В рамках международной научно-практической кон­ференции «Государство и право: вызовы XXI века» (Кутафинские чтения), проведенной 9 декабря 2009 г. в здании МГЮА им. О.Е.Кутафина, на секции уголовного процесса были представлены доклады по актуальным вопросам уго­ловного судопроизводства и судоустройства. В работе сек­ции приняли участие более 30 представителей науки уго­ловного процесса из различных вузов России и зарубежных стран.

№ 3 (22) 2010г.

Секция была открыта заместителем руководителя сек­ции Л.А.Воскобитовой, д-ром юрид. наук, профессором, и.о. заведующего кафедрой уголовно-процессуального пра­ва МГЮА им. О.Е.Кутафина. Выступление было посвяще­но вопросам легитимности судебной власти и критериям ее оценки. Легитимность как один из важнейших аспектов, характеризующих судебную власть, отражает степень дове­рия к ней со стороны общества, согласие общества на дан­ную власть, готовность к исполнению ее велений. В докладе была обозначена проблема формирования легитимности судебной власти. Непонимание значения такого свойства судебной власти и его недооценка приводят к тому, что само государство, его законодательная и исполнительная власть не проявляют необходимого уважения к судебной власти, не выполняя или игнорируя ее решения. Законодательная власть демонстрирует недоверие к судебной власти, напри­мер, изменяя подсудность дел суду присяжных, прежде все­го, по делам о преступлениях против государства. Игнори­рование решений судебной власти проявляется в том, что законодатель годами не вносит изменений в те статьи УПК, которые признаны неконституционными постановлением Конституционного суда. Например, шесть лет не изменя­лась ч. 9 ст. 246 УПК РФ. Неуважение к судебной власти демонстрирует и исполнительная власть. Ряд органов этой ветви государственной власти (органы казначейства, соци­ального обеспечения, Министерства обороны, МВД и др.) годами не исполняют решения судебных органов о выпла­те гражданами различного рода компенсаций и иных вы­платах. Многочисленные жалобы россиян в Европейский Суд по правам человека по этому вопросу привели к тому, что в отношении России впервые вынесено «пилотное ре­шение» по делу Бурдов-2, где государству рекомендовано до мая 2010 года принять меры для изменения сложившей­ся практики неисполнения судебных решений. В контексте проблемы легитимности судебной власти такое поведение органов государства по отношению к судебной власти не способствует становлению и укреплению ее авторитета у населения и в целом тормозит становление в стране под­линно самостоятельной судебной власти.

Е.В.Рябцева, канд. юрид. наук, доцент кафедры уго­ловно-правовых дисциплин ЦФ ГОУ ВПО «Российская ака­демия правосудия» представила доклад на тему «Диффе­ренциация судебной деятельности в уголовном процессе России». Основное внимание в докладе было уделено во­просам функционирования в России суда с участием при­сяжных заседателей. Также было подчеркнуто, что суже­ние предметной компетенции суда присяжных не может не вызывать тревоги. В исторической ретроспективе на­прашивается аналогия: относительная слабость репрессии присяжных явилась главным поводом для недовольства новым судом и ограничения его компетенции в XIX веке. По мнению докладчика, анализ отечественной истории свиде­тельствует о том, что ситуация, в которой суд присяжных как институт проявления демократических начал не согла­суется с основными направлениями политики государства, повторяется. По всему видно, что государство считает суд присяжных неспособным обеспечить общественную безо­пасность, часто препятствует выполнению основной зада­чи - обеспечить неотвратимость наказания.

На взгляд докладчика, причины такой ситуации носят самый разный характер. Важнейшие из них - юридиче­ские: несовершенство законодательства, мешающее нор­мальному функционированию суда присяжных. Причины психологического характера связаны с правосознанием граждан. Несомненно, существующая в стране обстановка, общественное мнение, напряженная политическая и эко­номическая ситуация в государстве оказывают существен­ное влияние на решения присяжных заседателей и могут вызвать у них формирование предубеждений. Однако это не должно служить поводом для впадения в другую край­ность - отказываться от этого по самой своей сущности де­мократического института принципиально нельзя.

