Актуальные проблемы государственного права: обзор материалов международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы совершенствования российского законодательства и правоприменения» (г. Уфа, апрель 2009 г.)
№ 7 (14) 2009г.
24 апреля 2009 г. в Юридическом Институте Академии ВЭГУ прошла международная (заочная) научно-практическая конференция «Актуальные проблемы совершенствования российского законодательства и правоприменения».
В рамках основных направлений конференции работала государственно-правовая секция, которая привлекла внимание прежде всего молодых ученых в данных отраслях юридических наук. Материалы на конференцию были представлены из научно-исследовательских и практических учреждений Москвы, Орла, Екатеринбурга, Саратова, Чебоксар, Барнаула, Кирова, Уфы, Ростова, Новгорода, Анапы, Ярославля, Челябинска и др.
Статьи, представленные на государственно-правовую секцию, содержали различные подходы к институтам, исследуемым в рамках конституционной, административной и муниципальной наук. Организационный комитет отмечает, что материалы содержат как традиционные, так и нетрадиционные подходы к теоретико-методологическим и практическим основам рассматриваемых проблем. Не вызвала сомнений актуальность представленного материала, его научность, новизна, теоретическая и практическая значимость исследований молодых ученых.
Интересной по содержанию и тематике оказалась статья С.М. Андреевой «Судебная власть и юридическая доктрина – инструменты исправления нормотворческих ошибок». Автором предпринята попытка рассмотреть некоторые аспекты участия судебных органов и юридического научного сообщества в приведении нормативной базы к единообразию.
Законодатель предусмотрел механизмы исправления самых значимых нормотворческих ошибок на стадии действия нормативного акта, наделив судебную власть полномочиями по их проверке и оценке. По мнению автора, методология таких проверок еще недостаточно проработана и содержит в себе большой потенциал. Одним из элементов этой методологии должно стать тесное взаимодействие судейского и научного сообществ. Взаимодополнение власти и науки способствует повышению качества нормативной базы Российской Федерации.
Выводы автора несут в себе огромную смысловую нагрузку, если учитывать, что современное российское законодательство не в достаточной степени систематизировано. Актуальность представ-ленного материала обуславливается необходимостью доктринального толкования проектов нормативно-правовых актов с привлечением юридической общественности, подготовкой проекта закона «О нормативно-правовых актах в Российской Федерации». Исследование проблем федерализма в России с точки зрения юридической и политической наук в настоящее время является модным. Более того, по мнению В.В. Гайдука, изучение и анализ проблем федерализма в России представляет собой важнейшее направление политической и правовой науки, связанное с решением комплекса крупных по своему масштабу задач укрепления конституционного строя. В этом смысле интерес представляет статья студентки А.А. Адельгужиной «Формирование гражданского общества как необходимое условие становления российского федерализма». В работе акцентируется внимание на вопросах самоопределения народов с точки зрения сецессии, утверждается, что в мире активизировались процессы самоопределения народов, направленные на защиту собственного культурного и языкового пространства в форме сецессии и создания собственного независимого государства, о чем, в частности, свидетельствует провозглашение правительством этнических албанцев в Приштине независимости края Косово, провозглашение независимости Абхазии и Южной Осетии. Автор приходит к выводу, что данная форма реализации права народа на самоопределение может быть использована лишь в качестве крайней меры, при невозможности реализации своих прав иными способами, проведении против народа государственной политики по дискриминации и геноциду. В любом другом случае говорить о сицессии в условиях развивающегося правового и демократического государства, институтов демократии, укрепления российской государственности, институтов по-литической системы будет не совсем верным.
На секцию также была представлена статья Н.А. Волковой «Законодательство в сфере избирательного права». За последние 10 лет избирательное право в государственной науке рассматривалось под разными углами, в своей работе автор придала избирательному праву особую роль. В частности, она отметила, что в развитии избирательного права невозможно отрицать исключительную роль Конституционного суда Российской Федерации как органа, толкующего главный закон страны. По мнению Н.А. Волковой, решения Конституционного суда Российской Федерации образуют значимый процесс, связанный с формированием гражданской культуры участия в избирательном процессе, новой культуры правопонимания гражданами своего места и роли в системах и процессах организации и функционирования государственной власти, становлением современного политического и правового сознания и поведения. Применив экстраполяционный метод в исследовании избирательного права, автор отмечает, что общая тенденция движения гарантийного избирательного права в направлении от рамочного и пакетного законодательства к централизованному и унифицированному и смещение акцента в регулировании избирательных отношений на технологические вопросы в организации и проведении выборов сохранится и в ближайшей перспективе.
Значительный интерес вызвала статься доцента У.И. Гибадатова «Некоторые аспекты введения волостных судов в башкирском крае». В Российском государстве волостные суды, образцом которых послужили сельские и волостные расправы для государственных крестьян и других народов, были введены в качестве временного учреждения при изменении их правового статуса. В результате проведения в башкирском крае крестьянской реформы (1861 г.), принятия «Положения о башкирах» (1863 г.) и Судебных уставов 20 ноября 1864 г. на территории края были сформированы две действующие правовые системы: государственная и общинная юстиция. Правовая обособленность местного населения и крестьян не была ликвидирована, напротив, обычай был официально признан источником права, а Свод законов – не соответствующим условиям крестьянской жизни. Вследствие этого множество правовых механизмов, нашедших свое выражение в гражданском законодательстве, не работало применительно к местным правоотношениям, что неизбежно приводило к конфликту обычного и писаного права. Волостные суды забирали огромную часть подсудности, ставя тем самым приобретших личную свободу крестьян в зависимость от общинных устоев, поскольку в начале своей деятельности они руководствовались нормами обычного права, которое формировало народное правосознание. В работе рассмотрена динамика не только правового регулирования введения волостных судов в башкирском крае, но и влияние обычного права башкир на регулирование общественных отношений посредством правовых институтов, существовавших в конце XIX века.
