В данной научной работе автором исследуются международные акты, а также российская и зарубежная международно­правовая доктрина с целью определения возможных перспектив признания транснациональных корпораций полноправными субъектами международного публичного права в настоящий период.

В статье проводится анализ: юридической природы транснациональных корпораций и международных юридических лиц, сделан вывод об отсутствии тождественности между ними; критериев международной правосубъектности, представленных в региональных международных договорах и доктрине. С целью проведения более детализированного исследования в качестве примеров рассмотрены уставные документы и основные направления деятельности двух транснациональных корпораций: американского производителя потребительских товаров, The Procter & Gamble Company, и российского финансового конгломерата, ПАО «Сбербанк».

Ключевые слова: субъект международного права, транснациональная корпорация, критерии международной правосубъектности, международное юридическое лицо, транснациональное право, акционерное общество, родительская компания, внешняя обособленность, Procter & Gamble Company, ПАО «Сбербанк».

TITENKO Yuliya Evgenjevna
student of the 3rd course of the School of Law of the Far Eastern Federal University, Supervisor: senior lecturer of International public and private law sub-faculty of the School of Law of the Far Eastern Federal University

THE PROSPECTS OF ADMISSION THE INTERNATIONAL LEGAL PERSONALITY OF TRANSNATIONAL COMPANIES (ON THE EXAMPLE OF THE PROCTER & GAMBLE COMPANY AND SBERBANK)

In this research work the author examines international acts and international legal doctrine in order to determine the real prospects for the admission of international public legal personality of transnational companies at the present time.

The author analyzes the legal nature of transnational corporations and international corporate entities, the criteria of international legal personality presented in regional treaties and legal doctrine. Moreover, the statutory documents and the main activities of two multinational companies - the American manufacturer of consumer goods, The Procter & Gamble Company, and the Russian financial conglomerate, Sberbank, were studied for special examination of the problem.

Keywords: international legal personality, multinational company, legal criteria of personality, international corporate entity, transnational law, stock company, parent company, external insulation, Procter & Gamble Company, Sberbank.

Несмотря на развитие различных дискуссий в научных и политических кругах, международное право, выработанная система норм и юридических принципов, регулирующая межгосударственные отношения, было и остаётся прочным фундаментом предотвращения хаоса во взаимодействии его субъектов, обеспечения безопасности всех государств и их плодотворного, равноправного сотрудничества. Между­народно-правовые субъекты, образующие с другими ком­понентами систему международных отношений, являются одновременно создателями, гарантами и злостными нару­шителями норм особой юридической природы, которые, в свою очередь, представляют собой результат согласованных воль государств.

Многие десятилетия государства оставались единствен­ными общепризнанными субъектами международного права и международных отношений, и только в эпоху современно­го международного права (с момента образования Органи­зации Объединенных Наций в 1945 году) стали выдвигаться гипотезы о других международно-правовых акторах. Так, по­степенно к началу XXI столетия абсолютным большинством юристов-международников [6, с. 22], а также самими госу­дарствами в статье 6 Венской конвенции 1986 года [1], был признан факт наличия международной правосубъектности международных межправительственных организаций (далее - ММПО) благодаря их активной и разносторонней деятель­ности во второй половине прошлого века.

При этом в начале ХХ столетия, также начался бурный рост и распространение картелей - современных транснаци­ональных корпораций (далее - ТНК), объём производства которых к началу 1970-х годов впервые превысил мировой ка­питалистический товарный экспорт (330 млрд долларов). В настоящее время различные международные компании кон­тролируют от 70 до 100 процентов всего мирового экспорта важнейших минеральных ресурсов: нефти, каучука, меди, железной руды и др. [8, с. 424-425] Подобная экономическая мощь ТНК способствовала формированию дискуссии об их юридическом статусе за пределами действия национального права государства происхождения. Кроме того, представля­ется возможным напрямую увязать формирование интереса к международно-правовому статусу ТНК «с появившейся практикой заключения так называемых самоисполнимых до­говоров, включавших в себя международно-правовые нормы, непосредственно регулирующие общественные отношения с участием тех же индивидов и юридических лиц» [17, с. 228].

