Положения ст. 1111 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее-ГК РФ), развивая положения о гарантиро­ванном ч. 4 ст. 35 Конституции РФ [3] праве наследования, обеспечивают переход имущества (наследства), к другим лицам (наследникам) согласно его воле, выраженной в за­вещании, наследственном договоре, либо согласно закону, который в данном случае презюмируется как соответству­ющий личной воле умершего.

С установлением различных видов наследственных распоряжений актуальным становит­ся вопрос о выборе конкретного способа распоряжения иму­ществом на случай смерти, решить который можно только путем сопоставления их определенных преимуществ или не­достатков.

Институт субституции, появившись в глубокой древно­сти, продолжает вызывать научный интерес и будоражить умы современных ученых и практиков. В отечественном на­следственном праве наследственная субституция - подназна­чение наследника - относится к одному из видов завещатель­ных распоряжений. Сущность субституции (лат. substitutio) заключается в предоставленной законом возможности за­вещателя назначить к основному наследнику (наследникам) так называемого запасного наследника, что обеспечивает рас­ширение его правовой свободы. Как справедливо отмечал И.

А.  Покровский, «свобода посмертных распоряжений состав­ляет вместе со свободой собственности и свободой договоров один из краеугольных камней современного гражданского строя» [7]

Исследуемый институт субституции впервые появляет­ся в римском частном праве. Он предполагал право завеща­теля назначить в завещании дополнительного наследника, если основной наследник по каким-то причинам не примет наследство. Как и множество прочих гениальных правовых инструментариев, созданных римским правом, субституция явилась той моделью правового поведения, которая прида­вала необходимую гибкость воле завещателя, и которая спо­собствовала наиболее полной реализации принципа свобо­ды завещания.

Древние римляне не признавали никакого иного ос­нования наследования, кроме ex testamento и ab intestate, объясняя это тем, что наследование по договоренности (по соглашению) лишает завещание его неотъемлемого свой­ства — отзывности, «сохраняющейся до самого последнего мгновения жизни» [13]. По мнению И. Б. Новицкого подна­значение наследника (substitutio) в римском праве являлось примером отлагательного условия. «Наиболее распростра­ненный вид субституции - писал автор - сводился к тому, что в завещании назначался как бы запасной наследник на случай, если назначенный на первом месте по той или иной причи­не (смерти, нежелания принять наследство и т.п.) не сдела­ется наследником» [5]. Условие, обозначенное сторонами, не должно было быть несомненным, должно быть возможным к наступлению, относиться к будущему и «не противоречить добрым нравам» [13]. Сходные требования к условию выте­кают из доктринального толкования современной ст. 157 ГК

РФ. Однако помимо ст. 157, где речь идет только о возмож­ных, случайных условиях в сделке, в Гражданском кодексе по­явилась ст. 327.1, определяющая правомерность включения в обязательство таких условий, которые полностью зависят от воли одной из сторон (потестативные условия). В доктрине появились различные суждения о соотношении рассматри­ваемых статей. Пленум Верховного Суда Российской Федера­ции в Постановлении от 23 июня 2015 г. № 25 в п. 52 [8] также высказал свое отношение к вопросу, признав правомерность условных сделок даже в том случае, когда наступление обсто­ятельства зависит от поведения стороны сделки, тем самым сделав размытыми границы между ст. 157 ГК РФ и ст. 327.1 ГК РФ.

Применительно к наследственным отношениям ясно одно: поскольку применительно к завещаниям, в том числе совместным, невозможно применение ст. 327.1 ГК РФ ввиду отсутствия обязательственно-правовых отношений, то при­обретает актуальность лишь использование ст. 157 ГК. И еще: если в отношении наследственных договоров есть прямое указание в законе о включении в них условий, то в отноше­нии завещаний такое указание отсутствует и вопрос стано­вится дискуссионным.

В немногочисленной литературе, посвященной пробле­матике российских наследственных фондов, к сожалению, не поднимаются также вопросы о допустимости осущест­вления завещательного отказа или завещательного возложе­ния в пользу существующих или создаваемых на основании завещания наследственных фондов, а также о возможности подназначения фонда в качестве «запасного» наследника на основании ст. 1121 ГК РФ. При этом наследственный фонд в силу прямого указания закона является наследником по за­вещанию и призывается к наследованию в соответствии с об­щими положениями наследственного права.

