Обзор «круглого стола» «Проблема непризнания государств» (г. Москва, июнь 2009)

№ 10 (17) 2009г.

Происходящие в последние десятилетия геополитические перемены на бывшем постсоветском пространстве, ранее существовавшего могущественного политического гегемона, в орбиту которого были втянуты ряд государств средней Азии, а также центральной и юго-восточной Европы, обусловлены потерей контроля суверена над своими вассалами, вследствие распада сверхдержавы на относительно самостоятельные части.

   Почуяв слабость империи перед лицом внешних угроз, из-за паралича некогда единой централизованной власти, отдельные государства предприняли попытку решить свои внутренние территориальные проблемы силовым способом, стремясь обуздать волю национально-этнических меньшинств в осуществлении права на сецессию, путем образования самостоятельных и суверенных государств.

  Всем известны политические составляющие конфликтов, происходивших  в свое время на территориях Азербайджана (Нагорный Карабах), Грузии (Абхазия и Южная Осетия), Чехословакии, Югославии, Турции, Сербии и Молдавии, а также в ряде других республик, в связи со стремлениями отдельных наций, народов и народностей провозгласить свою независимость от «материнского» государства, реализовав тем самым свое право на самоопределение.

   Но мало кто задумывается и задается вопросом о правовых составляющих этих процессов, о том, почему, казалось бы при первом взгляде на одни и те же ситуации, при схожих обстоятельствах,  реакция мировой «закулисы» случается по разному.

     Взять хотя бы ситуации с «самопровозглашенными» государственными образованиями – Косово, а также с Абхазией и Южной Осетией.  До сих пор остаются неясными некоторые правовые аспекты этих проблем. В частности, в какой момент их следует считать субъектами международного права и являются ли они таковыми по сей день; влияет ли на их международно-правовой статус как субъектов международного права признание лишь частью мирового сообщества; каковы были объективные критерии, которыми руководствовались страны при их (не)признании; и самое главное – можно ли с определенной долей вероятности говорить в вышеуказанных случаях о правомерности актов признания или же наоборот.

   Весь этот комплекс проблем и ряд некоторых других спорных вопросов и был поставлен на обсуждение в ходе очередного заседания «круглого стола», организованного под патронажем Центра международного права и международной безопасности Института актуальных международных проблем (ИАМП) Дипломатической академии (ДА) МИД России 17 июня 2009 года.
Актуальность темы заседания «круглого стола» определялась помимо всего прочего также и тем, что на сегодняшний день отсутствуют какие-либо однозначные правовые нормы, позволяющие более или менее верно квалифицировать тот или иной факт отделения территории как явную попытку сепаратизма властей либо как действительную реализацию права наций и народов на самоопределение, закрепленного в международно-правовых актах.

    Кроме того, участникам дискуссии предстояло выработать некоторые практические рекомендации внешнеполитическому руководству нашей страны, с целью подпитки принимаемых управленческих решений правовыми аргументами, а также недопущения повторения совершенных ошибок в прошлом, в ситуациях оперативного реагирования на глобальные вызовы современности.

   На заседание «круглого стола» были приглашены ведущие ученые, а также практикующие юристы, повседневной работой которых является правовое обоснование принимаемых решений на самом высоком уровне власти: А.К. Пушков, к.и.н., проф., директор Института актуальных международных проблем (ИАМП) Дипломатической академии МИД России; Г.И. Курдюков, д.ю.н., проф., заведующий кафедрой международного права юридического факультета Казанского государственного университета; А.А. Ковалев, д.ю.н., проф., заведующий кафедрой международного права ДА МИД России; О.Н. Хлестов, Чрезвычайный и Полномочный Посол, проф., почетный доктор ДА МИД Росси; И.А. Володин,  и. о. начальника отдела правового департамента МИД России; Л. Малксоо, д.ю.н., проф., заведующий кафедрой международного и европейского права Тартусского университета, Эстония; Е.Г. Ляхов, д.ю.н., проф. Московского университета МВД России; А.Б. Мезяев, к.ю.н., заведующий кафедрой Академии Управления (город Казань); А.И. Филимонова, к.ю.н., научный сотрудник Центра по изучению современного балканского кризиса Института Славяноведения РАН; Б.М. Ашавский, к.ю.н., проф., ведущий научный сотрудник Центра международного права и международной безопасности ИАМП; Б.Р. Тузмухамедов, к.ю.н., проф. кафедры международного правда ДА МИД России; А.Н. Вылегжанин, д.ю.н., проф., заведующий кафедрой международного права МГИМО (У); Ю.Н. Малеев, д.ю.н., проф. МГИМО(У) МИД России; С.В. Черниченко, д.ю.н., проф., советник ИАМП ДА МИД России; В.Н. Лихачев, д.ю.н., проф., заместитель председателя Комитета по международным делам Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации; А.А. Моисеев, д.ю.н.,  руководитель Центра международного права и международной безопасности ИАМП ДА МИД России.

    Открывая заседание «круглого стола» директор ИАМП ДА МИД России, проф. А.К. Пушков подчеркнул практическую ориентацию обсуждаемых проблем и заверил всех участников дискуссии в дальнейшем движении выработанных по итогам заседания рекомендаций в те сферы, где принимаются управленческие решения.