Однако, на сегодняшний день какой-либо международный акт обязательного характера, регламентирующий право­субъектность компаний в рамках «твёрдого» международно­го права, не существует. Пока ТНК продолжают поглощать предприятия малого и среднего бизнеса по всему миру, оказывать косвенное влияние на внутреннюю и внешнюю политику государств, в особенности стран «третьего мира», споры о наличии у них международной правосубъектности идут лишь в научных кругах. При этом раннее «концепция международной правосубъектности ТНК обсуждалась Ко­миссией международного права в ходе кодификации права договоров, но была отклонена» [14, с. 29]. В связи с этим акту­альной задачей является определение перспектив признания ТНК субъектами международного права на примере одного из лидеров мирового рынка потребительских товаров, чьи продукты приобретаются семьями по всему миру, американ­ской The Procter & Gamble Company, и крупнейшего и бурно развивающегося в последние годы за пределами банковской деятельности финансового конгломерата Восточной Европы, российского Сбербанка.

Теория современного международного права предпо­лагает разделение всех его субъектов на первоначальные (основные) и производные (вторичные). Безусловно, основ­ными субъектами были и остаются суверенные государства, к которым «в соответствии с целями данной классификации относятся государственноподобные образования и нации, борющиеся за свою независимость и образование самостоя­тельного государства» [13, с. 96]. Однако, как правило, госу­дарственно-подобные образования большинство юристов- международников относит к вторичным субъектам в силу того, что они «наделены определённой правосубъектностью государством» [9, с. 75]. Тем не менее, общепризнанным производным субъектом международного права являются только ММПО, поскольку в основании их правосубъектно­сти лежит волеизъявление основных субъектов - государств, которое выражено в соответствующем международном до­говоре. Кроме того, российские и зарубежные правоведы в различном объёме наделяют производной международной правосубъектностью физических лиц (индивидов), между­народные неправительственные организации и междуна­родные юридические лица. Так, выдающийся британский юрист-международник Ян Браунли, отметил спорность статуса ТНК и заключил, что «перечень образований, дей­ствующий на международной арене, не исчерпывается го­сударствами и аналогичными политическими единицами, организациями, несамоуправляющимися народами и физи­ческими лицами... однако, сколь ни удобно пользоваться ка­тегорией «публичные международные учреждения», она не является инструментом точного анализа и не говорит о нали­чии отдельного вида субъектов международного права» [22, с. 117]. Точка зрения современных зарубежных специалистов отличается большей прогрессивностью в данном вопросе. Например, английский юрист Малькольм Шоу считает ТНК «возможным субъектом международного права в будущем» («possible candidate for international personality») [23, с. 417].

При этом Вылегжанин А.Н. однозначно сделал вывод о том, что «транснациональные корпорации не обладают изначально международной правосубъектностью, хотя эти компании часто играют значительную роль в международ­ных экономических отношениях и заключают договоры с го­сударствами, внешне напоминающие межгосударственные договоры» [9, с. 82]. Стоит заметить, что подобное мнение выражает большинство российских юристов-международни- ков, однако в отечественной доктрине присутствуют и другие точки зрения. Так, Лукашук И.И. заключил, что «компании не являются субъектами международного права», но в то же время признал факт того, что ТНК «не контролируются и не могут эффективно контролироваться какой-либо из суще­ствующих правовых систем или их общими усилиями», поэ­тому концепция квазимеждународного права вполне обосно­вана и имеет право на существование [14, с. 28]. Отметим, что указанную теорию американского юриста Филиппа Джес- сепа, согласно которой субъектами наряду с государствами, организациями государств, индивидами, являются корпора­ции и неправительственные организации, как правило назы­вают транснациональным правом (transnational law). Данный гибрид, объединивший теоретические положения междуна­родного публичного и частного (коллизионного) права, по мнению многих правоведов, является своеобразным решени­ем многих проблем, поскольку «международное право не в состоянии регламентировать широкий круг событий и дей­ствий, которые выходят за границы одного государства», при этом согласно теории Ф. Джессепа «органы, рассматриваю­щие споры между указанными субъектами (в том числе ТНК), не только вправе по своему усмотрению выбирать правовые нормы, наиболее подходящие для разрешения конкретного спора, но и создавать новые правовые нормы, а также приме­нять систему ad hoc» [7, с. 213]. В последние десятилетия аме­риканская концепция транснационального права получила широкое распространение в отечественных научных кругах. Так, сторонником описанной выше теории является признан­ный специалист в области международного частного права Галенская Л.Н., при этом она не отождествляет понятия ТНК и юридического лица, определяя первого самостоятельным субъектом в силу его определённой структуры и наличия тес­ных связей внутри самой корпорации [25]. Развивая данную теорию, Раджабов М.Н. пришёл к интересному выводу, со­гласно которому «транснациональные корпорации являются субъектом международного частного права со статусом «на­ционального» или «иностранного» юридического лица, а не обладают статусом международного юридического лица или юридического лица особого рода», вместе с тем ТНК отлича­ются особой спецификой, например, «образуются на основе международного договора, но действуют как юридическое лицо в рамках национального законодательства» [18, с. 124]. По нашему мнению, здесь кроется некое противоречие, поэ­тому считаем необходимым рассмотреть юридическую при­роду транснациональной корпорации подробнее.

