Вопросы, рассматриваемые в настоящем материале, им­манентно связаны с насущными миграционными проблема­ми, которые сегодня, особенно в Европе, не случайно называ­ют «миграционным нашествием».

Работ на эту тему исключительно много, и не сравнивая себя с признанными специалистами в данной области, лишь сошлемся на наиболее современные работы¹, далее переходя к теме диаспор, где можем сказать кое-что новое.

Настоящая статья посвящена так называемым «междуна­родным диаспорам», которые формируются либо полностью на территории иностранного (принимающего) государства (государств), поддерживая условные связи с государством «своего происхождения», либо, напоминая амебу, имеют ясно выраженный транснациональный (точнее, трансграничный) характер, при котором не учитываются границы соответству­ющих государств.

В публицистике слово (термин, понятие) «диаспора» се­годня чаще всего произносится как само собой разумеющееся и не требующее разъяснения. В то время, как в науке (а иногда и в политике) в отношении его происходят горячие споры. За­кладываемые в словари, законодательные и подзаконные акты определения указанного термина не прекращают, а скорее обостряют эти споры.

Так, в Википедии дается такое определение: Диаспора (греч. Staorcopa, «рассеяние») — часть народа (этноса), про­живающая вне страны своего происхождения, образующая сплочённые и устойчивые этнические группы в стране прожи­вания. Как просто!

Сложнее определение, которое предлагает И.Д. Лошка- рёв: «Под диаспорой подразумевается транснациональное сообщество мигрантов, которое поддерживает материаль­ные и эмоциональные связи с территорией (страной) про­исхождения и одновременно адаптируется к ограничениям и возможностям принимающего общества. Под влиянием эмоционального начала формируется сложный социально­психологический комплекс, включающий групповую солидар­ность и определённые мифы о территории происхождения».

По мнению того же автора, «... в начале XXI века данное определение представлялось удачным, поскольку учитывало одновременно и замкнутость диаспор и их способность к диа­логу с обществом «принимающего» государства, а также под­держивало обязательные для диаспоры контакты с абстракт­ной родиной как контакты разной интенсивности и разного наполнения (от финансовой помощи родственникам до ред­ких воспоминаний о предках). Однако приведённое определе­ние ограничено тем, что за эталон принят уникальный опыт еврейского «рассеяния». Приходится также учитывать, что в настоящее время диаспоры обладают высокой степенью гиб­кости и адаптивности. Эти два обстоятельства снижают акту­альность вышеприведённого определения».

Оптимальным представляется автору трактовка М. Дж. Эсмана, который предлагает рассматривать диаспору как транснациональное сообщество мигрантов, поддерживающее материальные и эмоциональные связи с территорией (стра­ной) происхождения и одновременно адаптирующееся к огра­ничениям и возможностям принимающего общества.

Вот другое мнение, касающееся признаков диаспоры, ко­торые многие специалисты считают наиболее признаваемы­ми:

• распространение из чётко фиксированного территори­ального пространства и переселение в два и более региона или государства, в том числе смена места жительства с целью тор­говли, трудоустройства или колонизации;
• наличие мифа или коллективной памяти о родине - её территории, истории и достижениях;
• идеализация прошлого и коллективная привержен­ность мифу о родине, обуславливающие стремление к её со­хранению, процветанию, безопасности, восстановлению, что может пониматься и как создание отдельного государства на чётко зафиксированной территории третьей страны;
• установка на последующее возвращение на родину;
• особый тип идентичности, основанный на отличиях от населения «принимающего» государства и на осознании об­щего с ним будущего;
• солидарность и существенное взаимопонимание между членами группы и членами аналогичных групп того же проис­хождения в третьих странах;
• способность группы при всех отличиях и отчуждённо­сти от местных жителей полноценно самовоспроизводиться в «местных» условиях⁶.

Существует множество других определений указанно­го понятия. Но, как нам представляется, достаточно и при­веденных здесь, чтобы вдумчивый читатель мог попытаться разобраться в проблематике, различая при этом вопросы прав человека, которыми, несомненно, обладают члены соот­ветствующей диаспоры, и вопросы их обязанностей на тер­ритории принимающего государства, которые, несомненно, должны соблюдать указанные члены той или иной диаспоры. Последнее становится все более актуальным в последние годы, когда отдельные государства начинают принимать меры по депортации не только незаконных, но и «законных» мигрантов с их территории, прежде всего, по причинам борьбы с пре­ступностью.