   Кроме того, он выразил надежду, что со временем такого характера встречи приобретут системный характер и на их базе может сложиться эффективная и долгосрочная система взаимодействия между интеллектуальными кругами и политическими элитами в ситуациях прорабатывания различного рода вариантов, идей, сценариев при принятии управленческих решений. 

    Эта система взаимодействия, по мнению, председателя «круглого стола», необходима России в современных условиях международной нестабильности, с тем чтобы минимизировать неблагоприятные последствия принимаемых решений, а также предотвратить возможные ошибки во внешней политики.

   После передачи ответственного слова участникам «круглого стола», первым выступил проф. Г.И. Курдюков. В своем выступлении он привел данные проводимых научных исследований, в которых было зафиксировано порядка 200 различных национально-этнических образований по всему земному шару, претендующих на международную правосубъектность.

   Данные образования, по мнению автора, не вписываются в определение государства, закрепленного в Межамериканской конвенции 1933 года и составляющее так называемый классический подход, в основе которого лежат три критерия, позволяющие отнести то или образование к государству, а следовательно, к субъекту международного права. Речь идет о населении, территории и эффективного правительства, способного осуществлять свои внешние связи . 

  Оставив в стороне классический подход, ввиду его неприменения к вышеупомянутым ситуациям, выступающий обозначил проблему кодификации института признания в международном праве. Следуя своей мысли, автор предположил, что такого рода кодификация норм будет способствовать решению проблем  правого статуса «самопровозглашенных» государств, а также даст ответ на вопрос в каких случаях национально-этническое образование может претендовать на статус субъекта международного права, а в каких случаях реализации такого права будет являться недопустимой.

   Кроме того, выступающий отметил, что в любом случае когда между противоборствующими сторонами заходит спор о толковании принципа права наций и народов на самоопределение, то, в этом случае, необходимо детально разбираться имело ли место действительно выраженная воля народа на пути обретения своей независимости, либо простое стремление отдельных лиц, групп путем экстремизма захватить власть, а также наличие произвольных действий, применение силы, давления со стороны государства извне, либо со стороны материнского государства, если речь идет о территориальных образованиях. В последнем случае данная ситуация, как считает ученый, выходит за рамки внутренних дел и оценивается международным правом как нарушение принципа самоопределения.

  Попытка дать ответы на некоторые поставленные вопросы была предпринята проф. О.Н. Хлестовым. По мнению ученого суть признания сводится к установлению между признаваемым и признающим государствами двусторонних отношений, полных или частичных. Причем во взаимоотношениях друг с другом они являются субъектами международного права.

   Также, выступающий посчитал важным разграничить признание правительств и признание государств. Необходимость в признании правительства, как считает, автор, возникает в случае когда это правительство появляется незаконным, неконституционным путем (в результате переворота, революции, насаждения иностранным государством). Так, например, СССР не признавал франкистское правительство Испании, которое пришло к власти незаконным, неконституционным путем в 30-хх гг. XX века, но при этом не ставил под сомнение существование Испании как субъекта международного права. 

   Вопрос о признании государства возникает в случаях изменения статуса государственной территории. Таковыми являются: объединение нескольких относительно суверенных государств в одно единое государство (ГДР и ФРГ); разъединение, т.е. распад некогда единого федеративного государства на несколько составных государств (в случае с Чехословакией), а также отделение одного государства от другого (Косово от Сербии).

   Как полагает выступающий, проблема с признанием во всех трех случаях появляется тогда, когда указанные территориальные изменения происходят в отсутствии согласия одной из сторон. В случаях же обоюдного согласия всех участников процесса, данной проблемы не возникает, вследствие взаимного признания друг друга в качестве вновь образованных субъектов международного права и автоматического признания после этого мировым сообществом.

  Следуя логики своего выступления, автор плавно перешел к формам и теориям международно-правового признания. Автор придерживается точки зрения смешения таких форм признания как de facto и de jure. Исследуя вопрос о теориях международно-правового признания ученый приводит доводы о смене господствовавшей в СССР декларативной теории на конститутивную теорию во внешней политике России.

   Как известно принцип права наций и народов на самоопределение был закреплен в Уставе ООН именно по просьбе СССР, поскольку на тот период времени борьба с капиталистическим миром могла быть осуществлена путем лишения растущих экономик развитых стран сырьевой подпитки из стран третьего мира. Осуществить задуманное можно было путем предоставления независимости колониальным странам и народам от метрополий.

  Закрепление соответствующих принципов в Уставе ООН и в ряде иных международно-правовых актов, сделало возможным СССР поддержать государство, возникшее на месте колонии, применив декларативную теорию на практике. Впоследствии в ходе холодной войны, декларативная теория также была выгодна СССР в противостоянии с западным миром.

   В нынешних условиях, полагает ученый, господство декларативной теории идет в ущерб интересам России, поэтому наметился переход к превалированию конститутивной теории в нашей внешней политике.