Общепризнанное определение транснациональной корпорации в настоящее время не закреплено ни в междуна­родных актах, ни в международно-правовой доктрине. Более того, в зарубежных источниках даже нет единой точки зрения по поводу наименования данного экономико-правового яв­ления, встречаются различные интерпретации: multinational corporation, transnational company, multinational enterprise и др. Так, в Оксфордском словаре представлена следующая де­финиция ТНК: это «компания, координируемая из центра, расположенная более, чем в одном государстве. Типичная ТНК включает родительскую компанию в одной стране и дочерние предприятия в одном и более государствах» [30].

Лунц Л.А. предложил аналогичное определение, однако, уточнив, что ТНК «не обладает юридически оформленным единством», поэтому с юридической точки зрения это «кон­гломерат юридических лиц различной национальности... при этом каждое из входящих в данную систему разного рода образований, разбросанных по разным странам, мо­жет быть юридическим лицом со своим личным статусом. их взаимозависимость осуществляется при помощи формы «держательской компании», держащей в руках все акции или контрольный пакет акций дочерних предприятий» [15, с. 389]. Тем не менее, при сохранении своей самостоятельности, ТНК является объединением предприятий с одной эконо­мической целью, «что служит интересам их собственников» [20, с. 128]. Итак, единообразная и общепринятая дефиниция транснациональной корпорации в настоящий период време­ни не выработана юристами.

В свою очередь критерии отнесения той или иной финан­сово-промышленной группы, компании, концерна, холдинга к транснациональной корпорации довольно единообразны в понимании учёных, и получили закрепление в международ­ном акте регионального значения, в статье 2 Конвенции СНГ о транснациональных корпорациях от 6 марта 1998 года (в со­ответствии с Постановлением Правительства РФ от 24 июня 2003 г. №364 Российская Федерация направила уведомление о намерении не стать участником данного международного договора):

• имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество на тер­риториях двух и более Сторон;
• образованно юридическими лицами двух и более Сто­рон;
• зарегистрировано в качестве корпорации.

Кроме того, в статье 3 Конвенции установлено, что участ­никами корпорации могут быть юридические лица любой организационно-правовой формы, в том числе из третьих стран [2]. Несмотря на то, что участниками данного между­народного договора являются только пять государств в рам­ках Содружества Независимых Государств, указанные выше признаки ТНК являются универсальными, имеют характер обычая. Тем не менее, перечень характеристик корпораций довольно объёмен, он не ограничивается особенностями их юридической природы. Например, издательство Forbes при составлении авторитетного рейтинга влиятельнейших ТНК Global 2000 опирается на данные экономического характе­ра: объем продаж, чистая прибыль, количество активов и рыночная стоимость, которые по абсолютной шкале долж­ны быть более значительными, чем у среднестатистических внутригосударственных компаний [29]. Так, американская компания, один из крупнейших производителей различных потребительских товаров, Procter & Gamble, занимает 46 ме­сто в рейтинге Global 2000 за 2021 год с объёмом продаж в 74 миллиарда долларов США [26], крупнейший российский коммерческий банк и финансовый сервис, Сбербанк, занима­ет 51 место в данном рейтинге с объёмом продаж в 47,3 мил­лиарда долларов США [27].