Обеспечению конституционных прав граждан в сфе­ре уголовного судопроизводства был посвящен доклад на тему «Эффективность уголовно-процессуальных гарантий» Ю.А.Ляхова, д-ра юрид. наук, профессора, заведующего ка­федрой уголовного процесса и криминалистики Южного федерального университета. Отмечена четко прослежи­вающаяся в законодательстве тенденция к сокращению гарантий прав участников уголовного судопроизводства, в первую очередь подозреваемых и обвиняемых. Упроще­ние процессуальных форм, стремление к сбережению сил и средств государства при осуществлении уголовного су­допроизводства все четче проявляется в «процессуальной экономии», что оборачивается ограничением процессуаль­ных прав обвиняемых и их гарантий. Несоответствие новых форм фундаментальным принципам судопроизводства приводит к аберрации выраженных в них демократиче­ских идей.

Между тем установленная законом процедура судо­производства призвана подобно принципу разделения властей сформировать «систему сдержек и противовесов»: с одной стороны, нужно удержать государство от исполь­зования любых способов и средств для раскрытия престу­плений, а с другой - создать необходимые и нормальные условия для ведения судопроизводства. Поэтому уровень процессуальных гарантий должен включать как их зако­нодательное закрепление, так и неуклонное исполнение предписаний закона в реальной практике уголовного судо­производства, в процессуальной деятельности всех долж­ностных лиц, осуществляющих эту деятельность.

Так, например, к обвиняемому для обеспечения его явки могут быть применены разнообразные меры при­нуждения: от «необременительных», скажем, подписки о невыезде, до самых крайних, радикально ограничивающих его свободу, например, заключения под стражу. Гарантии законности их применения лежат не только в плоскости за­конодательного регулирования, но и в практике примене­ния, практике обоснованного выбора той или иной меры пресечения должностным лицом. В этом отношении пред­принимаемые законодателем шаги к упрощению процес­суальных форм должны быть тщательно выверенными, не должно быть какой-либо поспешности. Не менее важно и формирование единообразной практики правильного и обоснованного применения норм УПК.

Д.П.Великий, канд. юрид. наук, доцент Оренбургского института (филиала) МГЮА им. О.Е.Кутафина выступил с докладом «Коллизионные правила разрешения противо­речий между УПК РФ и другими федеральными закона­ми». Докладчик еще раз подчеркнул двусмысленность положений уголовно-процессуального законодательства о юридической силе УПК РФ по отношению к другим фе­деральным законам, неоднозначность этих положений в оценке их конституционно-правового смысла. В соответ­ствии с позицией Конституционного суда РФ требование о приоритете УПК РФ по отношению к другим федеральным законам корреспондирует максимально кодифицирован­ному состоянию уголовного права, обеспечивая наиболее адекватную процессуальную форму его реализации.

Положения закона о том, что суд, прокурор, орган до­знания, дознаватель, следователь не вправе применять фе­деральный закон, противоречащий УПК РФ, вносят дисба­ланс в представления о равной юридической силе законов одного уровня, конституционно-правового статуса. Кон­ституционный суд РФ, однако, не стал расценивать прио­ритетное значение УПК РФ перед другими федеральными законами как безусловное - этот приоритет может быть ограничен как установленной Конституцией РФ иерархи­ей международных договоров, федеральных конституци­онных законов и федеральных законов, так и правилами о том, что в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предна­значен для регулирования соответствующих отношений.

Вместе с тем, в такой ситуации мы сталкиваемся, по мнению докладчика, не с единообразием законов, а, наобо­рот, с их пестрой мозаикой. В каждом случае правоохра­нительные органы и суд должны выяснить, нет ли закона, устанавливающего специальные правила производства по уголовным делам в отношении данного лица, что способ­ствует затруднению процесса правоприменения.