Ни один человек не застрахован от наступления обстоятельств, которые могут самым непосредственным образом отразиться на состоянии его здоровья и привести к утрате заработной платы – основного источника средств существования. К таким обстоятельствам относятся болезнь, старость, инвалидность, потеря кормильца и другие. Преодолеть их самостоятельно во многих случаях невозможно, поскольку они предопределены объективными социально-экономическими условиями, тесно связаны с производственной деятельностью, практически не зависят от воли отдельного человека. Перечисленные обстоятельства прямо влияют на социальную стабильность общества, поэтому государство принимает на себя определенную долю ответственности за их наступление и создает систему социальной защиты, предоставляет государственные пенсии, социальные пособия и услуги . В этом смысле статья А.О. Зацаренко «Социальные гарантии военно¬служащих как основа национальной безопасности Российской Федерации» является актуальной и востребованной, в том числе и в сфере практического правоприменения.
В статье сделана попытка проанализировать социальную политику государства по отношению к таким субъектам, как военнослужащие. По мнению автора, социальные гарантии военнослужащих позволяют решить как минимум две основные задачи, поставленные перед государством. Во-первых, это обеспечение национальной безопасности государства путем создания боеспособных, отвечающих всем современным стандартам, Вооруженных сил. Во-вторых, реформировать Вооруженные силы следует не путем масштабных сокращений, а путем повышения привлекательности военной службы. В работе делается вывод: «Именно жилищные гарантии и гарантии денежного со-держания являются катализатором отношения государства к военнослужащим. И насколько эффективна будет работа государства в этом направлении, настолько эффективны и боеспособны будут российские Вооруженные силы, от которых напрямую зависит национальная безопасность России».
Продолжила социальную тематику в рамках государственно-правовой секции статья Е.С. Зуевой «Государственная поддержка института семьи в условиях мирового финансового кризиса». Несомненно, здоровая и полноценная семья является основой всего государственного организма. В условиях мирового финансового кризиса возрастает роль системы гарантий института семьи, в особенности специально-юридических.
Проблема обостряется тем, что в российском обществе намечена тенденция «игнорирования» зарегистрированных браков, молодые люди, не состоявшие в браке, старшее поколение, побывавшее в браке, не спешат с узакониванием сложившихся фактических брачных отношений. Каждый десятый брак в России является незарегистрированным. Увеличивается число абортов. В условиях мирового финансового кризиса меры по государственной поддержке семей приобретают особую значимость. Так, 16 февраля 2009 г. в Государственной думе состоялось заседание круглого стола по антикри-зисным мерам государственной поддержки семей с детьми. Комитетом Государственной думы по вопросам семьи, женщин и детей был подготовлен проект Федерального закона «О дополнительных мерах государственной поддержки семей с детьми в условиях экономического кризиса». Данный законопроект предлагает предоставить женщине, находящейся в отпуске по уходу за ребенком и получающей пособие по беременности и родам, возможность в случае ее сокращения получать и пособие по безработице. Также предложено продлить срок выплаты пособия по уходу за ребенком с полутора до трех лет. В проекте прописано установить надбавку в размере 10% к пособию по безработице на содержание ребенка, если родители безработные. Кроме того, предложено дать возможность матери, попавшей под сокращение, использовать средства материнского капитала на переобучение либо одному из родителей оформить отпуск по уходу за ребенком и ежемесячно получать на его содержание до 5 тыс. руб. за счет этих средств, при этом период отпуска обязательно засчитывается в трудовой стаж. Положительным моментом стали предложения автора об усилении государственных гарантий семьи, материнства и детства. В частности, предложено принять экономические и психологические меры поддержки семьи. Автор предлагает ужесточить ответственность за незаконное увольнение беременных женщин и женщин, имеющих детей до трех лет, в частности дополнить ст. 145 Уголовного кодекса Российской Федерации следующим составом: «оказание давления на беременную женщину или женщину, имеющую детей в возрасте до трех лет, с целью принудить ее расторгнуть трудовой договор по собственному желанию».
Достаточно актуальную статью «О проблеме правового регулирования формирования правовой культуры граждан» представила И.В. Идерова. Как справедливо отмечает профессор В.В. Лазарев, высший уровень правовой культуры индивида – это правовая активность. Она проявляется, во-первых, в готовности личности к активным сознательным, творческим действиям как в сфере правового регулирования, так и в сфере реализации права, во-вторых, в законосообразности (или законности) поведения (деятельности), в основе чего лежит убеждение в необходимости служения закону как высшей ценности. Однако современное состояние правовой культуры в нашей стране требует серьезного осмысления как в науке, так и на практике. В этом смысле справедливо утвер-ждение автора о том, что современное законодательство в настоящее время оставляет сферу формирования правовой культуры в стороне. На федеральном уровне нет ни единого нормативного акта, предусматривающего мероприятия, выработку стратегии, плана по развитию правосознания граждан. Законодательная база субъектов РФ также не рассматривает в качестве приоритетного правовое регулирование правовой культуры населения. Однако позитивные движения все-таки существуют. Так, потребность в повышении правовой культуры почувствовали на себе отдельные регионы Российской Федерации, которые на уровне субъекта или муниципальных образований создают центры, университеты правовой культуры (Липецкая область, республика Якутия (Саха). Это обстоятельство подтверждает актуальность правого регулирования сферы повышения правовой культуры общества.
Проблема низкого правосознания характерна для всего российского общества. Анализ действующего законодательства показывает пробельность правового регулирования формирования и повышения правовой культуры населения.