Что касается анализа международной правосубъектно­сти ТНК, то по мнению Каширкиной А.А., он должен бази­роваться на той же методологической основе, что и правовой статус других субъектов международного публичного права, то есть на четырех характеристиках самого статуса субъекта:

• известной внешней обособленности;
• персонифицированности;
• способности вырабатывать, выражать и осуществлять свою автономную волю;
• участвовать в разработке норм международного пра­ва.

При этом, участие в разработке норм международного права не должно расцениваться как определяющий статут­ный элемент для всех субъектов международного права [12, с. 21]. Тем не менее, международная правосубъектность - комплексная характеристика, поэтому, по нашему мнению, наличия одного признака, из указанных выше, явно недоста­точно, чтобы рассматривать то или иное образование в ка­честве субъекта международного права. Хотя отмечается, что «правосубъектность является относительным феноменом и может меняться в зависимости от обстоятельств» [19, с. 51].

Заметим, что, по нашему мнению, в контексте пробле­мы правосубъектности ТНК следует рассматривать внеш­нюю обособленность корпораций в имущественном ключе в связи с целью их создания - извлечением прибыли, а также в совокупности с признаком персонифицированности. Не­которые правоведы считают, что данный признак является определяющим, из которого вытекают последующие, так как «обладая имущественной обособленностью и органи­зационной структурой для управления этим имуществом, коммерческая организация через свои органы управления или представителей участвует в рыночных отношениях, от своего имени приобретает и осуществляет права и несет обя­занности, выступает истцом и ответчиком в суде» [21, с. 106]. Так или иначе, де-факто и де-юре ТНК, в том числе Сбербанк и Procter & Gamble Company обладают внешней обособлен­ностью и персонифицированностью, соответствующие поло­жения содержатся в уставах корпораций, которые по своей природе являются акционерными обществами. Например, об обособленности, в том числе имущественной, американ­ской корпорации Procter & Gamble свидетельствует то, что «в цели создания компании также входит право вести любую другую деятельность, необходимую или выбранную для до­стижения одной или всех вышеперечисленных целей, вклю­чая страхование, финансовые и другие услуги или средства развития, продвижения, рекламирования и транспортиров­ки сырья, промежуточной или готовой продукции; а также право закупать, приобретать, владеть, передавать в пользо­вание, арендовать, передавать в залог или пользоваться фон­дами, ценными бумагами и имуществом, движимым и не­движимым, материальным и нематериальным, связанными с деятельностью компании или обеспечивающими её» [3].

В свою очередь персонифицированность российского Сбербанка обеспечивают полное фирменное наименование корпорации, её товарный знак и эмблема, а также органы управления: общее собрание акционеров, Наблюдательный Совет, Правление и Президент, Председатель Правления [4]. Стоит добавить, что помимо своих многочисленных брендов Procter & Gamble Company «широко известна в мире бизнеса как мощная организационная структура с грамотным руко­водством. бренд-менеджмент утвердился как фундамен­тальный организационный принцип компании, организаци­онная структура компании построена вокруг ее брендов, что говорит о направленности стратегического мировоззрения P&G» [16, с. 124]. Так, обе ТНК обладают обширной системой органов управления, что является одним из основных при­знаков акционерного общества. Следовательно, возникает вопрос: тождественны ли понятия акционерного общества и транснациональной корпорации. Отмечается, что корпо­ративная система управления, правила принятия решений (одна акция - один голос), наличие единственного учреди­тельного документа (устава), формирование двух общностей - участников и трудового коллектива и др. в целом свидетель­ствуют об отнесении акционерного общества к корпорации [10, с. 155].