Чтобы этого избежать, члены соответствующей диаспо­ры должны знать и соблюдать определенные обязанности на иностранной территории. К сожалению, в вопросе об обязан­ностях человека международное право существенно «отстает» от своего регулирования прав человека, источники которого всем известны.

Здесь уместно вспомнить и давнюю историю вопроса, на­чиная с Иммануила Канта (1724-1804), который разрабатывал учение об обязанностях человека, выделяя среди них обязан­ности по отношению к самому себе и обязанности по отноше­нию к другим (т.е. к обществу - Ю.М.), и отдельные региональ­ные документы по данному вопросу.

На универсальном уровне все это ограничилось некото­рыми проектами и разговорами в рамках ООН, которые, как становится все более очевидным под влиянием «миграцион­ного нашествия» в Европе (и не только), надо срочно возоб­новить в целях выработки и принятия соответствующей уни­версальной Конвенции. Но необходимо при этом помнить, что абсолютное большинство наций, народов и народностей (этносов, национальных меньшинств) чрезвычайно дорожат идентификацией своих культурных традиций, чуждых самой идее глобализации.

Потребность в такой идентификации проявляется, кроме прочего, в том, чтобы отстаивать свой язык, обычаи (какими бы дикими порой они не казались «другим»), специфические спо­собы самовыражения в языке, живописи, музыке, танцах, поэзии и т.п. А порой ревниво защищая с помощью силы эти ценности.

Иными словами, ни для «глобальной нации», ни для Ми­рового Правительства, о чем иногда ведутся разговоры в ООН (и не только), нет никаких оснований. Хотя для Мирового Пра­вительства в данной сфере уже намечена своя, в целом пози­тивная, роль:

1. Консервации «музея» человеческих культур, помощь в их сохранении.
2. Помощь тем нациям, народам, этносам и пр., которые либо страдают от засилья чуждой им культуры, либо, наобо­рот, стремятся приобщиться к другой культуре, но встречают препятствия.
3. Изучение всех возможных факторов культурного/циви- лизационного противостояния, выработка и принятие мер по его предотвращению.

По остальным вопросам темы адресуем читателя к иным трудам и перечислим наиболее важные мысли некоторых других авторов:

• набирает силу процесс обострения национальных чувств, стремления к четкой и независимой этнической/наци- ональной идентификации;
• утверждения некоторых авторов о возникновении не­коего «полинационализма», скорее всего, - обычная дань по­литической моде, связанной с задачами консолидации России;
• основные (и не основные) мировые религии сегодня, так или иначе, сосуществуют между собой, и даже если считают друг друга непримиримыми врагами, вынужденно поддерживают сложившееся равновесие в целом (в целом!) и находят не кон­фронтационную линию взаимодействия со светскими властями;
• главную проблему, применительно к теме данной ста­тьи, представляет исламский мир, который в лице двадцати пяти исламских государств в свое время провозгласил идею «третьего пути» в мировой политике и экономике, а также учредил в 1969 году Организацию Исламская конференция (ОИК), переименованную впоследствии в Организацию ис­ламского сотрудничества (ОИС) с членством в 57 государств по состоянию на декабрь 2016 года, при сохраняющемся, однако, резком противостоянии внутри самого исламского мира;
• по оценкам специалистов, к 2025 году приверженцы ис­лама составят не менее 30% населения Земли^[11].

Однако вернемся к диаспорам:

• своих целей на глобальном, региональном и националь­ном уровнях диаспоры достигают преимущественно путём воздействия на государственные институты, кроме того, скла­дываются основания для их самостоятельного, без привязки к государству, участия в мировых политических процессах;
• диаспоры могут оказывать, как прямое, так и косвенное влияние на мировую политику, а также на внешнюю полити­ку страны происхождения и «принимающего» государства;
• государства могут воспользоваться ресурсами диаспор для достижения политических и экономических целей;
• представители диаспоры могут быть вовлечены в дея­тельность транснациональных преступных (в том числе, тер­рористических) сетей;
• многие диаспоры активно вовлечены в целые сектора экономики «принимающего» государства, а главное - они вос­требованы на рынке труда.

В России по данному вопросу сложилась следующая ситуация. Государственная Дума РФ в Постановлении «О Декларации о поддержке российской диаспоры и о покро­вительстве российским соотечественникам» от 8 декабря 1995 г. № 1476-1 ГД отметила: (приводим выборочно из Декларации и номера ставятся исключительно для облегчения понимания мате­риала, следующего ниже, в Декларации таких номеров нет):

1. Российская Федерация несет моральную и политиче­скую ответственность за уровень обеспечения основных прав человека и основных свобод, а также общепризнанных прав лиц, принадлежащих к национальным, этническим, религи­озным и языковым меньшинствам, в отношении российских соотечественников и российской диаспоры.

