Нельзя не согласиться, что в современных реалиях циф­ровизация нормотворчества является глобальной, а следо­вательно, существенные изменения претерпевает и система права.

Так, внутреннее строение права меняется как в плане формальных характеристик, так и в плане своих неких содер­жательных черт. Если говорить про формальные отношения, то нужно отметить, что расширение действия права на вирту­альную среду означает появление не только новых правовых норм и институтов, но и новых отраслей права. В частности, идут дискуссии в науке о такой новой отрасли как информа­ционное право. Что касается содержательных отношений, то сейчас все больше ученых пишут о том, что под влияни­ем цифровизации в праве появляются такие новые явления, раннее в теории неразработанные, которые исследователи назвали циклическими правовыми массивами [1]. Эти мас­сивы до конца еще не изучены, вопрос об их природе и месте в правовой системе остается дискуссионным. При этом нуж­но понимать, что данные массивы пронизывают собой почти все отрасли права, но при этом не входят ни в одну из них. И часть норм, образующих массивы, непосредственно связана именно с использованием новых цифровых технологий.

В качестве примера циклического правового масси­ва можно привести антикоррупционное законодательство. Так, для борьбы с коррупцией помимо основополагающих норм, устанавливающих основные принципы, организаци­онные основы противодействия коррупции принимается и огромный массив норм, охватывающий гражданское, трудо­вое, финансовое, административное, уголовное, налоговое и др. отрасли права. Но как уже упоминалось, такие правовые массивы следует отличать от отраслей права (правовых ин­ститутов), так как они не обособляются по тем же принци­пам, что и отрасли (правовые институты), а проникают во все элементы системы права, определяя вектор дальнейшего развития.

Возник и уже начинает функционировать новый пра­вовой массив, касающийся процессов цифровизации. Это связано прежде всего с нормативным закреплением такого объекта гражданских прав, как цифровые права, а также из­менением правил о способах заключения письменных сде­лок (появились сделки с помощью электронных либо иных технических средств, позволяющих воспроизвести на мате­риальном носителе в неизменном виде содержание сделки). Данные факты подготовили почву для принятия таких актов как Федеральный закон «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные за­конодательные акты Российской Федерации» от 31.07.2020 № 259-ФЗ [2] и Федеральный закон «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 02.08.2019 № 259-ФЗ [3].

Как уже было отмечено, в настоящее время процессы информатизации и новые технологии активно влияют на все отрасли общественностей жизни, в том числе и на государ­ственное управление, в частности, на деятельность должност­ных лиц по созданию правовых актов различных уровней.

С каждым годом растут объемы работы по подготовке нормативно - правовых актов, и существующие подходы, ме­тодики, инструменты осуществления этой деятельности уже недостаточны для того, чтобы обеспечить оперативную рабо­ту сотрудников государственных структур. Эта проблема осо­бенно актуальна для федеральных и региональных субъектов права законодательной инициативы.

Направление воздействия цифровых технологий на право связано с теми изменениями, которые касаются источ­ников права. В этой сфере хотелось бы отметить некоторые важные тенденции. Так, инфляция правовой материи в ус­ловиях цифровизации приводит к изменению соотношения между законами и подзаконными нормативными актами. Регулятивная роль законов несколько снижается, потому что резкое возрастание их количества снижает не только их ка­чество, но и их практическую значимость в регулировании общественных отношений. Более того, под воздействием цифровизации отношения в обществе меняются так быстро, что законотворческая деятельность неминуемо отстает от темпов общественного развития, и можно даже сказать, что большинство законов устаревают в момент их принятия. Да­лее мы можем сказать, что развитие цифровых технологий приводит к появлению такой новой формы как электронный нормативный акт. В настоящее время он рассматривается как электронная форма обычного нормативного акта, но в пер­спективе развитие этой формы может привести к ее обосо­блению, и даже к прогнозируемому появлению цифрового закона, благодаря чему повысится диспозитивность правово­го регулирования

Очевидным становится необходимость в легитимных базах, обновленных системах, на которые можно ссылаться юристам и давать качественный сервис компаниям и феде­ральным министерствам. Это поможет избавиться от доволь­но часто встречающихся на практике ситуаций, в которых юрист ссылается на федеральное законодательство, упуская из вида, что в соответствующем субъекте есть принципиаль­но важное уточнение. Происходит это ввиду огромного мас­сива законодательных актов, принимаемых ежегодно.