Обращаясь к глубокому анализу римского частного на­следственного права, Е. А. Флейшиц отмечала, что substitutio допускалось с древнейших времен на случай, если основной наследник не примет наследства, например: Titius heres esto, si Titius heres non erit Seius heres esto [9].

Впоследствии институт субституции начал появляться в различных правопорядках, что представляется вполне за­кономерным, поскольку предусмотренная им возможность подназначения наследника объективно способствовала обе­спечению воли завещателя о призвании к наследованию определенных видов субъектов, по минимуму исключая на­ступление непредвиденных обстоятельств, способствующих призванию к наследованию нежелательных для завещателя наследников [6].

Научный интерес относительно правил суброгации представляет позиция израильского законодателя; наследо­датель может завещать свое имущество двум лицам таким образом, что, если указанное первым лицо не вступит в права наследования, право на наследство перейдет ко второму на­следнику. Лицо, указанное в завещании вторым, будет иметь право наследования, если первый наследник умрет раньше наследодателя, или будет установлено, что он лишен права наследования, или если он откажется от своей доли в наслед­стве и этот отказ будет не в пользу супруга, ребенка, брата или сестры наследодателя [1].

В дореволюционном российском наследственном праве также допускалось подназначение наследника (хотя данный термин не приобрел в тот период достаточного распростра­нения), о чем свидетельствует высказывание Г. Ф. Шерше- невича: не смотря на то, что в российском законодательстве запрещается завещателю определять дальнейший переход движимости или недвижимости на случай смерти перво­го наследника, однако это не противоречит завещаниям, содержащим указание на лицо, которое должно заменить назначенного наследника в случае его смерти до открытия наследства. Если наследник умрет до открытия наследства, то не приобретает наследственных прав. «Следовательно, - заключает автор, - завещательное приложение обращается, минуя первое указанное лицо, непосредственно к замещаю­щему его, которое и является наследником и приобретает на­следство прямо от завещателя» [14].

Институт субституции был известен и советскому на­следственному праву. В соответствии со ст. 424 ГК 1922 г. предусматривалась возможность составления завещания, в котором на случай смерти назначенного в завещании на­следника раньше открытия наследства либо не принятия им наследства, определялось иное лицо из круга законных на­следников, призываемое к наследованию.

В ст. 424 ГК РСФСР 1964 г. также предусматривалась воз­можность подназначения наследника в случае смерти назна­ченного в завещании наследника раньше открытия наслед­ства либо не принятия им наследства. Законодателем в этот период ограничивалась наследственная субституция кругом определенных законом наследников. Комментируя институт подназначения наследников данного исторического периода,

В.  И. Серебровский отмечал: «Как при назначении основно­го, так и при назначении добавочного наследника, - пишет автор, - завещатель, как правило, может сделать свой выбор только из числа наследников по закону, указанных в ст. 418 ГК. При отсутствии наследников по закону завещатель праве назначить добавочным наследником любое лицо. Однако не допускается назначение добавочного наследника к наследни­ку, пережившему наследодателя и принявшему наследство» [12].

В отличие от советского наследственного права совре­менный законодатель значительно усовершенствовал инсти­тут суброгации, наделив завещателя более широкими право­выми возможностями в сфере формирования своей воли при составлении завещания.

В ч. 2 ст. 1121 ГК РФ закреплены основные правила, по­зволяющие завещателю воспользоваться правом назначить наряду с основным наследником (наследниками) другого дополнительного наследника (наследников), чем предотвра­тить реальную возможность призвания к наследованию не­желательных для завещателя наследников. Подназначение наследника как вид завещательного распоряжения вступает в режим реализации при наличии закрепленных законом об­стоятельств, который является исчерпывающим и не может быть истолкован расширительно.