Комментарий: поскольку все происходит на иностран­ной территории, соответствующее иностранное государство (и только оно) «несет моральную и политическую ответствен­ность за уровень...» всего, что перечислено далее, в том числе - в отношении российских соотечественников и российской диаспоры. Иное дело, что Российская Федерация «приложит все усилия», «примет все меры к тому» и т.п., «чтобы» - далее по тексту.

Кроме того, с самого начала в Декларации как бы проти­вопоставляются друг другу «российские соотечественники» и «российская диаспора». Союз «и» в данном случае настраивает именно на такое понимание. Да, за рубежом довольно много мигрировавших «соотечественников» (мне неоднократно при­ходилось с ними «там» общаться), одни из которых не наме­рены растворяться в некоей диаспоре, где они теряют личную свободу, ради которой и покинули Россию, а другие попросту страдают русофобией, не принимая всего российского, будучи по крови русскими. Но они, по смыслу Декларации, - тоже «российские соотечественники». Получается, что Российская Федерация и за них «несет моральную и политическую ответ­ственность за уровень обеспечения..», которая им, что нередко, попросту неприятна.

Словом, союз «и» в данном случае перестает быть просто грамматическим оборотом, приобретая политическое каче­ство. Это особенно очевидно при прочтении последующего материала, где указанное сочетание либо повторяется, либо соответствующие пункты посвящены только «российским со­отечественникам» или только «российской диаспоре» и, стало быть, различным категориям мигрантов/беженцев, постоянно проживающих в принимающем государстве (в отношении различия в обязательствах, которые накладывает на себя при этом Российская Федерация, см. далее).

2. Российская Федерация содействует тому, чтобы все представители российской диаспоры могли в полной мере и эффективно осуществлять основные права и свободы без ка­кой бы то ни было дискриминации на основе полного равен­ства перед законом.

Комментарий: по существу тезис сформулирован грамот­но (именно «содействует»), хотя все привыкли к сочетанию «основные права человека», а не просто «основные права и свободы» (см. комментарий к пункту 11).

3. Российская Федерация содействует тому, чтобы пред­ставители российской диаспоры могли эффективно поддер­живать контакты между собой и с Россией как в пределах государств их постоянного проживания, так и в международ­ном масштабе, как индивидуально, так и совместно с другими представителями российской диаспоры.

Комментарий: некоторые юристы категорически против того, чтобы в одном предложении одно и тоже государство на­зывалось по-разному. А иначе, как в данном случае, получает­ся, что речь идет о том, что Российская Федерация «содейству­ет», но «представители российской диаспоры» поддерживают контакты не с ней, а с Россией.

4. Российская Федерация содействует тому, чтобы пред­ставители российской диаспоры могли эффективно реализо­вывать свое право на участие в принятии решений, касающих­ся их жизни и жизни тех регионов, где они проживают.

Комментарий: указанное «право» может и отсутствовать в «регионах, где они проживают». А в некоторых государствах категорически сопротивляются тому, чтобы представители/ члены «иностранных» диаспор участвовали в принятии реше­ний, касающихся именно «жизни регионов», без уточнения того, что эти решения касаются только случаев, когда они свя­заны с постоянным проживанием здесь таких представителей/ членов. Поэтому указание типа, «в соответствии с законода­тельством государства постоянного проживания» здесь весьма уместно, особенно учитывая следующий пункт 5 Декларации.

5. Российская Федерация в рамках законодательств госу­дарств постоянного проживания российских соотечествен­ников осуществляет материальную помощь органам само­управления и ассоциациям российских соотечественников при осуществлении ими деятельности, не нарушающей за­конодательство государства их постоянного проживания и не противоречащей общепризнанным принципам и нормам международного права.
6. Государственная Дума стремится содействовать тому, чтобы российским соотечественникам обеспечивался порядок въезда в Российскую Федерацию, перемещения по Российской Федерации и выезда из нее, приближенный к режиму, имею­щему место для российских граждан.

Комментарий: почему Государственная Дума только «стремится содействовать», а не «содействует», как в следую­щем пункте относительно Российской Федерации? Кто ей в этом может помешать?

7. Российская Федерация содействует тому, чтобы россий­ская диаспора могла в полной мере участвовать в обеспечении экономического прогресса и развития как государства своего постоянного проживания, так и Российской Федерации, то есть в реализации экономических прав российской диаспоры. В этих целях Российская Федерация проводит активную по­литику в области занятости.