Вопрос об автономной воле производных субъектов международного права является одним из дискуссионных в научных кругах. Именно суверенная (автономная) воля госу­дарств, вытекающая из их суверенитета, является основой их международной правосубъектности. При этом отмечается, что «лишь одной такой способности к юридически значи­мым действиям, к принятию правовых решений недостаточ­но: важно учитывать реальное осуществление правовой авто­номной воли как одного из критериев правосубъектности» [13, с. 97]. Безусловно, деятельность, осуществляемая ТНК в разных частях планеты, является непосредственным под­тверждением наличия у них автономной воли. Более того, отмечается, что «в результате процессов «приватизации» крупные транснациональные корпорации берут на себя часть несвойственных им ранее функций, превращаются в своеобразные «государства» со своими системами образо­вания, здравоохранения, социальной защиты; на междуна­родном уровне все активнее создаются практики социальной ответственности бизнеса, которые формируются и развива­ются при поддержке ООН, о чем свидетельствует, например, появление в 2005 г. Глобального договора. Фактические раз­личия в политическом статусе и функционале между ТНК и нациями-государствами в ходе этих преобразований по­степенно стираются» [11, с. 282]. Так, российский Сбербанк регулярно вносит существенный вклад в финансирование социально значимых проектов в области транспорта, обра­зования, сельского хозяйства, социальной инфраструктуры. Например, в 2020 году корпорацией было выделено 70 мил­лиардов рублей на реконструкцию спортивного комплекса «Олимпийский», строительство Ледового дворца «Кузбасс», строительство спортивного комплекса «Кузбасс-Арена»; бо­лее 7 миллиардов рублей вложено в строительство новой школы в Нижегородской области; около 30 миллиардов ру­блей направлено на строительство автомобильной дороги [22]. Если деятельность Сбербанка ограничивается регионом СНГ, то различные программы в области образования, здра­воохранения и экологии американской компании Procter & Gamble реализуются по всему миру. Только в 2021 году кор­порация передала в британские больницы более 1 миллиона медицинских масок и ста тысяч долларов США на различные расходы в рамках борьбы с пандемией коронавируса; после катастрофы в Бейруте в страну были переданы наличные средства в размере 1 миллиона долларов США, а также раз­личные потребительские товары на сумму более 500 тысяч долларов США [28]. Несмотря на значительные действия ТНК в важнейших сферах жизни мирового сообщества, по нашему мнению, их деятельность нельзя сравнить с государ­ственной. Считаем, что подобные благотворительные акции корпораций аналогичны активности неправительственных организаций.

На сегодняшний день ТНК не обладают правоспособно­стью заключать международные договоры наравне с государ­ствами или ММПО. Прежде всего, это связано с отсутствием универсального международного акта императивного харак­тера, в котором были бы сформулированы международные права и обязанности ТНК. Хотя отмечается, что «нет экви­валентных обязанностей, возложенных на ТНК междуна­родным правом, корпорации имеют, однако, этот доступ к целому ряду гарантий и прав, содержащимся в двусторон­них и двусторонних инвестиционных договорах» [5, с. 137]. Безусловно, обозначенный аргумент лишь дополнительно обосновывает вывод о правосубъектности ТНК в междуна­родном частном праве, но не международном публичном. Кроме того, считаем, что необходимо согласится с тезисом о том, что «неважно, кто выступает во внешних сношениях - министерство, комитет, фирма, концерн - вся их деятель­ность регулируется публичной властью государства», значит, в данной ситуации речь идёт о «трансграничных правоотно­шениях», но не межгосударственных, которые в свою очередь являются предметом регулирования международного права [17, с. 242].

Таким образом, в настоящее время нет перспектив наделения транснациональных корпораций междуна­родной правосубъектностью аналогично международ­ным организациям и, тем более, государствам. Несмотря на то, что ТНК контролируют большую часть мирового капитала и промышленного производства, они не могут непосредственно влиять на формирование норм между­народного публичного права, что является, так или ина­че, основной функцией его субъектов. Кроме того, не вы­работаны права и обязанности ТНК в международной плоскости, поэтому они не способны нести международ­но-правовую ответственность. Следовательно, транснаци­ональные корпорации не обладают необходимыми каче­ственными характеристиками, которые свойственны для субъектов международного публичного права. Однако, имеет место правосубъектность ТНК в международном частном праве или так называемом транснациональном праве - гибриде, выведенном правовой доктриной и объ­единяющем теоретические начала международного пу­бличного и частного права.

ТИТЕНКО Юлия Евгеньевна
студент 3 курса Юридической школы Дальневосточного федерального университета, научный руководитель: старший преподаватель кафедры международного публичного и частного права Юридической школы Дальневосточного федерального университета