Различается два вида недостойных наследников: 1) лица, которые не и вправе наследовать; 2) лица, отстраненные су­дом от наследования по требованию заинтересованного лица. Статья 1117 ГК РФ содержит перечень граждан, кото­рые не вправе наследовать ни по закону, ни по завещанию

Если лицо совершает соответствующие действия по иным мотивам, не направленным на ускорение открытия наследства либо на желательное распределение наследствен­ной массы, то «хотя бы объективно они и влекли такие по­следствия, указанные действия не могут служить основанием для отнесения наследника к недостойным» [11]. Полагаем, что при этом следует исходить из предположения направ­ленности совершения соответствующих действий на дости­жение целей, предусмотренных п. 1 ст. 1117 ГК РФ. Бремя доказывания того факта, что эти действия не были направле­ны на достижение предусмотренных законом целей, следует возлагать на лицо, оспаривающее признание лица недостой­ным наследником.

Обязательным условием реализации норм ст. 1117 ГК РФ является необходимость подтверждения данных основа­ний решением суда [10]. В то же время, если наследодатель завещал имущество таким лицам после того, как они утра­тили право наследования, они не лишаются права наследо­вания.

Наследодатель вправе, руководствуясь указанным пе­речнем, предусмотреть в завещании как одно из предусмо­тренных в нем условий, так и одновременно все условия. В случае непринятия первоначальным наследником наслед­ства по причинам, не указанным в завещании, подназначен- ный наследник не будет призван к наследованию. В случае подназначения наследника без указания в завещании случаев для призвания к наследованию, он вправе вступить в насле­дование вместо основного наследника в любом из названных законом случаев.

По вопросу субъектного состава подназначенных на­следников в науке имеются разные подходы. Так, А. А. Ки­рилловых [2] полагает, что публично-правовое образование может быть наследником только вымороченного имущества, но не подназначенным наследником. Круг наследников опре­делен в ст. 1116 ГК РФ, что позволяет публично-правовому образованию быть наследниками по завещанию, а не только наследниками выморочного имущества. В связи с этим пола­гаем, что толкование норм института субституции дает осно­вание утверждать, что в качестве подназначенного наследни­ка может выступать как гражданин, так и юридическое лицо, а также публично-правовое образование.

Нет сомнений в том, что правила, закрепленные в статье 1121 ГК РФ, значительно расширяют возможности наследо­дателя в осуществлении права на назначение наследника по сравнению с соответствующими правилами, содержащими­ся в статье 536 ГК РСФСР 1964 года, поскольку, во-первых, значительно расширен круг назначенных наследников; и, во- вторых, назначение наследника может иметь место не только в случаях, когда основной наследник умирает до открытия наследства, но и в случаях, когда он умирает одновременно с наследодателем или после открытия наследства. При нали­чии этих обстоятельств к наследованию призывается назна­ченный («запасной») наследник, желательный для наследо­дателя.

Следует иметь в виду, что в силу института субституции наследники основного наследника не могут призываться к наследованию: а) по праву представления, если основной на­следник умер до открытия наследства или в день открытия наследства; б) в порядке наследственной трансмиссии, если основной наследник умер после открытия наследства, не успев его принять [4].

Подназначеный наследник пользуется теми же права­ми, что и обычный наследник: он вправе как принять наслед­ство, так и отказаться от него, требовать в судебном порядке признания завещания недействительным полностью или в части, если оно нарушает его права или законные интересы (ст. 1131 ГК РФ). По основаниям и в порядке, установленными в законе (ст. 1117 ГК РФ), он может быть признан недостой­ным наследником, за исключением того случая, когда за ним признается право на обязательную долю в наследстве.

Подводя итоги проведенного исследования, подчеркнем следующие выводы и предложения.

Институт субституции позволяет значительно расши­рить содержание принципа свободы завещания, поскольку наряду с правом завещать свое имущество любым лицам, правом отменить или изменить завещание, за завещателем закрепляется обеспеченная законом возможность подназна- чить наследника, позволяя тем самым предотвратить реаль­ную возможность призвания к наследованию нежелательных для завещателя наследников.

Институт субституции способен реализоваться при на­личии следующего сложного фактического состава: факт со­ставления завещания, содержащего распоряжение завеща­теля о подназначении наследника; факт смерти завещателя; факт непринятия основным наследником наследства по при­чинам, предусмотренным ст. 1121 ГК РФ; факт принятия на­следства подназначенным наследником.

ШЕВЧУК Светлана Степановна
доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского права и процесса Северо-Кавказского социального института

ПЕТРОВ Николай Владимирович
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса Северо-Кавказского социального института