   Отвечая на вопрос о том, сколько актов признания необходимо для международной правосубъектности того или иного государства, проф. О.Н. Хлестов предложил считать прием нового члена в ООН одновременно и признанием его в качестве субъекта международного права, так как для принятия в члены ООН необходимо получить поддержку в Совете Безопаснсоти ООН, а следовательно, и поддержку России, поддержку на Генеральной Ассамблеи, что будет играть на руку интересам России.

   В порядке очереди слово было предоставлено и. о. начальнику отдела правового департамента МИД России И.А. Володину.

   В своем выступлении он озвучил позицию МИД России по рассматриваемым проблемам. В частности, реализации права народа на самоопределение, помимо колониального контекста, возможна, по его мнению, лишь в ограниченном круге случаев, а именно когда соответствующий народ лишен возможности реализовать право на самоопределение внутри страны, подвергается при этом крайним формам насильственной дискриминации, а перспектив мирного урегулирования такой ситуации объективно нет.

   Надо сказать, что такая точка зрения находит свое подтверждение и при анализе Декларации о принципах международного права, в которой сказано, что сецессия,  т.е. право на выход из состава государства считается недопустимой, если «существует правительство, представляющее весь народ, принадлежащий к данной территории, без различия расы, вероисповедания или цвета кожи» .  Если правительство государства представляет весь народ и на не дискриминационной основе с соблюдением основных прав и свобод человека предоставляет всему своему населению право на участие в политической и общественной жизни государства, то со стороны национальных меньшинств постановка вопроса о самоопределении с отделением является необоснованной и незаконной.

   Ученый задается вопросом, почему применительно к ситуации с Косово в самый разгар дискриминации против албанцев в Югославии в 1999 году международное сообщество не сочло, что эта дискриминация дает правовые основания для отделения, а в 2007 году ситуация оказалась ровно наоборот. 

   Применительно же к ситуации с Абхазией и Южной Осетией автор отмечает логичность реализации принципа самоопределения народов, поскольку политика проводимая грузинскими властями на протяжении почти двадцати лет подрывала перспективы на дипломатическое решение проблемы и самоопределение этих государственно-подобных образований внутри Грузии в рамках национально-территориальных автономий.

   Поэтому, по мнению И.А. Володина, тезис А.К. Пушкова о сходстве ситуаций вокруг грузино-югоосетинского и сербско-косовского конфликтов совершенно не верен.

   Ученый в своем докладе пытается решить еще одну очень существенную проблему. Как известно, согласно теории международного права, признание de jure имеет и обратную силу, т.е. признающее государство обязуется признавать акты органов власти признанного субъекта международного права, в качестве актов независимого государства, изданных им до его признания.

   Применительно к ситуации с Абхазией и Южной Осетией возникает вопрос: с какого момента юридические факты на территории этих республик следует считать имевшими место не в Грузии, а в независимых государствах? От ответа на эти вопросы зависит реализация прав и законных интересов десятков тысяч граждан и юридических лиц.

  Он предлагает три варианта ответа на эти вопросы. Во-первых – вести отсчет от даты признания de jure – 25 августа 2008 года. Во-вторых – точкой отсчета будет являться дата начала внутреннего вооруженного конфликта немеждународного характера на территории Грузии – ночь с 7 на 8 августа. В-третьих – вести отсчет с более ранней даты, вплоть до начала 1990-хх годов, когда Абхазия и Южная Осетия стали de facto независимыми от властей Тбилиси.

    Взяв слово, проф. Л. Малксоо выразил обеспокоенность частичной фрагментацией международного права, размыванием степени обязательности отдельных его норм для определенных групп государств, применительно к ситуации вокруг Косово, Абхазии и Южной Осетии. Им также был затронут вопрос о «молчаливом признании», указав на важность «молчаливого признания» государственности Эстонии, Латвии и Литвы в 1991 году мировым сообществом.

  Профессор Л. Малксоо посчитал поводом для дискомфорта ограниченное количество актов признания применительно к Абхазии и Южной Осетии.
  
   После выступления Л. Малксоо, слово было предоставлено проф. Е.Г. Ляхову. Развивая мысль проф. Г.И. Курдюкова о признаках государства, при наличии которых может идти речь о международно-правовом признании, Евгений Григорьевич посчитал целесообразным к уже существующим признакам добавить и такие, как: наличие правовой системы, эффективной судебной системы, а также оценка деятельности так называемых силовых структур, которые обеспечивают соответствующий политический режим. Вместе с тем, немаловажное значение играет и фискальный суверенитет государства, поскольку, по мнению ученого, пример Косово и других стран показал, что если государственное образование само себя не может содержать, то оно становится марионеткой, а факт признания отходит на второй план.

    Автором продвигается также гипотеза о возможности коллективного признания. В подтверждении своих слов он приводит примеры, когда в ситуации с Косово отдельные внешнеполитические блоки, например ЕС и НАТО признают данное государство в качестве субъекта международного права, а другие – в частности ШОС, ОДКБ, ЕврАзЭС  от такого признания воздерживаются.