В контексте завязавшейся дискуссии большой интерес вызвало выступление Сары Атри (Sarah Hatry), профессора университета Бордо им. Ш.-Л.Монтескье (Франция). До­кладчик представила сообщение «Уголовная юстиция по делам несовершеннолетних во Франции». Функциониро­вание ювенальных судов, а также дифференциация фор­мы судопроизводства продиктованы стремлением создать повышенный уровень процессуальных гарантий прав и свобод несовершеннолетних обвиняемых. Уголовные дела в отношении несовершеннолетних, обвиняемых в тяжких преступлениях, рассматриваются судом присяжных. Суд состоит из трех профессиональных судей и девяти присяж­ных заседателей. Судьи заседают совместно, без разделения на самостоятельные коллегии. В совещательной комнате присяжные заседатели обсуждают решение вместе с про­фессиональными судьями. На практике суд присяжных преобразился в классический вариант шеффенского суда с расширенным составом коллегии заседателей.

Дела об уголовных деликтах и о наиболее серьез­ных проступках несовершеннолетних рассматриваются также трибуналами. Эти трибуналы состоят из судьи по делам несовершеннолетних и двух заседателей (асессо­ров). Судья трибунала может рассмотреть дело и еди­нолично, но в этом случае судья вправе применить к несовершеннолетнему лишь меры воспитательного и над­зорного характера. Решения судьи и трибунала по делам несовершеннолетних могут быть обжалованы в специаль­ную палату апелляционного суда. Приговоры суда при­сяжных по делам о тяжких преступлениях апелляционно­му обжалованию не подлежат.

По завершении выступлений докладчики отвечали на многочисленные вопросы участников конференции. После этого работа секции была трансформирована в круглый стол, в ходе которого для обсуждения в интерак­тивной форме был поставлен вопрос о новом уголовно­процессуальном институте - заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (глава 40.1 УПК РФ). На эту тему было представлено несколько статей и выступлений, интерес и желание принять участие в их обсуждении проя­вили многие участники.

Работу круглого стола было поручено вести заведую­щей кафедрой уголовного процесса и криминалистики, канд. юрид. наук, профессору Курского государственного технического университета Т.К.Рябининой. Прежде всего, она обратила внимание участников на весьма неоднознач­ное, с точки зрения законодательной техники, закрепле­ние нового института в уголовно-процессуальном законе. Глава 40.1 в системе УПК РФ включена в раздел X «Особый порядок судебного разбирательства» части 3 «Судебное производство» УПК РФ. Вместе с тем, анализ рассматри­ваемого института позволяет утверждать, что процедуры реализации досудебного соглашения о сотрудничестве в первую очередь находятся на стадии предварительного расследования и, безусловно, влекут за собой особенности принятия судебного решения. Целесообразнее закрепить новый институт уголовно-процессуального права в части 4 «Особый порядок уголовного судопроизводства» УПК РФ, что в большей степени отражало бы идею досудебного со­глашения о сотрудничестве и позволило бы подробнее ре­гламентировать порядок его заключения, условий испол­нения и вынесения решения по итогам. Кроме того, нормы главы 40.1 УПК РФ не согласованы с нормами других глав кодекса, нарушается системность в законодательном регу­лировании нового института, что не позволяет правопри­менителю правильно уяснить идею, заложенную в законе. Например, предполагается, что центральным лицом при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве должен быть прокурор, однако его роль прописана непо­следовательно, в ст. 37 УПК РФ изменения, касающиеся заключения соглашения, не внесены. Множество проце­дурных моментов, связанных с досудебным соглашением о сотрудничестве, требуют если не кардинальных измене­ний, то, по крайней мере, подробных разъяснений.

А.А.Козявин, канд. юрид. наук, доцент Курского госу­дарственного технического университета, обратил внима­ние на ряд процессуальных неточностей. В ст. 317.1 УПК РФ закреплен порядок заявления ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, где определены роли подозреваемого, обвиняемого, следователя, руково­дителя следственного органа и прокурора в этой процеду­ре. Между тем, ни в одной из статей общей части Кодекса, устанавливающих процессуальный статус перечисленных участников уголовного судопроизводства, о праве на заяв­ление подобных ходатайств, обязанностях по их принятию и рассмотрению, гарантиях реализации этих положений ничего не сказано. Упущен один из важных процедурных моментов: при определении условий заключения согла­шения подозреваемый (обвиняемый) не предупреждается об уголовной ответственности за заведомо ложный донос. Это не является препятствием, чтобы при несоблюдении соглашения о сотрудничестве со стороны защиты перейти в общий порядок судебного разбирательства и вынесения приговора, однако не дает возможности привлечь лицо к уголовной ответственности за фактически совершенное уголовное преступление. Гарантии исполнения своих обя­зательств стороной обвинения также фактически не за­креплены. Например, если прокурор при утверждении обвинительного заключения решит, что предоставленная обвиняемым информация не имела существенного значе­ния для расследования уголовного дела и условия согла­шения о сотрудничестве стороной защиты не выполнены, что может сделать защитник для обеспечения прав подза­щитного?

