Совета Безопасности ООН.

Подводя итог, необходимо отметить, что данная модель смешанной уголовной юрисдикции на сегодняшний имеет множество недостатков, но проведенный анализ механизмов функционирования существующих смешанных трибуналов и интернационализированных судов позволяет выявить их са­мое главное преимущество, а именно их адаптивность к каж­дой определенной конфликтной ситуации. Их доступность для местного населения позволяет гражданам государства, где имела место конфликтная ситуация, быть ближе к правосу­дию, а привлечение иностранного персонала и судей обеспе­чивает непредвзятость судебного разбирательства.

ШАКИРОВА Римма Исмагиловна
аспирант кафедры международного и европейского права Казанского (Приволжского) федерального университета