    И последнее на чем пытается заострить внимание участников дискуссии выступающий – это  вопрос международной дееспособности и международной правоспособности конкретного государства. В тех случаях, когда государства не признают какое-то конкретное государство, а оно существует, есть соответствующие признаки, речь должна идти о том, что международно-дееспособным оно становится сразу после создания, а вот правоспособным оно не становится, потому что не участвует в соответствующих международных соглашениях и в международном сотрудничестве. И если какое-то государство не признано, то оно по сути дела не контролируются с позиции международного права и не может принимать участия в международных договорах по борьбе с терроризмом.

    Заслушав точку зрения проф. Е.Г. Ляхова, участники дискуссии дали право выступить к.ю.н., А.Б. Мезяеву. В частности, он отметил тот факт, что в практике международных судов по вопросам определения того или иного субъекта в качестве государства, а также применения толкования вопроса о международно-правовом признании возникает масса вопросов. Самым главным из них являются критерии по которым то или иное образование может претендовать на статус государства. В одном из дел трибуналом  по бывшей Югославии рассматривался вопрос о том, с какого момента Хорватия стала государством юридически. 

   Аргументы одной из сторон состояли в том, что Хорватия стала государством в период между 15 января и 22 мая 1992 года. Иными словами, в период между признанием Хорватии Европейским сообществом и датой принятия ее в члены ООН. По мнению выступающего это являлось очень расплывчатой аргументацией.

    Выступающий предложил помимо уже существующих критериев при признании государств выделять также дополнительные критерии государственности, а именно критерий легальности и легитимности. По мнению ученого, Международный трибунал по бывшей Югославии сознательно их не рассматривал, потому что было ясно, что данным критериям хорватские и боснийские образования не отвечали, так как были созданы с нарушением как внутреннего права Югославии, так и международного права.

  Соглашаясь с проф. Г.И. Курдюковым, в части наличия проблемы кодификации института признания в международном праве, докладчик выделил три главных отрицательных момента отсутствия кодификации: 1) это наличие пробела в фундаментальном вопросе международного права; 2) это вынужденное использование весьма неопределенных формулировок Конвенции Монтевидео и только их; 3) это заполнение данного пробела различными субъектами, которые еще более усугубляют сложность проблемы, и в конечном итоге, могут привести к фрагментации международного права в этом вопросе.

   В обсуждении проблем включилась к.ю.н., А.И. Филимонова. Ею была предпринята попытка с исторической точки зрения объяснить происходящие процессы глобального уровня.

    Как следовало из ее выступления, проблема признания государств в современных условиях берет свое начало с балканского кризиса 90-хх годов, с учетом острого вмешательства фактора извне. По ее мнению, именно в тот период времени, развитые страны, в особенности Германия, заложили новый критерии при признании вновь возникших государств, игнорируя принцип нерушимости границ и уважения целостности суверенного государства. Иными словами, была создана легитимная основа для разрушения многонационального государства. Вторым моментом является передача де-факто определенных полномочий республик бывшей Югославии неким внешним силам, т.е. по сути все вопросы внутренней жизни и внешней политики корректируются верховными представителями. И в третьих, на что обращает внимание докладчик – это фактическое отсутствие правосубъектности у Косово, при формальном его признании в качестве субъекта международного права более пятьюдесятью государствами. Косово – есть протекторат США-ЕС.

  Следующим участников «круглого стола» высказавшимся по рассматриваемому кругу проблем был проф. Б.М. Ашавский. Как и проф. О.Н. Хлестов, он справедливо отметил, что вопрос о признании возникает при появлении нового государства. 

   Касаясь рассматриваемых проблем, ученый, как и большинство его предыдущих коллег посетовал на отсутствие кодификации в этой области, а также указал на наличие в доктрине международного права двух конкурирующих теорий признания: конститутивной и декларативной. Согласно первой – факт признания порождает международную правосубъектность государства, и оно становится государством юридически, тем самым конституируется новый субъект международного права. Декларативная теория – исходит из того, что государство приобретает правосубъектность независимо от признания, в силу самого факта своего образования, а факт признания лишь извещает о рождении государства, декларирует свершившийся факт. Автор стоит на страже декларативной теории, подкрепляя свою позицию принципом суверенного равенства государств. Современное международное право признает основные права и обязанности за любым суверенным государством. Эти права и обязанности имманентно принадлежат всем государствам вне зависимости от количества признавших их государств, а поэтому независимо от факта признания вообще. Непризнание одного государства другим не освобождает последнее от необходимости считаться с правами непризнанного им государства.

    Ученый также отмечает, что, несмотря на существование двух видов признания: временного (де-факто) и окончательного (де-юре), оба они являются юридическими.

   В завершении своего выступления автор делает вывод о том, что акт признания имеет важное как политическое, так и юридическое значение.

    Политическое заключается в том, что признание – важное средство нормализации межгосударственных отношений, а юридическое – в том, что признание создает нормальную юридическую основу отношений между признаваемым и признающим государствами.

  Заслушав точку зрения Б.М. Ашавского, проф. Б.Р. Тузмухамедов выразил некое недоумение по поводу высказанных предложений о принятии Косово, Абхазии и Южной Осетии в члены ООН, сославшись на проф. О.Н. Хлестова. В частности выступающий отметил, что ни в ближайшее, ни в достаточно отдаленное время этого не произойдет, потому что есть определенный фильтр на принятие.