Позицию А.А.Козявина во многом поддержал канд. юрид. наук Д.В.Татьянин, отметив, что законом не пред­усмотрено обжалование отказа прокурора в вынесении представления об особом порядке проведения судебного заседания, однако это могло бы являться одной из гаран­тий выполнения своих обязательств стороной обвинения. Кроме того, не ясно, как должен поступать следователь, если предварительно договорившись, все соучастники по­дают ходатайство о заключении соглашения и дружно об­жалуют отказ в удовлетворении ходатайства?

Ю.К.Орлов, д-р юрид. наук, профессор кафедры уголовно-процессуального права МГЮА им. О.Е.Кутафина отметил, что новый институт уголовного процесса России действительно похож на «сделку», однако из законодатель­ной регламентации с трудом просматриваются реальные выгоды, обеспеченные обязательствами. Кроме того, ниве­лируется значение третьей стороны - суда в разрешении уголовного дела в случае заключения подобной «сделки» на стадии предварительного расследования.

О роли суда и специфике предмета судебного разби­рательства при заключении соглашения о сотрудничестве говорила в своем выступлении и Л.А.Воскобитова. Предме­том судебного разбирательства является фактически пред­ставление прокурора, в котором он подтверждает содей­ствие подсудимого следствию, а также разъясняет суду, в чем оно выразилось. При том суд обязан установить доподлин­но характер и пределы содействия подсудимого следствию в раскрытии и расследовании преступления, опираясь исключительно на мнение прокурора. Для выполнения такой задачи судья должен изучить материалы не толь­ко представленного уголовного дела, но и того дела, рас­следованию которого содействовал подсудимый. Однако глава 40.1 УПК не дает ответа, каким образом судья при вы­несении приговора в особом порядке при заключении до­судебного соглашения о сотрудничестве должен выполнять поставленные перед ним задачи. Может ли он выносить приговоры по таким делам, опираясь исключительно на информацию прокурора о достигнутой между сторонами договоренности и степени ее выполнения подсудимым?

В анализируемой главе полностью отсутствует регу­лирование места и процессуального положения потер­певшего при вынесении приговора в особом порядке при заключении соглашения о сотрудничестве. Отсылка право­применителя к ст. 316 УПК требует учета мнения потерпев­шего о возможности сокращенного судебного разбиратель­ства, однако это существенно противоречит идее вынесении приговора без проведения судебного разбирательства при наличии соглашения о сотрудничестве.

По мнению д-ра юрид. наук, профессора кафедры уголовно-процессуального права МГЮА им. О.Е.Кутафина Л.Н.Масленниковой, потерпевший по делу не имеет ни­какого отношения к заключению соглашения о сотруд­ничестве, его права должны быть восстановлены в рамках рассмотрения основного дела, и участие потерпевшего в судебном разбирательстве в особом порядке, предусмо­тренном гл. 40.1 УПК РФ, не только не обязательно, но и недопустимо, поскольку может поставить под угрозу кон­фиденциальность данных о личности подсудимого.

В обсуждении вопросов применения главы 40.1 УПК приняли активное участие практически все участники секции, что способствовало уяснению содержания нового процессуального института и проблем правоприменения, с которыми столкнется практика.

Обзор подготовили А.Т. Гольцов, кандидат юридических наук, преподаватель кафедры уголовно-процессуального права МГЮА им. О.Е.Кутафина и С.А. Роговая, кандидат юридиче­ских наук, преподаватель кафедры уголовно-процессуального права МГЮА им. О.Е.Кутафина