На конференцию была представлена статья Е.В. Ильиной «Позитивные и негативные проявления фиктивного в праве», отвечающая признаку научности. Автор уделила особое внимание рассмотрению категориального аппарата фиктивного в праве. По мнению автора, на данном этапе развития правовой науки не существует единого взгляда на феномен фиктивного в праве, равно как и нет однозначного определения понятий, корреспондирующих с категорией фикции, следовательно, очевидна необходимость упорядочения имеющихся знаний, а также четкого разграничения различных проявлений фиктивного в праве.
Несмотря на внешнее сходство понятия юридической фикции с категориями фиктивной правовой нормы и фиктивной сделки, данные правовые явления фактически обладают различной правовой природой и хотя и подпадают под общее определение фикции, по роли и функциям в правовом регулировании кардинально отличаются друг от друга. Юридические фикции как средство юридической техники, сознательно вводимое законодателем в сферу права, несомненно, относится к позитивным проявлениям фиктивного в праве, поскольку без его использования невозможно урегулировать определенные виды общественных отношений. В свою очередь, несмотря на то, что фиктивные сделки и нормы играют в праве и некоторую положительную роль (например, выявляют несовершенства законодательства, что позволяет корректировать его с учетом актуального развития общественных отношений), в целом их можно отнести к негативным проявлениям фиктивного. На взгляд автора, юридическая фикция – это лишь формально установленное правило поведения, разумно регламентирующее человеческие отношения в случае отсутствия других возможностей.
Исследуя фиктивное в праве, автор делает выводы о том, что право содержит различные фиктивные объекты: фиктивные состояния и действия, возникающие в процессе правореализации, фиктивные нормы-заблуждения, нарушающие целостность и стройность системы законодательства, и продукты разумной деятельности законодателя – юридические фикции – средства юридической техники, необходимые для более эффективного функционирования права. Разграничение понятий юридической фикции как позитивного проявления фиктивного в праве и иных – негативных – проявлений фиктивного (фиктивной правовой нормы и фиктивных сделок и состояний) необходимо для верно-го понимания их истинной сущности. Принципиальное различие заключается в том, что в первом случае законодательно закрепленная фикция начинает работать
Проблемную и актуальную тему осветил в своей работе «Законность и правообразование» А.Ю. Калинин. Юридическая концепция законности построена на идее разъединения закона и права и кроме реализации закона подчеркивает еще и их содержательные качества. Но надо учитывать, что не все подчеркивающие содержательную сторону законов (законодательства) концепции последовательно и целостно построены на подходе разъединения закона и права. Есть концепции, которые подчеркивают содержательную сторону законов, но сами по себе имеют нормативные корни и основы.
По мнению автора, законность предъявляет ряд важных требований системе источников права, в частности: 1) соответствие законов и прочих нормативных актов, неотъемлемых прав человека принципам и нормам международного права; 2) законодательное закрепление рамок и иерархии источников права; 3) соблюдение законной процедуры приема нормативного акта. Автор приходит к выводу о том, что юридически верной считается та концепция законности, которая построена на идее разъединения закона и права и кроме требования претворения законов подчеркивает также их содержательные черты. Понятие законности логически взаимосвязано с понятием правовой законности и понятием правозаконности и правового построения, раскрывает единство права и закона, права и законности, которое неизбежно исходит от индивидуально-правовых и нормативных пра-вовых качеств правового государства, позволяет преодолеть недостатки нормативных концепций законности и создать новую обоснованную концепцию, достойную правового демократического государства.
Наибольший интерес в плане актуальности, научности, теоретической и практической значимости вызвала статья А.В. Краснова «К вопросу о некоторых конструктивных особенностях поощрительных санкций». Вопрос о санкциях правовых норм, моделях их конструирования в рамках тех или иных видов норм давно обсуждается в теории права и отраслевых юридических науках. Традиционный подход к санкции как к мерам государственного принуждения, к наказанию постепенно сталкивается с целым рядом проблем доктринального и практического характера. В первую очередь он не учи-тывает того, что санкционирование правовых норм может вестись не только через негативно-принудительные меры, а совершенно иным путем – через позитивное обеспечение исполнения правил поведения.
По мнению А.В. Краснова, применительно к феномену поощрительных санкций проблема использования тех или иных правовых средств, определяющих поведение участников правоотношения, состоит в решении следующего круга вопросов: закрепляется ли право на поощрение, имеет ли место быть обязанность поощрить, существует ли связь между указанными правом и обязанностью; если же закрепляется право поощрить, то какое правовое средство используется применительно к субъекту, который совершил заслуженное поведение как основание применения поощрения.
В работе формулируются выводы, на основе которых получение поощрения должно быть гарантировано, иначе механизм формирования мотивации не будет эффективно работать. Кроме того, санкция должна быть формально определена, иметь абстрактное выражение в том смысле, что определенные рамки, в которых она применяется, должны выдерживаться, дабы ее применение не свелось к произволу должностных лиц. И о какой охране возможности претендовать на поощрение можно вообще говорить, если никаких обязанностей и действенных рычагов правового воздействия со стороны заинтересованного лица не наблюдается? В связи с этим конструкция, при которой санкция правовой нормы базируется на законном интересе, не может быть признана полностью обоснованной и требует существенной корректировки и совершенствования.
В статье Е.С. Кананыкиной «Централизация и децентрализация в вопросах управления американским образованием» отмечается, что для современной Америки характерно уменьшение автономии региональных и местных органов управления образования, а также самих учебных заведений. Это в большей степени связано с системой финансирования. Удельный вес государственных федеральных ассигнований на нужды образования растет, но все же они до сих пор уступают тем суммам, которые выделяются штатам и учебным округам.