   По мнению Б.Р. Тузмухамедова вести отсчет правосубъектности Южной Осетии или Абхазии следует с 8 августа 2008 года, поскольку Президент России в своем выступлении в этот день заявил о факте агрессии Грузии в отношении Южной Осетии. А, согласно Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1974 года, термин «агрессия», это акт, который присваивается государству.

   Следующим в порядке дискуссии выступил проф. А.Н. Вылегжанин. В своем выступлении он попытался развеять сомнения своих некоторых предыдущих коллег о возможности микро государственно-подобных образований с небольшим количеством населяющих его людей претендовать на международную правосубъектность. Здесь необходимо отметить, что наличие территории и населения – не принято считать критериями признания. Размеры территории, количество населения не влияют на процесс признания, уже достаточно давно прекратились споры относительно статуса микрогосударств, которые касались способностей их быть субъектами международного права. Сегодня нет сомнения, что даже самое малое государство является таковым и что оно равноправно со всеми  другими государствами с юридической точки зрения . В подтверждении данного постулата теории международного права, ученым обоснованно приводится пример государства Тувалу, состоящего из 9 островов, причем на 4 из них претендуют США. Данные острова являются  членами Британского содружества и позиционируют себя именно как субъект международного права, имеют международные соглашения, и реально функционируют. В пользу равноправия государств в отношениях друг с другом, вне зависимости от размеров территории и количества населения, на наш, взгляд говорит также и ст. 10 Хартии экономических прав и обязанностей государств 1974 года: «Все государства юридически равноправны и как равноправные члены международного сообщества имеют право полностью и эффективно участвовать в международном процессе принятии решений…» .

    Помимо этого, выступающим был выражен некоторый скепсис по отношению к словам О.Н. Хлестова и  И.А. Володина о господстве декларативной теории в практике международных отношений России с другими странами. Автор считает,  что это масштабный вопрос, где соотносятся право и политика в каждом конкретном случае. Поэтому, по его мнению, ни одно из государств не придерживается в чистом виде ни конститутивной, ни декларативной теории. Кроме того, даже Международный Суд, как подчеркивает выступающий, в своих решениях указывает на индивидуальность ситуаций связанных с международными спорами, решать которые необходимо с учетом конкретных фактических обстоятельств.

  В этой связи, говорить об  аналогичности ситуаций между Косово, а также Абхазией и Южной Осетией нельзя ни в коем случае.

   Проф. Ю.Н. Малеев обозначил существующее de facto, как в доктрине, так и в практике международных отношений противоречие между принципом право наций и народов на самоопределение и принципом территориальной целостности государств. Касаясь обсуждения данного вопроса, выступающий подчеркнул, что принцип право наций и народов на самоопределение необходимо воспринимать в историческим контексте. Им был поставлен вопрос: применим ли данный принцип, нашедший свое воплощение в период распада колониальной системы к современным реалиям?

   Чтобы ответить на вопрос, поставленный ученым в своем выступлении, попытаемся разобраться с противоречиями между двумя вышеуказанными принципами международного права. На наш взгляд, на самом дел, никакого противоречия между ними нет и быть не может, так как принцип территориальной целостности направлен исключительно на защиту государства от внешней агрессии. Именно с этим связана его формулировка в п.4. ст.2 Устава ООН: «Все члены ООН воздерживаются в международных отношениях от угрозы силой или её применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединённых Наций», и в Декларации о принципах международного права: «Каждое государство должно воздерживаться от любых действий, направленных на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности любого другого государства или страны».

    Применение принципа территориальной целостности фактически подчинено осуществлению права на самоопределение - так, согласно Декларации о принципах международного права, в действиях государств «ничто не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов».

   Справедливость данной точки зрения, подчеркивает также и проф. Вельяминов Г.М., который, со страниц журнала «Россия в глобальной политике» подчеркивает, что международное право запрещает нарушение принципа территориальной целостности исключительно в межгосударственных взаимоотношениях. Действие данного принципа не распространяется на внутренние пертурбации, влекущие за собой распад целостности и единства того или иного государства только в том случае, если эти изменения происходили без силового вмешательства извне, а поэтому не имели места и какие-либо нарушения международно-правовых обязательств в части территориальной целостности, как например, в случае раздела бывших СССР и Чехословакии. Но если, распад государства, по его мнению, сопровождается вооруженным вмешательством – вплоть до прямой вооруженной агрессии, как происходило в Югославии, то ссылка на данный принцип в качестве защиты своей государственности является обоснованной и правомерной .

    Что касается ответа на вопрос о применимости принципа права наций и народов на самоопределение к нынешним ситуациям, то здесь возникает сложность в том, насколько данный нормативный инструментарий, заложенный сразу после Второй мировой войны может быть вообще применим к нынешним реалиям? По мнению Бекяшева К.А.., нормативное совершенствование данного принципа может пойти в двух направлениях – наполнение его новым содержанием с учетом требований времени или его исключение из перечня основных принципов, как выполнившего свое предназначение .

