Международный уголовный суд (далее - МУС) был образо­ван в наиболее значимом для международного права городе - Га­аге 1 июля 2002 года.

Причиной основания данной организации стала необходимость в подтверждении верховенства гуманитар­ного законодательства и потребности утверждения прав челове­ка. Отличие Международного уголовного суда от иных подобных организаций состоит в том, что его юрисдикция имеет место только в тех государствах, которые ратифицировали Римский Статут, и то, что впервые международная организация получила право привлекать к ответственности индивидов.

Проблема юрисдикции стала центральной в ходе созда­ния МУС. Сторонники критической позиции в отношении юрисдикции Международного уголовного суда аргументиро­вали свою точку зрения опасениями того, что МУС подменит собой национальные судебные органы.

Статья 1 Статута, устанавливает, что Суд является постоян­ным органом, уполномоченным осуществлять юрисдикцию в от­ношении лиц, ответственных за самые серьезные преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества, ука­занные в настоящем Статуте, и дополняет национальные органы уголовной юстиции. Таким образом, Римский Статут утвердил принцип «комплементарности», содержание которого заключа­ется в том, что МУС действует в тех случаях, когда внутринацио­нальная система бессильна в плане осуществления правосудия по отношению к жителям своего государства или же, когда попросту национальная система не желает такое правосудие осуществлять, поскольку граждане такого государства бывают представителями правящих кругов.

Указанный принцип МУС стал серьезным препятствием на пути ратификации Римского Статута, так как данный прин­цип в большинстве случаев входит в противоречие с нормами национального законодательства, особенно с Конституциями государств. Эта острая проблема и до настоящего времени сто­ит перед многими государствами, в том числе перед Россией, в связи с чем, Российская Федерация так и не ратифицировало Статут. Проблема такого плана остро стоит и перед многими другими государствами.

Необходимым для деятельности Международного уго­ловного суда является сотрудничество с государствами, кото­рые уже являются или могут стать ее участниками после вы­полнения соответствующих внутригосударственных процедур по ратификации Статута. Однако, стоит заметить, что далеко не все государства признают положения Римского Статута правильными и соответствующими внутренним законам того либо иного государства. И все же, даже после того, как опре­деленные положения Римского Статута были признаны про­тиворечащими конституции какого - либо государства, данное государство прибегало к изменению положений своей консти­туции с целью ратифицировать Римский Статут.

В частности, так поступило правительство Франции, а именно, Конституционный совет Франции пришел в свое вре­мя к заключению, что ратификация Римского Статута МУС вызывает необходимость пересмотра Конституции Франции, что и было сделано в последующем. Изменение Конституции Франции заключалось во включении в нее статей, устанавлива­ющих, что «Республика может признать юрисдикцию Между­народного уголовного суда, как это предусматривается дого­вором, подписанным 18 июля 1998 г.». Римский Статут был ратифицирован Францией 9 июня 2000 года.

Серьезной проблемой конституционного характера для Франции в процессе ратификации Статута стали внутригосу­дарственные иммунитеты, правом пользования которых наде­лены отдельные должностные лица. В частности это касается:

• лиц, обладающих иммунитетом, утвержденным Кон­ституцией Франции;
• передачи государством в юрисдикцию МУС граждан Франции по его запросу и др.

Согласно части 1 статьи 27 Статута, нормы Статута оди­наково (на равной основе) применимы ко всем лицам, не зави­симо от их должностного положения. Статут не освобождает от уголовной ответственности даже главу государства или пра­вительства, будь то член правительства или парламента. Такое положение указанных лиц так же не может быть обстоятель­ством смягчающим приговор.

Часть вторая указанной статьи устанавливает, что имму­нитеты, которыми обладает лицо в силу своего должностного положения по нормам национального или международного права, не должны быть препятствием для осуществления МУС правосудия в отношении таких лиц.

Вопрос о совместимости национального законодатель­ства и положений Статута предполагает три пути к своему решению.

Первый подход заключается в принятии таких поправок к конституции государства, решившего ратифицировать Ста­тут, которые бы обеспечили точное соответствие конституции государства Статуту.

Второй подход видится в принятии такого толкования норм конституционного характера, которые соответствовали бы Статуту. Это позволяет избежать процесса принятия по­правок к конституции.

И третий подход указывает на то, что, если противоречие Статута и конституции не представляет проблемы для рати­фикации, возможно не принимать во внимание наличие пра­вовых коллизий на этапе ратификации. Такие коллизии могут решаться в дальнейшем непосредственно при возникновении.