Комментарий: речь должна вестись «об активной полити­ке в области занятости» в пределах юрисдикции Российской Федерации, поскольку весьма сомнительна возможность про­водить именно «политику» в указанной области на иностран­ной территории.

8. Российская Федерация принимает соответствующие, не противоречащие международному праву, меры с тем, чтобы российская диаспора имела надлежащие возможности для изучения родного языка и обучения на родном языке, пользо­вания достоянием родной культуры и использования родного языка в частной жизни и публично, свободно и без вмешатель­ства или дискриминации в какой бы то ни было форме.

Комментарий: здесь, как нельзя уместно и обязательно, следует говорить о представителях/членах российской диа­споры, а не о самой диаспоре. Это особенно очевидно, когда заводится речь о «частной жизни», которая может быть только у физического лица.

9. Российская Федерация осуществляет активную помощь российской диаспоре в области сохранения и развития рус­ской и родной культуры, русского и родного языка.

Комментарий: словосочетание «русского и родного язы­ка» в определенной мере противоречит словосочетанию, ис­пользуемому в следующем пункте 10: «русском языке и языках народов Российской Федерации».

10. Российская Федерация содействует беспрепятственно­му распространению информации на русском языке и языках народов Российской Федерации на территориях государств проживания российских соотечественников и развитию ма­териальной базы средств массовой информации, вещающих или издающихся на русском языке и языках народов Россий­ской Федерации.

Комментарий: в пункте 9 выше говорится о «родном языке». Здесь, еще раз отметим, - о «русском языке и языках народов Рос­сийской Федерации». В чем состоит противопоставление?

11. Российская Федерация содействует тому, чтобы все представители российской диаспоры могли в полной мере и эффективно осуществлять основные права и свободы без ка­кой бы то ни было дискриминации на основе полного равен­ства перед законом.

Комментарий: следует говорить, как это принято, об «ос­новных правах человека», а не просто об «основных правах и свободах» (см. также комментарий к пункту 2).

12. Российская Федерация предпринимает усилия по за­ключению двусторонних и многосторонних международных договоров с тем, чтобы обеспечить российским соотечествен­никам за рубежом, являющимся лицами без гражданства, на­циональный режим в государствах их постоянного прожива­ния.

Комментарий: почему только «лицам без гражданства»? Остальные соотечественники за рубежонедостойны того, что­бы в отношении их «предпринимались усилия» по предостав­лению им национального режима?

Однако отметим, что не следует идеализировать указан­ную Декларацию и считать, что в России «все в порядке» в ми- грационной/диаспоральной сфере. Проблем существует еще множество.

Можно подсказать, где, кроме упомянутых выше отече­ственных работ Д.В. Иванова, А.Ю. Ястребовой, Д.К. Бекяшева и других по вопросам миграции и беженцев, полезно ознако­миться с теми особыми возможностями, которыми обладают диаспоры в экономической, политической, социальных обла­стях (сферах интересов и деятельности) как в государстве исхо­да, так и в принимающем государстве. Это предмет для специ­ального исследования, которое предприняла, в частности, Т.В. Полоскова в своей докторской диссертации по политологии, а также О.К. Рябинина в кандидатской диссертации (также по политологии).

В заключение отметим, что и философы тщательно из­учают данный вопрос, не используя, как правило, термин/ понятие «диаспора», как и приводимый далее автор, но, по существу выражая мысли, представляющие исключительную ценность для темы настоящей статьи.

В частности, как пишет Владимир Шмаков в своем «За­коне синархии»: «всякая часть, живя самостоятельной жизнью части, в то же время живет и общей жизнью целого... Идя от человека в противоположном направлении, мы видим, что он, прежде всего, является частью своего племени, по отношению к которому он является лишь простой клеточкой. Племя, в свою очередь, есть составная часть, клеточка народа, за наро­дом идет раса и, наконец, человечество, то есть все население земного шара. Густав Лебон говорил, что «... можно сравни­вать расу с соединением клеточек, образующих живое суще­ство, ... клеточки, следовательно, одновременно имеют жизнь личную и жизнь коллективную, жизнь существа, для которого они служат веществом».

Я не буду доказывать здесь, что каждый народ и раса яв­ляются живым существом, имеющим свои особенности, при­вычки, страсти, заблуждения, миссию, идеалы и судьбу, ибо литература об этом слишком обширна, да и сама эта мысль не может вызвать сомнения у вдумчивого человека».

МАЛЕЕВ Юрий Николаевич
доктор юридических наук, профессор МГИМО (У) МИД России