  В своем выступлении проф. Ю.Н. Малеев привел интересный пример, когда в 1967 г. некий отставной майор британской армии Педди Рой Байту объявил о создании суверенного государства на бывшей британской платформе в море Рафтс Тауэр (в Северном море) под названием SEELAND. Абсурд состоит в том, что некоторые до сих пор считают данную британскую платформу в качестве суверенного государства со всеми, присущими ему признаками государства, как то территория, т.е. эта платформа, власть, т.е. у майора над сами собой, население в виде одного человека.

   В этой связи, считает ученый, мировому сообществу просто необходимо выработать некие более или менее ясные и четкие критерии при признании вновь возникающих субъектов международного права, с целью исключения из практики подобных абсурдных ситуаций.

   Касаясь предложения проф. О.Н. Хлестова считать прием нового члена в ООН одновременно и признанием в качестве субъекта международного права, ученый отмечает, что ООН никакого отношения к признанию не имеет.

   В самом деле, нельзя ставить знак равенства между признанием и членством в ООН сопоставляя условия приема в ООН и критерии предъявляемые при международно-правовом признании.
 
   Так, согласно Фактологическому бюллетеню № 2, подготовленному Справочной группой Департамента общественной информации ООН 2000 года – «признание нового государства или правительства – это акт, который могут совершить или отказаться совершить только государства и правительства. ООН – это не государство и не правительство, и поэтому она не обладает никакими полномочиями признавать то или иное государство или правительство. Являясь организацией независимых государств, она может принимать в свои члены новые государства или принимать полномочия представителей нового правительства ».

   Кроме того, в Уставе ООН нет положений, регулирующих вопросы признания, т.е. официальное признание не является необходимым условием для сотрудничества государств в рамках ООН. Непризнание государством того или иного государства также не является препятствием для их совместного участия в ООН, как и в целом отсутствие признания не является препятствие для установления между государствами юридических отношений.

   В заключении своей речи, автор заявляет, что ситуаций, требующих международно-правового признания убавляться не будет, поскольку уже сейчас существует порядка 30 непризнанных государств. Очевидно, необходимо создание какого-то механизма, будь то возрождение института опеки, протектората ООН или нахождение других путей решения проблемы. 

  Весьма интересный взгляд в ход дискуссии обсуждаемых проблем привнес проф. С.В. Черниченко. Им было абсолютно верно отмечено соответствие государства некоторым критериям объективного характера при его признании в качестве субъекта международного права. Иными словами, государство, по его мнению, должно представлять определенное общество, которым оно управляет, которым оно руководит, как самостоятельным социальным организмом, имея при этом свой народ, свою власть, территорию, которая находится под данной властью.

  Вместе с тем, как считает ученый, одного факта появления государства недостаточно для того, чтобы рассматривать его в качестве субъекта международного права. Появление данного государства не должно противоречить основным принципам международного права, договорам, которые практически выражают мнение международного сообщества в целом, а также резолюциям Совета Безопасности ООН.

  Выступающий подчеркнул тезис о том, что установлению неких единых, общих международно-правовых норм, регламентирующих вопросы (не) признания, своего рода клише в международных отношениях не будет способствовать решению проблемы, поскольку в каждом конкретном случае необходимо проводить тщательный анализ, с учетом всех факторов воздействия, и, поэтому, накладывать определенную кальку на разные, по своей сути ситуации представляется нецелесообразным.

  В то же время, определенные международно-правовые механизмы, задействованные при решении тех или иных проблем в свое время, могут дать точку ориентира для поисков путей решения нынешних проблем. В этой связи, автором приводятся примеры Ялтинско-Постдамских соглашений, которые признали Тайвань частью Китая; резолюций Совета Безопасности ООН, констатировавшие факт Турецкой оккупации Северного Кипра, нарушающей территориальную целостность Кипра. Эти акты, как считает, ученый, не просто международные договоры, а общепризнанные всеми участниками мирового сообщества документы, независимо от самих сторон этих соглашений.

  Применительно к ситуациям в Косово, а также в Абхазии и Южной Осетии, выступающий отметил неправомерность постановки вопроса о реализации принципа право наций и народов на самоопределение в первом случае, и о допустимости такого подхода в последнем. По его мнению, населяющее на тот момент автономную область Косово и край Метохия албанское население не имело права апеллировать к принципу самоопределения народов, поскольку представляло собой национально-этническое меньшинство в рамках Сербии. Данным правом, по мнению, проф. С.В Черниченко обладают только народы. В ситуациях же в Абхазии и Южной Осетии необходимо, как считает, ученый, говорить о самоопределении в крайнем варианте, т.е. об отделении в результате неправомерных действий властей Грузии.  

   После выступления С.В. Черниченко, участники «круглого стула» заслушали реплику проф. Г.И. Курдюкова. В частности, он привел пример ревокации, т.е. отозвания ранее сделанного международно-правового признания. Как известно сделанное признание окончательно и не может быть отозвано. Кроме того, сама Комиссия ООН по международному праву не раз заявляла, что, акт признания не может быть изменен, приостановлен или отменен в одностороннем порядке.

  В то же время известны случаи, когда Франция отзывала признание по отношению к Финляндии в 1918 году; когда Китай и ряд африканских государств отзывали сделанное ими признание в отношении Биафры, когда она снова стала частью Нигерии в 1967 году. Но при этом явно выраженного отозвания не было, оно было «молчаливым».