Децентрализация рано или поздно приводит к непомерно глубокому расхождению школьного образования в разных регионах страны, препятствует складыванию общегосударственных образовательных стандартов, усиливает неравенство в финансировании образования в зависимости от уровня социально-экономического развития того или иного региона. Опыт разных стран свидетельствует, что централизация отнюдь не обязательно предполагает авторитаризм, а децентрализация столь же обязательно ведет к демократии.
Централизованные системы образования в одних странах и децентрализованные в других – сохраняются. Специфика национальных традиций обнаруживает большую устойчивость. Тем не менее, под влиянием новых социально-экономических императивов и процесса интернационализации общественной жизни современного мира эти две системы обнаруживают заметную тенденцию к конвергенции. В тех странах, для которых была характерна крайняя децентрализация, теперь усиливается роль центральных властей, и напротив, в странах с гипертрофированно централизованными системами образования расширяются функции региональных и местных органов управления. Таким образом, идет поиск оптимальной модели управления, наиболее адекватно отвечающей актуальным задачам развития образования, ряд которых носит инвариантный характер.
Еще одна работа в рамках государственно-правовой секции – «К вопросу о юридической силе актов кодификации законодательства» М.Ф. Матюнина – направлена на поиск оптимальных путей систематизации и упорядочения нормативно-правовых актов в Российской Федерации.
При рассмотрении вопросов о кодификации законодательства автор отмечает, что кодекс в настоящее время принимается на уровне федерального закона, возникает проблема соотношения кодекса с другими законодательными актами: во-первых, вопрос о соотношении кодекса и федерального закона в рамках отрасли законодательства, а также комплексного законодательства, а во-вторых, тема соотношения разных кодексов в регулировании отраслевых и межотраслевых отношений.
На сегодняшний день единой позиции по поводу юридической силы кодекса нет. Нет и единого коллизионного правила, которое бы позволяло однозначно решать вопрос о соотношении кодекса и другого законодательного акта в случае возникшей коллизии.
В качестве одного из возможных путей решения вопроса о месте кодекса в законодательной системе и его соотношении с другими нормативными актами автор предлагает придать кодексу юридическую силу федерального конституционного закона. Однако в этом случае устраняются не все из названных выше проблем.
В заключение автор констатирует, что остается проблема соотношения нескольких кодифицированных актов, которые также обладают статусом ФКЗ. В данном случае в самих кодексах необходимо более четко указывать, какие отношения регулируются этими актами, как это сделано, к примеру, в Гражданском и Земельном кодексах РФ. Это правило необходимо четко закрепить в законе «О нормативных правовых актах Российской Федерации», проект которого никак не может одобрить Государственная дума Федерального собрания РФ. Кроме того, в вышеуказанном законе должны, по мнению автора, содержаться положения о кодексе, его юридической силе, структуре, соотношении с другими нормативными актами. Это позволит четко определить место кодифицированного акта в системе нормативных правовых актов.
В условиях построения правового и демократического государства в нашей стране в конституционной науке нередко возникают вопросы, связанные с правовым статусом субъектов Российской Федерации при конструировании абриса федеративных отношений. В этом смысле актуальна статья М.В. Михайловой «К вопросу о равенстве и самостоятельности субъектов Российской Федерации».
М.В. Михайлова отмечает, что наблюдаемые в динамике индивидуальные особенности фактических правовых статусов конкретных регионов или групп регионов нередко приводят исследователей к выводу о неравенстве конституционных статусов субъектов Российской Федерации.
Регионы не равны хотя бы по этническим особенностям, численности населения, размерам территории, экономическому потенциалу. В мировоззренческой основе Конституции Российской Федерации также нет идеи равенства народов по тем же объективным причинам. Поэтому в Конституции РФ устанавливается не равенство, а равноправие субъектов РФ. В ней закрепляется равноправие на-родов и, как следствие этого, равноправие представляющих их субъектов Федерации. А понятия «равенство» и «равноправие» – не тождественны.
Проблема самостоятельности субъектов Российской Федерации непосредственно связана с конституционно-правовыми проблемами централизма, демократии и децентрализации в современном государстве. Процесс восстановления и укрепления централизованных, федеральных основ нашей государственности, начавшись вполне обоснованно, затем пошел по пути перегиба в сторону централизации.
Автор приходит к выводу, что по объему полномочий субъекты Российской Федерации ближе к автономиям унитарных государств. Поэтому России необходимо расширить полномочия субъектов Федерации, усовершенствовать порядок разграничения полномочий между федеральными и региональными органами государственной власти, установить формы ответственности федеральных органов государственной власти за нарушение прав субъектов Российской Федерации, урегулировать организационно-правовые формы разрешения конфликтов между федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Федерации и органами местного самоуправления, вопросы, связанные с гарантиями обеспечения авторитета федеральной власти и федерального права. Правовое регулирование данных вопросов отсутствует в правовой системе Российской Федерации.
Главное свидетельство социальной опасности посягательств на окружающую среду – их высочайшая вредоносность. Ущерб, который причиняется естественной среде обитания человека и самому человеку, а также обществу и, в конечном счете, государству часто просто не поддается исчислению. Данной теме посвящена статья М.В. Морозовой «Актуальные проблемы реализации права человека и гражданина на благоприятную окружающую среду в России».