Подобного рода ситуации свидетельствуют о необходимо­сти большой работы в этой части, ведь многие источники про­блем сложились исторически. Решение этих вопросов требует комплексного подхода, где в улучшении нуждается не только техническая составляющая, но и правовой аспект. Например, в законодательстве Российской Федерации отсутствует офи­циально закрепленное обозначение понятия «нормативный правовой акт», отсюда вытекает, что критерий нормативности часто определяется руководителем на муниципальном уровне. Важно понимать, что, если нет базовых моментов, так называ­емого «закона о законах», то невозможно описать жизненный цикл нормативно правового акта недвусмысленно. Одним из следствий указанной проблемы является образование право­вой массивов, о которых мы упоминали в самом начале.

Научный центр правовой информации при Министер­стве юстиции Российской Федерации призван обеспечить соблюдение конституционных прав граждан на получение полной и актуальной информации о нормативных правовых актах Российской Федерации [4]. Главная цель - цифровая трансформация Министерства юстиции Российской Феде­рации, включая обеспечение применения передовых циф­ровых технологий, среди которых технологии искусственно­го интеллекта, в нормотворческой и правоприменительной деятельности.

В настоящее время ведется активная работа по развитию и применению концепции машиночитаемого права. Изначально в инновационном центре в «Сколково» была разработана кон­цепция машиночитаемого права, которая впоследствии была направлена на обсуждение в Минэкономразвития России, а за­тем и утверждена Правительственной комиссией [5].

В данном документе можно найти определение понятия «машиночитаемое право». Машиночитаемое право - это ос­нованное на онтологии права изложение определенного на­бора правовых норм на формальном языке (в том числе язы­ке программирования, языке разметки), а также технологии машиночитаемого права (инструменты применения таких норм в виде необходимых информационных систем и про­граммного обеспечения).

Что касается нормотворчества, то документ содержит заявление о том, что технологии машиночитаемого права по­зволят регулятору быстрее реагировать и совершенствовать нормативное регулирование своей отрасли за счет непрерыв­ного процесса мониторинга правоприменения, в том числе за счет автоматического сбора и оценки судебной практики по наиболее неоднозначным и оспариваемым в судебном по­рядке предметам спора, а также в ходе выявления наиболее распространенных нарушений в рамках проведения меро­приятий по контрольно-надзорной деятельности.

В то же время отмечается, что машиночитаемое право снизит влияние человека на процесс нормотворчества, что позволит уменьшить вероятность ошибки или трактовки ли­цом, участвующим в нормотворческой деятельности.

Также в Платформу «Нормотворчество» будут внедре­ны системы, позволяющие органам государственной власти повысить скорость и качество нормативно-правовой экс­пертизы. Одним из таких инструментов является ассистент федерального государственного гражданского служащего, созданного на базе технологий искусственного интеллекта (с использованием технологии обработки естественного язы­ка), который сможет автоматически проверять текст проекта нормативного правового акта на соответствие актам большей юридической силы, оценивать юридическую технику и точ­ность ссылок на другие правовые акты и др.

Поскольку текст, используемый НЦПИ является ма­шиночитаемым, возникает справедливый вопрос: каким об­разом между собой соотносится машиночитаемое право и искусственный интеллект в сфере права? Смеем предполо­жить, что машиночитаемое право понимается как формаль­ное представление определённого набора правил и норм, основанное на искусственном интеллекте. А искусственный интеллект в праве - более широкое понятие. Его применяют не только для машиночитаемого права, но и для других про­цессов, которые происходят в юридических департаментах. Отсюда можно сделать вывод, что искусственный интеллект может использоваться не только для понимания норм.

Однако, справедливости ради, есть и другой подход. Если рассматривать машиночитаемое право как понятие более широкое, как объём более беспредметных направ­лений деятельности, то искусственный интеллект в сфере права также будет только одной из технологий, которая с этим машиночитаемым правом работает. Если искусствен­ный интеллект рассматривать как транзакционную систему, то необходимо понимать, что она работает с данными, чем больше данных, тем более корректно искусственный интел­лект выполняет свои функции. На данный момент база для работы искусственного интеллекта отсутствуют.

Но технологии LegalTech пока находятся в стадии раз­вития, как отмечено на официальном сайте НЦПИ РФ.

Таким образом, автоматизация нормотворческой дея­тельности безусловно приносит свой эффект, а именно по­зволяет провести систематизацию информации из разных источников, иметь защищенную архивную базу, удобную систему поиска материалов, снижает долю ручного труда и влияния человеческого фактора.

АНТОНОВАЛилия Игоревна
студент Юридической школы Дальневосточного федерального университета

КОЛЕСНИКОВА Елена Сергеевна
студент Юридической школы Дальневосточного федерального университета

КОРНЕВА Кристина Алексеевна
студент Юридической школы Дальневосточного федерального университета