  Заместитель председателя Комитета по международным делам Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, проф. В.Н. Лихачев, выступая перед собравшимися выделил вопрос, связанный с реформированием, с эволюцией международно-правового института признания. На взгляд выступавшего, сейчас идет пересмотр, ревизия многих понятий, многих категорий в международном праве в 21 веке. В результате этого, в скором времени, должен появиться новый понятийный, нормативно-регулятивный аппарат для описания существующих реалий, в том числе и для рассматриваемых проблем на заседании «круглого стола». Ученый выразил надежду на плодотворное сотрудничество представителей власти, науки и практикующих юристов в дальнейшем.

  В целом, подводя итоги «круглого стола», проф. А.А. Моисеев, отметил разнообразность взглядов и точек зрения на поставленные вопросы. На его взгляд, дискуссия еще раз показывала сложность и многоаспектность обсуждаемых проблем. В результате заслушивания разных мнений, точек зрения и оценок тех или подходов участников «круглого стола», ученые пришли к закономерному выводу об отсутствии систематизированного нормативного регулирования международно-правого института признания. Отсутствие кодификации норм, во многом порождает проблемы реализации актов признания на практике. Фактически каждый раз приходится прорабатывать конкретную ситуацию с нуля, руководствуясь собственными соображениями и видениями. Так, например, сегодня, за исключением Межамериканской конвенции 1933 года нигде не предусмотрено каким критериям должно соответствовать то или иное государство или правительство, чтобы претендовать на признание, или каковы условия непризнания и в каких случаях признание невозможно. Стоит ожидать, что в скором времени все же появится источник права, позволяющий внести ясность во все спорные моменты. Кстати говоря, такие попытки, в свое время предпринимались комиссией ООН по международному праву. Однако, из-за высокой политизации данного вопроса, выработать «писаное право» по вопросу признания так и не удалось . Все это связано с тем, что страны Запада до сих пор не готовы разрешить данную проблему на конвенционном уровне, так как это приведет к определенным международным обязательствам. Тем не менее, отсутствие нормативно-правового источника норм международного права часто затрудняет его практическое применение и порождает дискуссии в различных кругах.

   В заключение, от имени редакции ЕврАзЮж, хотелось бы сделать некоторые выводы по итогам заседания «круглого стола». Проанализировав материалы научной дискуссии можно во многом согласиться с доводами ее участников. Взять хотя бы давно назревшую, объективную необходимость в кодификации норм, являющуюся как раз таки тем камнем преткновения, из-за которого возникают многие проблемы. В самом деле, в международном праве, сформировался целых комплекс общественных отношений, связанных с институтом признания и требующим самой серьезной систематизации и осмысления. В то же время, нельзя не брать во внимание мнение проф. А.А. Моисеева, что дескать «если это будет какая-то более или менее подробная кодификация, то она может, как сейчас можно говорить, дорожной картой». В этой связи, к кодификации нужно подходить очень осторожно, учитывая все факторы.

    Что касается проблемы правового статуса «самопровозглашенных» государств, то по нашему мнению, среди всех способов решения данной проблемы можно предложить судебный способ урегулирования конфликта. Так, например, для того, чтобы урегулировать ситуацию с самопровозглашенной Нагорно-Карабахской республикой, для этого нужно признать юрисдикцию Международного Суда ООН со стороны Армянской и Азербайджанской республик и обратиться для разрешения конфликта в Международный Суд ООН. Естественно, принимая юрисдикцию, стороны обязаны будут принимать и решение этого спора. Данный конфликт может быть рассмотрен как территориальный спор.

   Таким путем пошла Россия по делу, инициированному Генеральной Ассамблеей ООН о провозглашении в одностороннем порядке властями Косово своей независимости. Россия направила в Международный Суд ООН свой аргументированный доклад по данному вопросу; такое же право предоставлено всем заинтересованным сторонам: как сторонникам, так и противникам независимости. В настоящее время идет слушание по данном делу.

  Однако обращение в Международный Суд ООН возможно применительно не ко всем спорам, связанным с самопровозглашенными государственными образованиями. В ситуации с Нагорным Карабахом имеются два участника конфликта – Азербайджанская республика, с одной стороны, и национальное меньшинство армян, представленное материнской стороной – Армянской республикой. Являясь двусторонним международным конфликтом, спор вокруг Нагорного Карабаха может быть рассмотрен Международным Судом ООН.

  Применительно же к конфликтам в Грузии, где национальные меньшинства не представлены материнской стороной и как бы нет наличия второго субъекта, передача дел в Международный Суд ООН невозможна. Если бы не внутренний вооруженный конфликт, вспыхнувший на территории Северного Кавказа в ночь с 7 на 8 августа 2008 года, а также готовность грузинских властей сесть за стол переговоров и искать мирные пути решения проблемы, не используя силовой способ, идущий в разрез с Женевскими конвенциями о защите жертв войны 1949 года, то тогда проблему можно было бы решить в рамках правого поля, например, путем издания Грузией соответствующего национального акта, в котором она четко определила бы правовой статус возникших на его территории образований (в данном случае Абхазии и Южной Осетии), статус его постоянных жителей и действующих там органов власти.  