В настоящее время экологическая ситуация в стране далека от благополучной. Около 15% территории России по экологическим показателям находится в критическом или околокритическом состоянии. Около 20 млн россиян проживают в условиях постоянного превышения нормативов вредных веществ в атмосферном воздухе. Более 2,5 млн из них подвергаются воздействию, в два и более раз превышающему предельно допустимую концентрацию. Основной причиной сложившейся ситуации является то, что другие острые социально-экономические проблемы затмили обеспокоенность граждан, их объединений, органов государственной власти и органов местного самоуправления состоянием окружающей среды. Проявляется пассивность органов государственной власти и местного самоуправления в предоставлении экологической информации, либо происходит предоставление заведомо ложных и несоответствующих действительности сведений. Зачастую для получения экономических выгод государственные органы умалчивают о состоянии экологии, что заставляет граждан самостоятельно исследовать данные проблемы.
В рамках проблемы реализации конституционного права на благоприятную окружающую среду можно выделить политическую пассивность населения в принятии значимых решений. Это обуславливается различными факторами: во-первых, неэффективностью и нестабильностью национального законодательства и, во-вторых, правовым нигилизмом и правовой безграмотностью населения. Определяющим фактором, создающим препятствия для более эффективного процесса реализации права на благоприятную окружающую среду, является неустойчивое экономическое развитие России. Показатели экономического развития нашей страны в последние годы дают нам надежду на то, что проблемам экологической сферы будут и в дальнейшем уделять должное внимание.
М.В. Морозова предлагает механизм реализации права человека и гражданина на благоприятную окружающую среду, под которым понимается слаженная функционирующая система. Как и любое социальное и правовое явление, он должен развиваться и совершенствоваться. Одним из важных условий совершенствования механизма реализации конституционных прав и свобод личности, его тенденцией является усиление процедурно-правовой упорядоченности реализации прав и свобод личности, сопровождающееся созданием более простых, удобных и эффективных процедурно-правовых форм такой реализации, особенно в отношении тех прав и свобод, которые могут осуществляться в жизни их носителя непосредственно, без дополнительной конкретизации в текущем законодательстве.
В условиях обеспечения безопасности и неприкосновенности личности в нашей стране особую актуальность приобретает право граждан на свободу и личную неприкосновенность. Статья А.П. Морозова «Конституционные составляющие права человека и гражданина на свободу и личную неприкосновенность» является актуальной и востребованной в смысле разработки данных вопросов на практике, особенно в системе деятельности правоохранительных органов.
Право на свободу и личную неприкосновенность должно восприниматься в целом. Соответственно, слово «неприкосновенность» в сочетании со словом «свобода» должно восприниматься как защита от всякого произвольного процессуального или материального посягательства на свободу со стороны государственных органов. Другими словами, под личной неприкосновенностью подразумевается физическая неприкосновенность, то есть «гарантия от арестов и задержания». Конституционное право на свободу и личную неприкосновенность в своем современном нормативном содержании не сводится только к гарантиям от незаконных арестов и задержаний, а также от судебного произвола и обеспечивает защиту физической (телесной), духовной (нравственной) и психической неприкосновенности личности.
Автор справедливо отмечает, что право на свободу и личную неприкосновенность – это общее родовое понятие, включающее в себя в качестве самостоятельных категорий указанные правомочия. Личная жизнь неотделима от человеческой личности. В случае нарушения без законных оснований неприкосновенности жилища или неприкосновенности частной жизни объектом причинения вреда является не помещение, где проживает гражданин, и не сведения частного характера, а сама личность, право на неприкосновенность которой нарушается фактом противоправного вторжения в жилище и оглашения обстоятельств личной жизни. Поэтому закономерно говорить о том, что право на свободу и личную неприкосновенность носит комплексный характер и выражается в нескольких законодательных установлениях, которые в своей совокупности и составляют нормативное содержание рассматриваемого права. Остальные конституционные права и свободы человека и гражданина целесообразно рассматривать в качестве гарантий данного права.
В настоящее время исследование вопросов, связанных с правовым статусом должностных лиц органов государственной власти, привлекает к себе пристальное внимание ученых и практических работников, особенно в условиях построения правового и демократического государства, борьбы с коррупцией в кулуарах государственных органов и др.
В статье С.В. Редких «Юридическая конструкция правового статуса органа государственной власти» отмечается, что одной из теоретических категорий, недостаточно исследованных современной юридической наукой, но имеющих важное практическое значение в построении системы государственных органов, является правовой статус органа государственной власти. Характеризуя юридиче-скую конструкцию правого статуса органов государственной власти, необходимо вести речь о двух группах элементов состава: о тех, которые им присущи как разновидности субъектов права, и о тех, которые обуславливают их специфику. Теоретические разработки, касающиеся элементарной структуры правового статуса государственных органов, сосредоточены в основном в отраслевых исследованиях. Несмотря на то, что среди ученых не сложилось единого мнения относительно структуры правового статуса органов государственной власти, их теоретические исследования имеют много общего в определении элементов юридической конструкции исследуемого правового явления.
Автор приходит к выводу, что анализ нормативных актов, регулирующих деятельность органов государственной власти, с определенной долей условности позволяет говорить о категории правового статуса и элементах ее структуры как основополагающих средствах юридической техники, используемой законодателем для нормативного описания органов публичной власти. Теоретические исследования указанной категории позволят детально регламентировать деятельность органов государства, определить их функциональные обязанности и компетенцию, при этом избежав на практике дублирования полномочий органов государственной системы. Кроме того, в методологическом плане исследование правового статуса органов государственной власти и его структурных элементов позволит использовать их в процессе толкования правовых норм, уяснения нормативно закрепленных фактических обстоятельств, ситуаций, на которые распространяется компетенция государственного органа.
Достаточно интересную статью в плане теоретико-методологической разработки вопросов, связанных с пониманием закона как объекта правоведения, представил А.К. Романов. В его статье «Закон в контексте правоведения» отмечается, что возможны иные подходы в определении теоретической конструкции понятия закона, а значит, и в исследовании феномена законодательной деятельности и закона как такового. Данный подход, на наш взгляд, связан с тем, что закон можно рассматривать не только в контексте теории юриспруденции как источник (форму) права, но и в контексте культуры (правоведения). Перевод теоретических ориентиров исследования закона в контекст правоведения позволяет обнаружить новые, ранее не принимавшиеся во внимание объективные свойства закона. Это способствует в методологическом отношении сближению общего понятия закона с понятием текста. Исследование свойств и характеристик закона, как, впрочем, и других источников (форм) права в контексте правоведения, открывает новые важные теоретические перспективы в научном исследовании и понимании связи законов с жизнью вообще и правоприменительной деятельностью в частности.
Определение закона как текста позволяет увидеть, что закон содержит в себе свернутую систему всех звеньев коммуникационной цепи, реализуемой как правоведение. Этот важный теоретический и методологический вывод имеет первостепенное значение при исследовании законотворческой и правоприменительной деятельности.
В контексте правоведения закон можно определить не только как нормативный правовой акт, но и как существенный культурный объект. С учетом данного постулата правомерен вывод автора о том, что закон в действительности выступает не в одном, а сразу в двух обличиях – в своей прямой и в своей «метафорической» функции. Эти две функции обычно абсолютизируются в исследованиях закона, но практически не принимаются во внимание в их неразрывности и единстве.
В заключение автор отмечает, что рассмотрение закона в контексте правоведения открывает новые перспективы не только для применения закона, но и для совершенствования учебного процесса в вузах. Важнейшая задача преподавателя по юридическим дисциплинам состоит не в том, чтобы за студентов толковать положения закона, а в том, чтобы готовить их к встрече с правоведением – миром закона, обучать их глубокому и эффективному пониманию закона. Это требует разработки и внедрения в учебный процесс ориентированных на конструктивную дидактику методик учебной работы со студентами на занятиях по предметам и дисциплинам юридических специальностей, новых подходов в формировании у них профессиональных юридических навыков и компетенций.
Юридическая ответственность является ключевым и важным понятием правовой науки в России. Существенный вклад в развитие этого понятия внесли отечественные ученые-правоведы: С.С. Алексеев, С.А. Авакьян, Д.Н. Бахрах, Н.А. Боброва, С.Н. Братусь, Ю.П. Еременко, Т.Д. Зражевская, О.Ф. Иваненко, О.С. Иоффе, М.А. Краснов, В.Н. Кудрявцев, Д.А. Керимов, О.Е. Кутафин, О.Э. Лейст, Б.Л. Назаров, Ф.М. Рудинский, И.С. Самощенко, В.А. Тархов, М.Х. Фарукшин, А.Ф. Черданцев, М.Д. Шаргородский и др. Это понятие продолжает исследоваться как важный правовой феномен. Дискуссии о применении юридической ответственности и ее субъектах до сих пор не утихают, более того, разработка юридической ответственности, в отраслевом, межотраслевом и дисциплинарном смыслах, всегда будет актуальной в российской юридической науке. В статье Р.Р. Сайфуллина «Юридическая ответственность и охранительные правоотношения: вопросы участия государства» говорится, что порой при рассмотрении данного вопроса упускается проблематика позитивной юридической ответственности, которая органично вытекает из деятельности государства по построению основ правового государства, формированию правовой культуры населения, ведения правового воспитания. Позитивная юридическая ответственность, по мнению автора, находится гораздо ближе к субъекту правоотношений, нежели негативная, в виду того, что она формирует у субъекта добровольную, добросовестную реализацию прав и обязанностей, что, несомненно, более полезно для общества и государства, нежели необходимость пресечения противоправного поведения путем принуждения лица к претерпеванию неблагоприятных для него последствий. А это значит, что необходимо обратить более пристальное внимание на позитивную ответственность в виду роста возможностей влиять с ее помощью на такие проблемы, как рост правосознания и создание здорового, с правовой точки зрения, общества.
Закономерный интерес вызывают случаи, когда государство выступает в охранительных правоотношениях во всех трех обличиях. Способно ли оно действовать в подобной ситуации объективно? Вопрос открытый. В любом случае деятельность государства нуждается в пристальном контроле со стороны институтов гражданского общества. В особенности это касается деятельности государства в сфере правотворчества и правоприменения, оказывающей непосредственное воздействие на охра-нительные правоотношения.
Развитие концепции права на жилище в России анализируется исходя из трех периодов: дореволю-ционный (до 1917 г.), советский (1917–1991 гг.) и современный (с 1991 г. по настоящее время). В статье Л.В. Сотниковой «Развитие концепции права на жилище в России: дореволюционный период» рассмотрен дореволюционный период развития важнейшего социально-экономического права человека на жилище.
Как отмечает автор, жилищного законодательства дореволюционная Россия не имела, и отношения по поводу жилья регулировались нормами гражданского законодательства. Жилище могло принадлежать лицу на праве собственности либо на праве найма, причем последний способ удовлетворения жилищных потребностей был превалирующим. Причина этого видится в особенностях исторического развития России. Отмена крепостничества спровоцировала процессы массового переселения вчерашних крепостных в города. С одной стороны, это в определенной мере дало толчок разви-тию промышленности, с другой – города просто оказались не готовы принять такое количество новых жителей. Интерес представляет краткий анализ законодательства дореволюционной России о местном самоуправлении, в частности Городового положения 16 июня 1870 г.
Автор приходит к выводу, что решение проблемы обеспечения человека жилищем в рассматриваемые периоды всецело зависело от самого человека. Государство не видело оснований принимать на себя какие-либо обязательства в этой области, так как правоотношения в области обеспечения, приобретения, пользования жилищем полностью находились в сфере гражданско-правового регулирования. Следует отметить, что таким был удел многих, на сегодня неоспоримых, социально-экономических прав человека.
В статье Я.Б. Смирновой «Мировая юстиция во Франции как основа правового государства» говорится, что до революции 1789 г. Франция имела суды, но не имела правосудия, по крайней мере, низшие слои общества не были гарантированы от несправедливости и произвола, которые учиняли над ними королевские бальи, сеньориальные суды, городские парламенты, частные советы (conseils de parties). Джон Локк и Шарль Монтескье, выступая резкими противниками суда инквизиции, представили новую концепцию правосудия как властной функции особого рода. Правосудие становится важнейшей функцией государства, которая делегируется особой категории лиц – магистрам (понятие «магистратура» со времен Французской революции 1789 г. стало собирательным для обозначения должностных лиц судебного и прокурорского ведомства).
Применяя историко-правовой и сравнительно-правовой методологический анализ деятельности судов и динамики правосудия, автор приходит к выводу, что во Франции институт мировых судей более приближен к местному самоуправлению, нежели собственно к судебной власти. Причем принципы, приемы и способы осуществления правосудия уважаемыми гражданами соответствующей местности двояки по своей природе: базируются на государственном воздействии на основе, в первую очередь, норм морали, нравственности, целесообразности, а затем уже – правовых норм.
Актуальной представляется нам статья А.В. Филатовой «Роль экспертизы в формировании государст-венной антикоррупционной политики России». Необходимо противостоять коррупции путем осуществления отдельных разрозненных, фрагментарных мероприятий на различных направлениях. Снизить ее уровень можно, лишь реализуя целостную систему последовательных мер обеспечения безопасности на территории Российской Федерации. Проведение экспертизы должно выражаться в анализе на коррупциогенность при оформлении заключения с подготовкой рекомендаций по устранению обнаруженных коррупциогенных факторов и по включению в текст превентивных коррупционных норм с указанием возможных коррупционных действий и их последствий.
В настоящее время разработано несколько видов методик проведения экспертизы на коррупциогенность положений нормативных правовых актов, при этом единые требования, предъявляемые к процедуре антикоррупционной экспертизы, отсутствуют. Не утверждена единая процедура организации и проведения анализа корруциогенности нормативных правовых актов и их проектов на территории Российской Федерации с учетом применения базовых критериев, параметров и т. д. На практике даже проведенная экспертиза и официальный вариант заключения зачастую игнорируются, причем самим органом, его утвердившим, так как отсутствует обязательность экспертного заключения и ответственность за неисполнение его положений, что требует скорейшего решения по существу.
Автор предлагает варианты содержания заключения антикоррупционной экспертизы. В частности, заключение должно содержать общие сведения; перечисление норм права, регулирующих основы проведения антикоррупционной экспертизы; анализ выявленных недостатков с учетом аргументированной позиции эксперта или группы экспертов; степень изменения выявленных коррупционных положений и заключение о наличии либо отсутствии отрицательных последствий принятия и внедрения исследуемых положений; выводы по результатам экспертизы, содержащие рекомендации к принятию или доработке.
К коррупциогенным факторам, подлежащим анализу в ходе проведения экспертизы, относятся: наличие положений, дающих должностным лицам возможность широкого усмотрения при принятии административных решений или при совершении иных действий в пределах своих должностных полномочий; отсутствие конкретизации сроков, порядка проведения процедур либо ссылки на регламентацию их определенным актом, отсутствие исчерпывающего перечня предоставляемых документов или необходимых действий, позволяющее должностным лицам определять их произвольно, по своему усмотрению; наличие положений, неоднозначно либо не исчерпывающим образом определяющих основания отказа в удовлетворении законных требований либо в принятии решения в пользу заинтересованного лица (лиц); наличие положений, обуславливающих информационную закрытость органов исполнительной власти, отсутствие или снижение государственного либо общественного контроля за законностью и обоснованностью принимаемых должностным лицом или государственным органом решений; наличие положений, создающих необоснованно обременительные условия для реализации лицом или организацией своего права либо для исполнения своей обязанности, в том числе неоправданное усложнение процедуры согласования, требование предоставления необоснованно завышенного объема информации, документации; наличие положений, дающих возможность должностному лицу произвольно, по собственному усмотрению, выбирать норму, подлежащую применению; наличие положений, анализ которых свидетельствует о предоставлении преимуществ отдельным субъектам правоотношений, отдельной группе субъектов правоотношений в конкурсных, аукционных процедурах; использование неоднозначных или не устоявшихся понятий, формулировок, категорий оценочного характера, допускающих различное их толкование.
На государственно-правовую секцию представлена также статья Л.М. Хайбуллиной «Актуальные проблемы в области конституционных прав человека и в сфере экономики». Автор описывает понятие, сущность и принципы экономических прав граждан, в частности, отмечает, что положение с правами человека в РФ достаточно сложное. В настоящее время оно усугубляется экономическим кризисом, кризисом банковской системы. Это проявляется в необеспеченности естественных прав человека: люди не вовремя получают заработную плату, задерживаются пенсии и т. п. Поэтому проблема прав человека уходит в экономическую сферу жизни страны. Как только отрегулируется экономическое положение, проблемы прав человека сместятся из области экономических в область социальных прав.
В заключение автор делает вывод о том, что экономические права граждан составляют основу экономической системы страны. Они отражают границы свободы личности в экономической сфере, корректируют политику государства в сфере экономики, особенно в сфере свободного рынка и в системе налогообложения.
Определенный интерес вызвала статья А.В. Шмакова «Приоритетная цель законодательства: эффективность против справедливости», в которой, в частности, отмечается, что в обществе ярко выражена позиция, согласно которой законодательство не должно быть направлено на достижение эффективности, должно иметь в основном распределительные цели. Альтернативные правовые нормы ведут к перераспределению благосостояния, поскольку человек, получивший право собственности, становится богаче. При нулевых трансакционных издержках различные варианты отчуждения прав собственности влияют на распределение, но не на эффективность. Так почему бы на законодательном уровне не определять права собственности на основании критерия справедливого распределения богатства.
В работе отмечается, что в экономике имеются более действенные механизмы, направленные на достижение справедливости. Например, система прогрессивного налого¬обложения лучше справляется с проблемой достижения справедливости, чем перераспределение прав собственности, в силу ряда причин. Во-первых, прогрессивный подоходный налог вполне определенно снижает степень неравенства, тогда как закон о собственности опирается на некоторые грубые усреднения. Например, мы передаем права собственности на землю от более богатого в среднем городского населения сельскому населению. Но внутри группы население также дифференцировано по уровню дохода, и эта мера может привести к еще большей дифференциацию. Во-вторых, при перераспределении прав собственности часто невозможно предвидеть его реальные последствия, тогда как налогообложение в этом смысле более прозрачно. Например, присвоение права собственности может сопровождаться ростом цен на услуги для собственника или дополнительными издержками, связанными с содержанием собственности, что способно привести к снижению его благосостояния. В-третьих, поскольку в действительности трансакционные издержки положительны, любое перераспределение прав собственности связано с потерями части стоимости. Расходы, связанные с налогообложением, оцениваются как менее значительные. В-четвертых, перераспределение прав собственности в долгосрочном периоде оказывает более существенное искажающее воздействие на экономику, чем прогрессивное налогообложение. Это связано с возможным стремлением людей заниматься деятельностью, связанной с присвоением прав собственности, что может привести к диспропорциям.
В статье С.В. Шошина «Проявление неестественного монополизма российского высшего образования: проблемы законотворчества и правоприменения» справедливо отмечается, что в современных условиях становления и развития рыночной экономики в Российской Федерации весьма неоднозначно воспринимается каждое проявление неестественного монополизма. Данные явления вносят весьма значительный диссонанс в результативность деятельности руководства России по формированию в стране относительно цивилизованного рынка.
В первую очередь корректировке сегодня должно быть подвергнуто законодательство Российской Федерации, касающееся деятельности неестественных монополий, в части финансирования их из бюджетов соответствующего уровня. Наглядной иллюстрацией такового случая является финансирование из государственного бюджета многочисленных государственных структур в сфере образования. Особое распространение эта практика получила в сфере высшего образования. Какая-либо гласность и открытость в вопросе распределения государственных бюджетных денежных средств, имеющего место в процессе финансирования государственных высших учебных заведений на территории Российской Федерации, отсутствует. Каких-либо тендеров (конкурсов) при определении исполнителей работ (поставщиков услуг) в сфере высшего образования сегодня в России не производится, хотя в действующем законодательстве прямо указано, что в список естественных монополий образовательные учреждения высшего профессионального образования не попадают. Получается весьма неоднозначная и непростая ситуация. На протяжении весьма длительного периода противодействия на территории России проявлениям коррупции всегда остается неприкосновенной весьма устойчивая и значительная по объему финансирования статья в бюджете соответствующего уровня, предусматривающая оплату работ (услуг) в сфере высшего образования.
В науке муниципального права России и практике деятельности органов местного самоуправления до сих пор остается актуальным вопрос о традициях местного самоуправления, поэтому статья М.С. Шайхуллина «Местное самоуправление как традиция» является востребованной не только в науке, но и на практике, при реализации права граждан на осуществление местного самоуправления. В настоящее время понимание и осознание формирования традиций современного местного самоуправления необходимо для усиления правовой культуры и формирования ценностных ориентаций в системе общественного и политического устройства в нашем государстве. Представляется, что без обращения к традициям местного самоуправления создание социального и правового государства в современной России займет еще продолжительный период. Так, профессор В.С. Нерсесянц отмечает, что история становления правового государства, прав и свобод человека должна быть осмыслена в ее соотношении с отечественными традициями и реалиями. Власти путем закрепления традиций, прав той или иной общности способствуют сохранению стабильности и нормальной жизни всего населения страны. В настоящее время возрастает роль традиций самоуправления как основного и важного регулятора внутрисоциальных отношений.
В России институционально традиции местись преемственностью при осуществлении местного самоуправления.
В новейшей истории Российского государства трансформация традиций местного самоуправления обуславливалась рядом причин. Во-первых, инкубационное общественное сознание, сложившееся после октябрьских событий 1917 г. и продлившееся 73 года, не дало возможности осознать все позитивные начала институтов муниципальной власти с точки зрения права, поскольку такое сознание подкреплялось административным давлением с реализацией принципов построения государства по национально-территориальному признаку. Во-вторых, традиции местного самоуправления не были восприняты в период диктатуры пролетариата как в правовом, так и в социальном смысле данного общественного явления. Кроме того, при формировании моделей развития местного самоуправления в России не приняты во внимание существовавшие в досоветской России у нерусского населения достаточно любопытные институты местного самоуправления, основанные на традициях обычного права, или ислама (шариата) либо буддизма.
В заключение автор констатирует, что актуальность теоретико-правового исследования традиций местного самоуправления обусловлена тем, что в России до сих пор не сформировалась правовая модель множества сельских поселений. Некоторые из них в настоящее время подчинены идее централизованного устройства местного самоуправления и полностью зависят от государства, что в свете реализации в России конституционно-правового принципа самостоятельности является в корне не верным – это придает исследуемой проблеме актуальный и значимый характер и требует углубленного осмысления и понимания природы традиций местного самоуправления не только в России, но и за рубежом.