В рамках первого подхода, связанного с принятием кон­ституционных поправок самыми распространенными являют­ся те поправки, которые определяют факт нераспространения иммунитета на преступления, указанные в Римском Статуте. Это дает возможность государству реализовать преследование в рамках своей национальной судебной системы, и сотруд­ничать с Судом. Данный подход и был применен Францией в процессе имплементации Римского Статута. Как уже было указано, Конституционный Совет Франции определил, что норма, предоставляющая иммунитет президенту, образует конституционное препятствие для введения в действие Рим­ского Статута.

В процессе рассмотрения Конституционным Советом Франции вопроса о том, имеются ли в Римском Статуте нор­мы, которые находятся в противоречии с положениями кон­ституции Франции, можно сделать вывод о том, что такие нормы имеют место быть, в связи с тем, что было вынесено Конституционным Советом Франции постановление от 1 ян­варя 2001 г. В нем было обращено особое внимание на следу­ющие проблемы.

Статья 27 Статута содержит отказ в иммунитете главе госу­дарства, что напрямую противоречит трем статьям Конституции Французской Республики: 26, 68 и 68-1. Правительство Франции не посчитало данное противоречие важным и существенным и пришло к выводу о том, что устраняется такое противоречие по­средством включения дополнительной статьи в Конституцию, что и было сделано в виде статьи 53-2: «Французская Республика признает юрисдикцию Международного уголовного суда в соот­ветствии с договором, подписанным 18 июля 1998 г.». Хотя фран­цузское решение предусматривает возможность сотрудничества с Судом, это решение не означает, что иммунитет аннулирован и в отношении внутригосударственного судебного преследования преступлений, перечисленных в Статуте. Франция, таким обра­зом, продолжает оставаться «не желающей или не способной» уголовно преследовать внутри страны преступления, совершен­ные президентом. Если возникнет дело против президента, Суд сможет, таким образом, осуществить свою юрисдикцию, а Фран­ция не будет иметь возможности утверждать свою юрисдикцию как основную по отношению к дополняющей юрисдикции Суда. Ввиду неспособности осуществить уголовное преследование вну­три страны, Франция не будет иметь возможности избежать юрисдикции МУС, отстаивая первичность своей юрисдикции. Однако она и не нарушит своих международных обязательств, определенных в Римском Статуте.

По завершению ратификации Статута, Франция перешла к принятию дополнительного законодательства, которым, напри­мер было установлено, что у военных преступлений отсутствует статутное ограничение, в Уголовный Кодекс были включены такие преступления, как принудительная беременность и стерилиза­ция.

Великобританией Римский статут был ратифицирован 30 ноября 1998 года. В 2001 году Парламент Великобритании при­нял закон, касающийся Международного уголовного суда, что дало возможность Великобритании принять на себя обязатель­ства по договору. Данный закон стал важным шагом Великобри­тании на пути принятия на себя международных обязательств.

В данном законе Великобритании из Римского статута была взята дефиниция преступления, устанавливающая условия уго­ловной ответственности командиров и старших начальников. При этом следует особо подчеркнуть, что данным законом все престу­пления, ответственность за которые предусмотрена статьей 5 Ста­тута сводятся в единый нормативный акт без изменения их содер­жания. Это дает возможность расследовать данные преступления на территории в Великобритании.

Следует отметить, что даже признание универсальной юрис­дикции МУС не снимет определенных правовых проблем при ее осуществлении на практике. В частности, это касается вопросов передачи Международному уголовному суду лиц, обвиняемых в совершении международных преступлений государствами, не яв­ляющимися участниками Римского Статута, а также привлечения к международной уголовной ответственности должностных лиц данного государства, наделенных иммунитетом. Однако это по­ставит компетенцию Международного уголовного суда в данном вопросе на один уровень с компетенцией первичных субъектов международного права - государств и будет способствовать повы­шению роли международного уголовного правосудия в противо­действии безнаказанности, защите прав человека и предотвраще­нию нарушения норм международного гуманитарного права.

Отсутствие собственной системы исполнения наказаний и того, что МУС полагается на национальные правоохрани­тельные органы приводит к тому, что фактического осущест­вления правосудия не происходит и вынесенные решения не позволяют привлечь к ответственности виновных лиц.

В результате можно сделать вывод, о том что, несмотря на то, что МУС и имеет несколько противоречивый характер и ряд про­блем, требующих скорейшего решения, его создание, несомненно, имеет большое значение для международного уголовного права. Представляется целесообразным расширить представительство и влияние в Суде определенных регионов, а также приложить усилия, чтобы избежать излишней политизированности данного международного судебного органа. Эффективную работу Суда обеспечит лишь сплоченность и сотрудничество государств в сфе­ре международного уголовного права.

ВОРОНЕНКОВ Николай Денисович
студент Международно-правового факультета МГИМО (У) МИД России