  Издание данного закона позволило бы обеспечить некоторую степень признания легальности существующей власти в Абхазии и Южной Осетии со стороны Грузии. 

   Из правовых способов решен проблемы приемлемым является также путь распределения полномочий между государством-сувереном и ее составной частью, каковым является данное «самопровозглашенное» образование. Опыт Европы показывает, что распределение полномочий между различными уровнями власти способствует решению этнополитических конфликтов. Принцип распределения полномочий в современной Европе мы наблюдаем в ряде конкретных примеров. В результате внесения ряда изменений в Конституцию, Бельгия была преобразована вначале в региональное, потом в федеративное государство. Италия и Испания также стали региональными государствами. Распределение полномочий между центром и регионами получило большое развитие в Испании, которую сейчас называют «государством автономией». В Великобритании также идет процесс перераспределения полномочий путем передачи таковых парламенту Шотландии и в определенной степени парламенту Уэльса. По Северной Ирландии заключено соглашение между Великобританией и Ирландией.

   Наконец, самым распространенным способом, на сегодняшний день, является предоставление национальным меньшинствам прав и возможностей использования своих культурных традиций, языка, религии и вероисповедания в рамках национально-культурной и национально-территориальной автономии. Однако, к сожалению, данный подход не всегда приводит к «замораживанию» конфликта и не снимает в большинстве случаев вопроса о самоопределении, как в случае с Косово, Абхазией и Южной Осетией. Нам представляется, что пути урегулирования данной ситуации должны вестись на международном уровне, путем многосторонних переговоров и выработке конвенционных норм международного права, посвященных этой проблеме.

  Что касается проблемы постановки вопроса о праве наций и народов на самоопределение со стороны отдельных национально-этнических образований, то в данном случае можно утверждать следующее. 

   Субъектом данного права в действительности является не само государство как таковое, а населяющий данное государство народ. Однако возникает вопрос: можно ли считать население, скажем проживающее на территории Косово и Метохии народом, или же им присущ статус национально-этнических меньшинств. К сожалению, на международно-правом и национальном законодательном уровне нет норм-дефиниций народа. Что касается меньшинств, то сюда можно отнести принятую в 1992 году Декларацию ООН «О правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным или языковым меньшинствам». В пункте 4 статьи 8 данной Декларации подчеркивается, что «ничто в… Декларации не может быть истолковано как допускающее какую бы то ни было деятельность, противоречащую целям и принципам ООН, включая принципы уважения суверенного равенства, территориальной целостности и политической независимости государств» .

   Более того, анализируя Декларацию о принципах международного права можно прийти к выводу, о том, что осуществление права на самоопределение ограничено двумя важными условиями: это «требование об отказе от любых действий, ведущих к расчленению и частичному или полному нарушению территориальной целостности суверенных и независимых государств»; второе – сецессия, т.е. право на выход из состава государства считается недопустимой, если «существует правительство, представляющее весь народ, принадлежащий к данной территории, без различия расы, вероисповедания или цвета кожи». Если правительство государства представляет весь народ и на не дискриминационной основе с соблюдением основных прав и свобод человека предоставляет всему своему населению право на участие в политической и общественной жизни государства, то со стороны национально-этнических меньшинств постановка вопроса о самоопределении с отделением является необоснованной и незаконной. Сербское правительство представляло всех граждан своего государства, включая и меньшинств, проживающих в Косово. Более того, в Косово проводились и проводятся по сей день выборы, как в федеральные органы государственной власти, так и в органы местного самоуправления республики.

  В целом, как уже было отмечено, процесс появления новых государств на международной арене является объективным и закономерным. По некоторым прогнозам, через несколько десятков лет на планете будет около 300 государств. Вместе с тем, по мнению проф. Г.И. Курдюкова, уже сейчас зафиксировано порядка 200 различных национально-этнических образований по всему земному шару, претендующих на международную правосубъектность. В связи с этим, ситуаций, требующих международного признания убавляться не будет, особенно с закреплением проблемы на новом уровне – уровне национально-этнических групп и меньшинств.

  Понятное дело, что данный вопрос надо как-то решать, если мировое сообщество не хочет всеобщей дестабилизации обстановки, путем вспыхивания новых вооруженных конфликтов, подобно событиям августа 2008 года.

  В этой связи, уже существующие теоретические наработки, касающиеся института признания, должны развиваться и выходить на новые уровни восприятия. Это касается также и как уже было отмечено законодательной базы международного признания, поэтому, по нашему мнению, актуальность проблем признания должна породить более пристально внимание, как ученых, так и государств и ООН к этой проблеме.

   России же как многонациональному государству, с федеративным устройством и республиканской формой правления, следует активнее включаться в происходящие процессы, выносить проблемы на многосторонний уровень, в рамках Генеральной Ассамблеи ООН, Совета Безопасности ООН, искать поддержку со стороны стран партнеров и единомышленников в рамках ШОС, ОДКБ, ЕврАзЭс, которые также заинтересованы в сохранении мировой безопасности и международного правопорядка. 

Обзор подготовили: